«Коллеги, сдается мне, что помимо нас эти записи никакого отношения к официальным, не имеют. Никто и никогда их не будет читать. Для этого есть основной журнал, который мы ведем, а этот… Думается мне, что Баринов А.Н. был или еще тем юмористом или, помешанным на систематическом ведении дневника. Кто-то из вас не задавался таким вопросом? Или это только мне пришло в голову? Серый И.С.»

Фамилия Баринов показалась мне знакомой и, пролистав на первую страницу книги учета, я удостоверился, что первую запись оставил охранник именно с этой фамилией. Мысль показалась мне здравой в той же мере, что и коллегам Серого И.С. это подтверждали последующие записи. С этого момента чтение книги учета перестало быть нудным и однообразным. Теперь по большей части охранники писали с юмором. Встречались короткие анекдоты, советы, как не заснуть, или как научиться просыпаться в нужный момент. В одной из записей охранник предлагал докурить его сигареты, что он оставил в верхнем ящике стола, ввиду того, что он сам бросает. Правда через пару смен он признавался, что так и не бросил. Со временем записи перестали быть ежедневными. Пропуск в неделю и более уже мной воспринимался как норма.

Первая запись, на которой я остановился, которая тонко намекнула, что все-таки чувство опасности перед началом чтения могло быть не просто глупостью, зародившейся у меня в воображении, датировалась 2 июня 1994 года.

«Сегодня в школе умер мальчик. Второго откачали. С друзьями выпили отраву, где-то за городом. Хотели покончить с собой. Я знаю того, кто принес эту отраву. Нехороший ребенок. Мне кажется, что он специально отравил друзей»

Второй день лета. 1994 год. Я вспомнил. В том году нам продлили учебный год из-за дополнительных каникул зимой, когда разморозили школьную систему отопления и новогодние каникулы продлили на неделю.

Охранник, оставивший эту запись, считал, что мы хотели покончить собой. Я не знал, что по городу ходили такие слухи. Я знал, что у нас не было этого в планах. Да, планы были совсем иные. Вечная жизнь. Смешно, конечно.

Я не стал читать в тот день дневник дальше. Пропало настроение, или чувство обеспокоенности взяло верх. Не помню. Помню только, что перелистал книгу до записей января, декабря того года, чтобы посмотреть, не упустил ли я информацию о работе ночных сторожей без отопления. Записей не было. В этот промежуток никто, ничего не писал. Хотя если представить (я не сомневаюсь), что это достаточно значимое события для ночного сторожа, который находился зимой в не отапливаемой школе, а записи могли послужить поводом минимум для шуток в переписке между сменами, но нет, записи отсутствовали. Это меня несколько поразило. Я внимательно присмотрелся к корешку и не заметил, чтобы там оставались части оторванного листа. Уже согласившись с тем, что был не прав в своих домыслах, я сообразил проверить ответную часть сшитых двойных листов книги. Если вы представляете, как устроены книги, то понимаете, что они сшиваются комплектами по несколько парных листов, которые могут располагаться через разное количество страниц. Так вот я проследил, куда должны были выходить вырванные листы, если они вообще имели место быть. В этом месте записей тоже присутствовал промежуток. Кто-то продумал этот момент и удалил листы полностью. Грамотно. Что-то скрывал? Я не поверил в совпадение, при котором записи не велись примерно одинаковое время на листах, которые были ответными частями друг руга. Мысль, что кто-то вырвал страницы, чтобы скрыть причину выведения из строя системы отопления, возможно, могла быть воспринята как саботаж в тот период исторической эпохи, завладела мной. Несомненно, девяносто четвертый год уже сам по себе не представляется мне как время, в котором подозревались всех и во всем. Наследие политики советского союза, возможно, еще присутствовало в мышлении возрастного населения, но школа не являлась объектом повышенной важности, и выход ее из стоя не приносил никаких особых проблем, поэтому пришедшая изначально мне мысль о спланированной акции, вскоре была отброшена, как не актуальная.

Вероятнее всего, разморозка системы отопления было следствием безалаберности истопника, или, что более вероятно, банальное пьянство на рабочем месте. Напился и заснул. Выяснить сейчас по прошествии стольких лет, не было ни возможности, ни необходимости. Меня интересовала больше причина отсутствия листов в журнале. Напомню, что он не являлся официальным, а всего лишь имел статус личного желания ночных охранников.

