– Но только, если я буду одна. Ведь так? – Мигами не скрывала своего недовольства.
Её возмущала подобная опека отца, тогда как она хотела бы чувствовать себя более свободной, особенно сейчас, после слов Тениссы.
– Да, вы правы. Я оставлю вас, если кто-нибудь другой будет сопровождать вас вместо меня, юная Повелительница.
– Со мной будет Грюм. Сейчас я направляюсь к нему. И когда мы дойдём до него, ты оставишь меня в покое, – приказным тоном проговорила Мигами.
– Как пожелаете, юная Повелительница.
День был необычайно ярким и живым. Всё пространство было пропитано энергией Деймоса. Она проникала в каждый уголок, в самую тёмную пещеру, в самую глубокую нору. Заряжала собой как живые, так и ожившие существа, придавая им сил и повышая их активность. В этот период рождались самые сильные, свирепые и ярые служители Тьмы.
Приспешники Тьмы праздновали пробуждение Деймоса как начало нового цикла, отдыхая весь этот период от ежедневной монотонной работы за пределами города. Это была самая любимая пора для каждого из них. Вот только Мигами всегда приходилось проводить каждые полдня в четырёх стенах, даже в эти периоды, вместо того чтобы праздновать со всеми на улицах города.
Сегодня же был важный, особенный день в её жизни. Впервые в период бодрствования Деймоса Мигами смогла выйти из замка не под вечер, а поздним утром, и она не хотела ни одной минуты терять впустую. Девочка быстро спустилась по лестнице и побежала вправо, где обособленно от военного городка, в трёхстах метрах от спуска, располагалась псарня. Сам военный городок развернулся также метрах в трёхстах, но уже напротив спуска, и тянулся вплоть до малого полигона. Основная его часть состояла из длинных казарм, загонов с зомби и скелетами, между которыми изредка прохаживались наблюдавшие за порядком воины.
Тёмный рыцарь бежал за Мигами, грохоча массивными латами и тяжело дыша. Ему с трудом давалась эта пробежка, но было видно, как он старается, чтобы не отстать от девочки и не потерять её из виду. Наконец догнав Мигами у входа в псарню, взмокший от пота рыцарь наклонился, опершись руками о колени, и принялся судорожно глотать воздух, пытаясь отдышаться. Выглядел он таким измученным, будто успел обежать весь Демонис. Девочка без сожаления смотрела на задыхающегося охранника.
– Всё, ты меня проводил, теперь можешь подниматься обратно, – жёстко заявила она.
– Я… я должен… проследить… что вы не одна… юная Повелительница, – судорожно глотая воздух, проговорил рыцарь.
«Вот ведь упрямый!» – мысленно негодовала Мигами.
– Тогда позови Грюма. Чего ты ждёшь? – грубо приказала девочка.
Немного отдышавшись, рыцарь распрямился и подошёл к незапертой двери. Распахнув её, он несколько раз громко позвал псаря.
– Иду я, иду, – послышалось из глубины здания.
В двери показался высокий (более двух метров) мужчина крупного телосложения. Мелкие царапины, глубокие порезы и старые шрамы «украшали» грубую кожу его лица, шеи и рук. Его чёрные как уголь волосы были аккуратно зачёсы назад и стянуты в длинный и толстый хвост. Цвет его ушей и носа был темнее цвета остального тела и почти не отличался от цвета волос – вероятно псарь не раз терял эти органы, и ему их отращивали заново. Одет был Грюм по-простому: нечто похожее на короткий халат без рукавов, длинные широкие штаны и большие кожаные ботинки.
Суровый вид и пронизывающий взгляд глубоко посаженных обсидиановых глаз Грюма отбивали желание у любого спорить с ним или иным способом противостоять ему. А если кто и совершал подобную глупость и лез на рожон, то тут же знакомился с двумя здоровенными, как молоты, кулаками, вышибающими не только остатки мозгов у бедняги, но и его дух. Поэтому врагов у псаря было немного, но ещё меньше у него было друзей. Практически все приспешники Тьмы сторонились его, избегая общения, но… только не Мигами. Девочка обожала этого изуродованного шрамами здоровяка.
