– Ты очень добр, но боюсь, моя матушка, как хозяйка Дворца диктатора, просто не заметит столь скромный жест, – пояснил Иустиниан.

– С мамами всегда так, – добавил Фауст.

– Сто пятьдесят тысяч! – увеличил сумму Кесарь.

– Она всех рабов одевает в шелка. А каждое утро на завтрак ест устриц, – пояснил жрец.

– Ей следует быть осторожней, – снова заговорил Фауст. – Устрицей можно подавиться.

Иустиниан уже собирался возмутиться, как Кесарь увеличил тяжесть подарка.

– Двести тысяч!

– Очень щедрое предложение и замечу, достойный подарок, – улыбнулся жрец. – Она будет тебе весьма обязана.

– Её единственная обязанность – думать обо мне хорошо.

– Она всегда о тебе хорошо думала, и нет ничего неэтичного в том, что она продолжит думать так же.

– Мы понимаем друг друга, – Кесарь обернулся к рабу. – Запиши! Двести тысяч Старшему жрецу.

– Мидасом себя возомнил, – прошептал помощник. «Придурок!»

Обговоренная ранее сделка была подкреплена на успех, и они оставили Иустиниана лицезреть грешников.

– Отлично справился, хвалю, – произнёс Кесарь. – Из тебя выйдет толк, если не будешь меня подводить.

– Работе я отдаюсь целиком и полностью, – любезничал Фауст.

– Чудно! Значит, не прощаюсь. Воу введёт тебя в курс дела, – он впервые назвал раба по имени и отправился по личным делам.

Гай Гициний Кравв Янус

Диктатор на бал явился тайно через чёрный ход. В зале он встретил своего доверенного советника и занялся делами. Требовалось со многими переговорить, и маскарад подвернулся как раз вовремя. Янус только помог и одолжил Магну Туннию кругленькую сумму.

– Он опаздывает, – произнёс Диктатор. – Заставляет ждать… Меня!

– Трибун тоже хотел бы избежать огласки, – пояснил Кар.

– Кто это рядом со Старшим Жрецом?

– Кесарь. Его слугу я везде узнаю. Он хромает на левую ногу.

– Что ему нужно от моего брата? – возмутился Янус.

– По известным мне сведениям, Кесарь заказал гадание, – сообщил Вонтий Ликреций Кар.

– Прохвост! Брат не возьмёт деньги.

– Считаете?

– Ты сомневаешься в его святости?

– За ним тянется шлейф из слухов сомнительного свойства.

– Он мой брат! – возмутился Диктатор.

– И Кесаря тоже, – напомнил Кар.

Властитель дернулся и бросил на него грозный взгляд. Их глаза пересеклись. Советник выдержал вызов стойко, не уронив достоинства. Слова возмущения умерли на губах Диктатора и были низвергнуты назад вместе с комом, подползавшим к горлу. Сжимая и разжимая кулаки, Янус поборол раздражение и произнёс:

– Об этом позорном клейме нам будут напоминать…

– Правда всегда бьёт больнее, но я советую поговорить с Иустинианом. Возможно, он прислушается к вам.

– Возможно… А кто тот слева?

– Его я не знаю. Могу послать нужного человека… если соизволите?

– Не стоит давать Кесарю лишних шансов.

Советник поклонился и отправился выполнять поручение, благо ликторов у него хватало. Он держал их на расстоянии вытянутой руки, на улице. Подручные сопровождали его повсюду, но сегодня бы только мешались.

Братья Мардоний и Инвикт Сектии

Братья Сектии только вошли в зал и сразу уткнулись в десяток масок, таращившихся на них.

– У меня странное чувство, младший брат… – заговорил Мардоний.

– А я говорил, что нужно было идти по одному и в разной одежде, – укорил Инвикт.

– Это наша отличительная черта…

– И они, кажется, тоже в курсе. Главное ничего не пить…

– А лучше найти безопасное место.

– Видишь такое?

– Да, – обрадовался Мардоний и указал на одинокого Магистра авгуров. – Безопаснее места не найти.

– Ты прав, – согласился Инвикт. Они направились прямо к Иустиниану. – Надеюсь, его не отравят, чтобы добраться до нас.

– Я бы на это посмотрел, – улыбнулся старший из братьев.

