– Что происходит? – спросил Литто.

Он вышел на площадь, а следом за ним Руф и наставник Норт. У всех хмурые выражения лиц. Это хорошо. Значит, их предупредили, что дело серьёзное.

На пороге юрты сразу же появился Эверард. Он выглядел куда более взволнованным, чем за минуту до этого.

– Вот именно, вожак Литто. Что здесь происходит? – возмущённо спросил он. – Почему эта волчица ведёт себя с нами, как с преступниками? Какое право…

Сказать «эта волчица» по отношению к Ойре мог себе позволить далеко не каждый оборотень даже в этой Стае, чего уж говорить о тех, кто был тут чужаком. Ещё и таким пренебрежительным тоном. К несчастью для Эверарда, именно это обращение к своей супруге было первым, что услышал Норрог, присоединившись к нам.

Мне показалось, что у него, даже в человеческом обличии, клыки прорезались и холка дыбом встала. Он перебил Эверарда:

– Если тут у кого и есть право так разговаривать с моей супругой, уважаемый принц Эверард, то точно не у вас!

Но Эверард его ничуть не испугался.

– А я и не с ней разговор веду, – огрызнулся он и вновь повернулся к Литто. – Что скажешь, вожак? Разве так положено обращаться с твоими особыми гостями в твоей стае?

Мне показалось, что теперь холка встала дыбом даже у меня. И вот вроде бы вопросы Эверард задавал самые обычные, но то, каким тоном он выделял самые главные слова в них… Правильно подобранная интонация – явно не его конёк.

Литто повернулся к Ойре, но прежде чем успел к ней обратиться, наставник Норт что-то шепнул ему из-за спины. Литто склонил перед Ойрой голову и, я уверена, спросил на порядок вежливее, чем собирался:

– Не будешь ли любезна, Ойра, объяснить нам, что здесь происходит? Мне сказали, что мои гости окружены и задержаны. По какому… – Норт шикнул на него, и Литто изменил свой последний вопрос: – По какой причине?

– Ваши гости, вожак Литто, – вполне вежливо ответила Ойра, – обвиняются в том, что, используя магию, натравили на наше поселение степных росомах. – По рядам оборотней, а их на площади становилось всё больше, прошёл встревоженный шепоток. Ойра огляделась и мрачно добавила: – А это стоило Стае многих хороших людей. Вы все знаете.

Оборотни закивали головами, и все взгляды обратились к Эверарду.

– А уважаемой Ойре есть чем подтвердить обвинения? Или она наговаривает на меня нарочно? Лишь потому, что мы вчера случайно обидели её подружку.

Ах, вот оно! А я всё ждала, когда Эверард переключится на меня. Мы с ним обменялись «дружескими» взглядами. Мог бы взгляд убивать – оба бы лежали бездыханными.

– Очень серьёзное обвинение, – задумчиво сказал Литто. По его лицу было понятно, что перед ним стоял выбор, и снова тот же самый, что и накануне: или новая Стая, или старая: братья и отец. Он испустил тяжкий вздох и спросил: – Действительно, Ойра, а есть ли доказательства твоих слов?

Эверард ликующе улыбнулся. Конечно. Он прекрасно понимал, что единственные доказательства находились в его руках, а вырытые в земле ямы ничего не значили. Мы с Ойрой могли говорить всё, что угодно, но доказать не могли ровным счётом ничего.

– Доказательства? – спросила Ойра, ничуть не огорчённо. – Вот мои доказательства. – Она громко свистнула и крикнула кому-то в толпе: – Готовы? Накидывай!

С нескольких сторон сразу в воздух взвились широкие петли лассо. Они легли на вершину юрты, сложенную из брусьев, обвили их и затянулись.

– Тяни! – раздалась команда с обратной стороны юрты.

Оборотни натянули верёвки и дёрнули за них изо всех сил. Юрта заскрежетала, накренилась, и её верхняя часть завалилась назад, открывая нам картину того, что творилось внутри.

В дальней части юрты в кучу были свалены вещи: шкуры, посуда и прочая утварь. Пол в центре взломан, а около дыры сгрудились четверо оборотней. Последний из гостей лежал у их ног. Вокруг него чем-то острым был вырезан круг, с четырёх сторон которого лежали те самые амулеты, которые оборотни выкопали из-под земли этой ночью. В изголовье импровизированного алтаря стояла плошка, в которой медленно исходили дымом травы. Но дым не покидал юрты, а сворачивался по спирали и опускался на лежащего в кругу оборотня. Он был настолько бледен, что сначала я подумала, что он мёртв. Но вот болезный хрипло вздохнул и снова застыл.