Иногда, когда ей удавалось побывать в городе, она встречала его за покупками мяса для псов и сразу прилипала к нему, затевая оживлённую беседу. Точнее, в основном говорила она, а атлет лишь кивал и слушал. Он был идеальным слушателем, что очень нравилось не замолкающей девочке. Она делилась с ним последними новостями, рассказывала о своих радостях, достижениях в учёбе и трудностях, изливала душу, жалуясь на Храбара… а он никогда не перебивал её и – что самое важное – никогда не укорял и не говорил, что она сама виновата в своих проблемах. Он всегда относился к ней по-отцовски, был терпелив и сдержан не только в общении с ней, но и с другими – в её присутствии.
– О-о, привет, Мигами, – по–дружески поздоровался Грюм, не замечая рыцаря. – У тебя что, выходной сегодня?
– Привет, Грюм. Да, Храбар чем-то занят, вот я и вырвалась из замка, но, увы, не из-под присмотра, – сказала она, презрительно покосившись на своего охранника. – Я могу сегодня побыть с тобой?
– Так это, конечно. Почему нет? Я как раз собирался на рынок, и мне не помешала бы твоя помощь.
– К девяти часам вечера она должна быть в замке, – строго заявил Тёмный рыцарь, вмешавшись в разговор, но тут же смутился под суровым взглядом псаря и добавил: – Пожалуйста.
Грюм отвернулся, ничего не ответив рыцарю, жестом дал знать Мигами, что скоро вернётся, и зашёл в псарню. Возвратился он и в самом деле быстро, не прошло и пары минут. В руках он нёс связку огромных мешков и небольшую сумку. Тёмный рыцарь к тому времени уже попрощался с Мигами и возвращался в замок, чтобы вновь занять свой пост и дожидаться возвращения юной повелительницы.
Прикрыв дверь в псарню (закрывать её на ключ не имело смысла, так как мало кто по собственной воле и в трезвом рассудке решится наведаться к трёхглавым псам), Грюм и Мигами отправились в город.
Военную часть от города отделяла высокая каменная стена с широкими воротами, которые охраняли четыре жнеца Душ. Жнецы Душ в прошлом были личами. Они, экспериментируя над собой, добились серьёзных изменений, как внешних, так и внутренних, повысив свою силу и живучесть. Эти воины могли забирать душу каждого, кто погибал в пределах досягаемости их магического влияния, исцеляя свои раны и продлевая свою жизнь. Псаря и юную повелительницу жнецы пропустили без слов.
Войдя в город, Мигами ахнула. Столько приспешников Тьмы она никогда раньше не видела. Городской шум и суета были непривычны ей. Вечерами, когда Мигами после учебы выбиралась сюда, она натыкалась лишь на нескольких гуляк и запоздавших покупателей, спешивших в закрывающиеся магазинчики. Но сейчас словно весь город вышел на улицы.
Несколько приспешников Тьмы сидели на лавочке, увлечённо общаясь и наблюдая за мирской суетой, многие просто гуляли, а особо громогласные стояли возле лавчонок, возбуждённо торгуясь и размахивая руками. Группа из шести приспешников Тьмы столпилась недалеко от ворот и бурно обсуждала набеги огненных саламандр после извержения вулкана Безумие. А около киоска трое детей уговаривали свою маму купить им маленьких, ещё не рогатых, чёртиков.
Торговая площадь, на которую попали Грюм и Мигами, была главным местом в городе. Её специально разместили вблизи ворот, чтобы военным поварам было удобнее закупать провизию для солдат, особенно когда требовалось это сделать быстро перед походом на другие планеты.
В центре площади находился «Кровавый фонтан», из которого вырывались струи алой воды. Нет, это была не кровь каких-то замученных существ, а кровь самого Деймоса. Она течёт в глубинных потоках и выходит наружу лишь в нескольких местах, включая этот фонтан. Эту воду никто не пьёт из уважения к Деймосу, к тому же ходят страшные байки, что она несёт смерть всякому испившему её.
По краям площади расположились торговые лавки: открытые и под навесом. За ними тянулись жилые дома, образуя длинные изогнутые улицы. Грюм направился к одной из таких лавок, бесцеремонно расталкивая столпившихся зевак. Мигами держалась позади и старалась не отставать. Подойдя к длинному прилавку с кусками мяса, Грюм с лёгкостью и присущей ему дерзостью отпихнул стоявшего впереди невысокого, щуплого вампира. Тот, свалившись с ног, грубо выругался, но, когда поднялся и увидел перед собой массивную фигуру, тут же извинился и мгновенно исчез в толпе.
