Любопытство одолело ее и заставило сделать несколько шагов в сторону окна. Мысли о тошноте и болезни, бушевавшие в ее голове несколько минут назад, исчезли. Босыми ногами она осторожно шла по махровому ковру, затем перешла на линолеум и коснулась коленками теплой батареи под окном. Диана слегка приоткрыла занавеску и начала разглядывать происходящее.
Несколько полицейских машин с работающими красно-синими проблесковыми маячками быстро проехали по дороге. Их сирены заставили Диану закрыть уши ладонями, чтобы не оглохнуть, – настолько громкими они были. На дверце одного из полицейских автомобилей, прямо на том месте, где обычна было написано слово "Полиция" отчетливо виднелось красное пятно; оно спрятало под собой большую часть букв, отчего привычное слово читалось как – «П…иц…я». Диана успела прочесть эти несколько букв прежде, чем машина, вместе с другими, скрылась за поворотом. Но не это удивило ее так сильно: зрелище через дорогу заставило ее зрачки расшириться в несколько раз.
На тротуаре, возле магазинчика «Хлебобулочные изделия», собралось несколько человек. Все они смотрели на тело молодого парня, лет шестнадцати-семнадцати, лежащее на тротуаре. Его рука свисала с бордюра, а легкая замшевая куртка синего цвета стала черной и блестящей от его собственной крови, которая текла прямиком в водосток.
– Он набросился на меня! Что я еще должен был сделать? Он укусил меня! – сказал мужчина, стоящий напротив этой небольшой толпы. Он был одет в кожаную куртку и коротко острижен. На его ногах были кожаные берцы и штаны цвета хаки. Около его ног Диана увидела автомата Калашникова, дуло которого сверкало на солнце. Должно быть, он бросил его после того, как осознал, что натворил.
Но прохожие были не так озабочены присутствием стрелка, как тем фактом, что полицейские машины, почти заставшие выстрелы и уж точно заметившие труп на краю тротуара, проехали мимо, не обратив на происходящее никакого внимания. Это могло значить только одно – в городе происходит нечто намного серьезней, чем труп посреди улицы.
Был единственный способ узнать, что происходит. Диана взяла пульт и включила телевизор.
– Мы советуем гражданам Столицы не покидать своих домов и запереть двери и окна, – вещал диктор центрального телевидения; он был явно взволнован, это слышалось в его дрожащем голосе. – Ситуация под контролем. Повторяю, всем гражданам крайне рекомендуется запереть окна и двери и не покидать своих домов и квартир. В скором времени ситуация нормализуется.
Послышались новые крики и новые хлопки. Диана не могла поверить в происходящее, в её голове жило ясное убеждение, что это всего лишь ужасный сон. Надо только проснуться, обнять Лешку, покормить дочку и…
Раздался грохот, словно кто-то взял огромный ящик с инструментами и как следует его встряхнул.
Большое окно, из которого она только что выглядывала, разбилось вдребезги, разнося тысячи мелких осколков по всей комнате. Диана взвизгнула и инстинктивно бросилась на пол, спрятавшись за диван и прикрыв голову руками. За окном вновь раздались сирены полицейских машин, гул и крики прохожих. Прогремела очередь выстрелов, перемешиваясь с остальной какофонией звуков; это происходит совсем рядом с ней, совсем рядом с… ее дочерью.
Малышка проснулась и заплакала, заставив Диану подняться на ноги и побежать в сторону кроватки, возле которой лежали осколки стекла. Сердце ушло в пятки, когда она на мгновение представила, как десятки таких же осколков упали на маленькое личико ее дочери. Взволнованная мать подбежала к кроватке и заплакала от счастья. Младенец лишь протяжно кричал, покраснев. Никогда еще плач ее малышки не был там приятен ее ушам. Диана взяла Сашу на руки и начала ее укачивать, пытаясь успокоить нежными словами вперемешку с рыданием.
– Все хорошо, моя дорогая, все хорошо, мамочка тут, с тобой. – Слезы градом текли из ее глаз, никогда она еще не была напугана так, как сейчас.
Телевизор продолжал вещать, но Диана не слышала, что говорил диктор. Она была в шоке, который за несколько секунд парализовал ее тело и разум, заставив не шевелиться и стоять в центре комнаты.