Время шло. Дни сменяли друг друга. Для меня они оказывались всего лишь ночными сменами и дневным времяпровождением. Через месяц с начала работы на меня напало чувство отсутствия меня в своей жизни. Или скорее вообще отсутствия жизни. На работе я наблюдал по камерам за жизнью других, а свою просто не замечал.

Это привело меня на некоторое время в состояние апатии, похожее на то, что я ощущал, будучи прикованным к больничной кровати после травмы. Я вспомнил, что в том состоянии ко мне пришел Илья, хотя некоторая часть разума утверждала, что это было сном или видением от передозировки лекарств. Я начал снова ожидать его появления, но время шло, Илья не появлялся.

Мои упаднические настроения ширились, самоутверждались и я уже сам начал понимать, что с этим пора начинать бороться, чтобы не наступил момент, когда произойдет что-то непоправимое. Не то, чтобы я боялся, что наложу на себя руки, но состояние было располагающим.

Выход я нашел в работе. Начать приводить себя в нормальное психологическое состояние. Было крайне сложно. Нужно было перебороть и искоренить устоявшиеся элементы привычного мне образа жизни. Начало откладывалось несколько раз, но однажды грань была пересечена.

Я заставил себя делать ежечасные обходы по территории, а в промежутках между ними начал читать книги. И оказалось, что это, как бы мой, не привыкший к подобному разум не сопротивлялся, весьма увлекательное занятие. Оказалось, что насколько бы очередной роман с самого начала не казался ужасным, после того, как ты погрузился в сюжет отложить произведение, не дочитав до конца и не узнав «что убийца – дворник» не получается.

Один. Нет. Два романа удосужились такой чести. Видимо их авторы были заинтересованы в написании анти интересной истории, иначе я не могу объяснить то, что книги остались отложенными мной. Имена авторов я оставлю в секрете. Не ради того, чтобы не обидеть, а ввиду моей малограмотности в вопросах литературы. Буду считать, что не готов был к прочтению этих шедевров.

Дочитав в очередной раз не сильно познавательную, но достаточно увлекательную историю, я поймал себя на мысли, что, скорее всего, сам смог бы создать нечто похожее. Какой–никакой жизненный опыт имеется, и, судя по сюжетам большинства прочитанных произведений, авторы используют свой налево и направо.

Так что же мне помешает переложить на бумагу свою историю? Конечно же, приукрашенную. Вычищенную до блеска. Времени на осуществление этой идеи у меня предостаточно. Все ночные смены.

Первое мнение оказалось далеко не соответствующим действительности. Оказалось, что недостаточно знать историю. И недостаточно обладать свободным временем. Это я понял после пары потраченных часов и исписанных пяти страниц. На этом объеме заканчивались мои истории. Так что стать даже начинающим писателем я не смог. Во всяком случае тогда.

Как то в 18:40, подходя к знанию школы, подсвеченному фонарями, грустным декабрьским вечером я увидел перед входом в школу полицейский автомобиль. Не скажу, что не люблю полицию, но если она находится на вверенном тебе под охрану объекте, то начинаешь подсознательно нервничать. Я вспоминал все происшествия вчерашней смены и понял, что они отсутствуют. Не выключали свет, не было никого, кто оставался после 19:00, все входы были заперты и это я проверял утром. Несмотря на это в здание я входил напряженным.

В фойе школы для этого времени суток собралось достаточно большое количество людей. Кроме трех сотрудников в форме, директора, дневного охранника, завхоза и заместителя по безопасности, несколько человек в штатской одежде были не знакомы мне. Все обернулись на скрип двери. Зам по безопасности Луков кивнул мне в знак приветствия. Разговор продолжился, я под пристальным взором одного из сотрудников подошел к дневному охраннику. Чувствуя, что за мной наблюдают, я тоже искоса смотрел на сотрудника. Я не слышал, о чем он спрашивал Лукова и что тот ответил, но по пропавшему к моей персоне интересе, понял, что тот получил необходимую информацию.