– Боюсь, тогда нас точно растерзают незнакомки.

– Это может быть приятно…

– Может!

Они подошли к Магистру авгуров, Мардоний вежливо представился и попросил разрешения составить Иустиниану компанию.

– Будьте моими гостями в этом опасном месте, за моим скромным щитом праведности и благочестия.

Братья сели по обе руки от жреца.

– Не ожидал вас здесь увидеть, Магистр, – произнёс Инвикт, нарушив звенящее молчание.

– Я там, где грех! – кратко ответил Иустиниан.

– И вы просто сидите… – поинтересовался Мардоний.

– Порой кто-то подсаживается поболтать, как вы.

– И помогает?

– Что именно?

– Ну… ваше присутствие? Помогает?

– Удерживать праведность в их головах? – жрец кивнул на танцующих. – Боюсь, они уже потеряны. Моральные компасы и ориентиры теперь у них между ног.

– Разве мы не должны верить в лучшее, Магистр? – спросил Инвикт.

– Внушать себе мы можем всё что угодно. И даже потом сладко спать, но от реальности не скрыться за стеной из фантазий.

– Не нужно было приходить, – бросил старший брат младшему.

– У нас не было выбора, и ты это знаешь. Наша торговля напрямую зависит от этих людей.

– Вот и вы попали в клетку… – грустно произнёс жрец. – Могу лишь заверить, что вы либо привыкнете, либо нет. Третьего не дано!

– Они вызывают страх, – Инвикт пробежался взглядом по маскам.

– Страх помогает выжить. Пожалуй, это самая полезная вещь из всех, что я знаю. Страх! Он порой подбрасывает дельные советы.

Аппий Вилор

– Властитель!

К Диктатору подошёл мужчина в маске. По шаткой походке Янус признал в нём своего деда Аппия.

– Вижу, маскировка сбоит, когда все друг друга знают.

– А иначе и быть не могло. Маскарад – удел молодых, тех, кто не может заострить внимание на чем-то одном и всегда торопится.

– Рад видеть тебя в добром здравии, дедушка.

– Я бы обнял тебя, достопочтимый внук, но не будем разрушать и так хрупкую легенду, – произнес Аппий. – Мы хотели поговорить о делах.

– Мне нужна твоя поддержка против Кесаря, – попросил Янус. – Я знаю, что ты Народный трибун и должен соблюдать нейтралитет.

– А со вторым трибуном ты уже встречался?

– Разумеется, но он остался непреклонен и поддержит претендента.

– Завидная стойкость! Тогда не вижу смысла отказываться.

– Спасибо, дедушка, это много для меня значит.

Они без поклонов разошлись, словно незнакомцы. Вот только одна пара внимательных глаз всё это время не сводила с них пристального взгляда. Кесарь дождался, пока Аппий Вилор будет один и затолкал его в пустую комнату.

– Что вы себе…

– Рад видеть тебя, дедушка! – оборвал его Кесарь. Он снял маску и задвинул засов на двери. – Здесь нам никто не помешает.

Аппий тоже открыл лицо.

– Тебе следует подбирать слова тщательней, ведь нападение на Народного трибуна карается смертью.

– Мы слишком долго оттягивали этот разговор.

– Неужто, наконец, отрастил яйца?

– Они всегда у меня были. Твои правнучки тому подтверждение.

– Одно не проистекает из другого. Можем препираться всю ночь, – отмахнулся Аппий, – но никакие уговоры тебе не помогут. Я не буду тебя поддерживать.

– Откуда? – Гней нахмурил брови.

– Что откуда?

– Такая ненависть ко мне, чем я её заслужил?

– Ты ещё смеешь спрашивать?

– Да! – крикнул Гней.

– Ладно, гадёныш, я расскажу, если тебе не хватает мозгов понять простые истины, – Аппий выждал паузу и продолжил. – Ты пытаешься уничтожить мою семью, то, что я ценой титанических усилий построил и бережно пытаюсь сохранить.

– Я тоже твоя семья.

– Ты – никто! Ошибка…

– Ошибка?

– Именно. Я позволил чувствам дочери возобладать и не запретил выходить замуж за твоего никчёмного отца, который вскоре разорился.

– Значит, мама действительно любила нас…