Когда оцепенение отпустило ее, она зашла в соседнюю комнату, где аккуратно положила дочку на кровать. Малышка по-прежнему продолжала плакать, но уже чуть тише, и это немного успокоило Диану.
– Полежи здесь, солнышко. – Она гладила дочь тыльной стороной ладони, пытаясь успокоить. – Мамочке нужно узнать, что здесь происходит.
Как только Саша почти перестала плакать, Диана вышла из комнаты, и первой мыслью, посетившей ее, было набрать номер полицейских. Она взяла трубку телефона, начала набирать номер, пару раз промахнулась от волнения, но все же справилась.
– Все наши операторы заняты. – Услышала монотонный голос Диана. – Пожалуйста, дождитесь ответа оператора или…
Диана сбросила вызов, вновь набрала номер – тот же голос, те же слова.
Послышались новые выстрелы, новые неразборчивые крики людей. Диана стояла прямо напротив разбитого окна, закрытого темными шторами, и боялась даже представить, что там происходит. Она чувствовала себя беспомощной и злилась на свою трусость. Она обратила внимание, что в телевизоре, где несколько минут назад ведущий делал объявление, – пустота. Виднелась спинка стула на синем фоне с логотипом телеканала; край стола, возле которого раньше сидели ведущие, и хаотично разбросанные бумаги на нем. Должно быть, пока она успокаивала малышку, что-то произошло в прямом эфире, что-то, заставившее телеведущего покинуть свой пост; камеры по-прежнему были включены, показывая синий задник.
Но почему же операторы не отключили камеры?
Леша. Ей срочно нужен был ее муж.
Вдруг сейчас он в беде? Почему он до сих пор не позвонил? С ним все в порядке…?
Она нашла мобильный на журнальном столике, нашла его в списке контактов, попыталась позвонить, но в очередной раз ей ответили:
– Все линии перегружены…
Она набрала номер еще раз, и еще раз, и еще…
– Все линии перегружены…
Она подбежала к дверям, убедилась, что они заперты. На всякий случай подставила тумбочку для обуви, хоть и сама осознавала, – это не поможет, если дверь проломят и ворвется… что ворвется? Она даже не понимала, с чем может иметь дело. Боялась представить. Единственная ее мысль была о Саше и о ее безопасности, забота о которой целиком и полностью сейчас лежала только на ее плечах.
Двери заперты, окна закрыты за исключением одного, которое теперь было разбито вдребезги. Диана направилась прямо к нему, надеясь придвинуть хотя бы книжную полку в попытке отгородиться от невидимой угрозы, но дойдя до книжной полки, стоящей совсем рядом с окном, она почувствовала, как любопытство заиграло в ней, словно в маленьком мальчишке, увидевшем загадочную пещеру. Она вытянула руку, слегка отодвинула штору и…
Словно по мановению волшебной палочки увиденное ею за окно минут пять назад изменилось почти до неузнаваемости за исключением одного – труп молодого парня все еще лежал на тротуаре, свесив свою правую руку с бордюра, будто прося милостыню. Теперь к нему добавилось еще четыре тела, лежащие в разных позах кто на дороге, кто на бордюре. Под ними лужи крови, блестящие на ярком солнце. В булочной через дорогу виднелись языки пламени, и не было слышно ни сирен пожарных, ни воя скорой помощи. Прямо возле дома Дианы в фонарный столб врезался полицейский автомобиль, капот которого выглядел словно мятый платок. Из радиатора шел дым, ясно давая понять, что авария случилась совсем недавно. На треснувшем лобовом стекле Диана заметила несколько дыр от пуль. Ох, если бы не этот фонарный столб, – думала она, – машина влетела бы прямо в наш дом…
Если на нашей маленькой улице на окраине происходит такой кошмар, то что сейчас происходит с городом? С нашим ОГРОМНЫМ городом?
Диана заметила, как из окна полицейской машины высунулась дрожащая рука, испачканная в крови до самого локтя. Пальцы согнулись, словно держа невидимый мячик для тенниса. Тяжелые вдохи, кряхтение, звон стекла.