– Что с ним? – испуганно спросила я.

– Не твоё дело! – прикрикнул Эверард, пятясь ото всех назад. – Это всё не ваше дело! У меня распоряжение, и я его выполняю!

Он развёл руки в стороны, будто хотел прикрыть происходящее в юрте собой.

– Это отец приказал вам натравить на Стаю росомах? – спросил Литто.

Я посмотрела на него. Литто выглядел растерянным. На его глазах братья стали врагами той Стаи, в которой он был вожаком. Я поняла, что сейчас очень многое будет зависеть от того, поведёт ли Литто себя как истинный вожак или навсегда останется только младшим братом своим более властным родственникам: братьям и отцу.

От прямого вопроса Эверард побледнел ещё сильнее, чем болезный оборотень. Он застыл на месте, выпрямился и злобно зыркнул на собравшихся, прежде чем ответить.

– Ты не смеешь обвинять нас в том, чего не понимаешь, Литто. Да ты… Ты… Последыш! Позор Стаи! Избрал жалкую человечку. Ты – позор нашего рода!

Он выкрикивал оскорбления одно за другим, а я смотрела на Литто. Ну же, не молчи. Дай отпор! Стань тем, кем ты должен быть по праву!

Может Литто и не был старшим наследником своего отца, но я видела, что он делал для Стаи, когда оказался здесь. Он мог стать вожаком, какого заслуживала Стая, за несколько дней ставшая мне вторым домом.

Вспомнив родной дом и семью, я не смогла даже представить, что бы чувствовала, если бы мой отец меня предал. Но с братьями… С братом мне не повезло точно также, как Литто. И как бы ни хотелось этого признавать, я понимала его. Сначала ты не веришь в происходящее, потом пытаешься найти оправдание, но после всего… Не буду лгать даже в мыслях. Даже после всего ты не можешь поверить, что твой близкий человек способен на предательство.

– Я… – нерешительно начал Литто и не смог продолжить.

Эверард рассмеялся. Литто поднял взгляд и осмотрел присутствующих. Я кивнула ему, подбадривая: «Ну же, давай!»

– Вожак Литто потребовал от тебя объяснений, Эверард, – громко сказал Норт, чем вновь выручил Литто. – Будь добр объясни, что случилось с этим оборотнем? Это опасно?

– Он сильно простыл, – ответил Эверард. – Отлежится, и к вечеру всё пройдёт.

Разнёсшийся по площади очередной хриплый вздох сообщил, что он лжёт.

– Я посмотрю, что с ним, – предложила Уула, оказавшаяся здесь же.

– Не подходи! – крикнул Афанарик, преграждая ей путь.

– Фаня, Фаня, – сказала Уула, ничуть не испугавшись. – Принимая роды у твоей мамы, пусть звёзды указывают ей путь на Той Стороне, хорошая была волчица, я сразу сказала, что из тебя ничего путного не выйдет. А ну, брысь с дороги!

Афанарик от неожиданности не нашёлся, что ответить. Уула отодвинула его в сторону и подошла к больному. Я хотела её предупредить, что амулеты трогать нельзя, но Уула, кажется, знала об этом и без меня. Она обошла круг, вырезанный на полу, не наступая на него. От амулетов она и вовсе предпочла держаться подальше.

Наконец, Уула остановилась, достала из-за пазухи медальон, сняла его с шеи и поводила им над больным.

– Ойра говорит правду, – сказала она, убирая медальон обратно. – Эта магия призвана озлобить животных и собрать их в одном месте. Там, где будут амулеты. Магия завязана на крови, и я думаю, перед нами знахарь, что создал их. – Она склонилась ниже и присмотрелась к лицу оборотня. – Не рассчитал своих сил, несчастный, а про последствия его никто не предупредил.

– О каких последствиях? – приглушённым голосом спросил Афанарик, боязливо попятившись от больного знахаря.

– Если заклинание не получит обещанной жертвы, то заберёт с собой знахаря. – Она подняла взгляд на Афанарика. – А росомахи своей кровавой жатвы у поселения не собрали.