– Пойдем. Если она на нас свалится, будет хреново бегать от нее по всему лесу, – Чиж потянул Даню в сторону. Он не был уверен, куда именно, но ему было все равно, пока рядом не будет мертвецов.

– Они ведь как и люди-зомби? Могут напасть после смерти? – неуверенно спросил Даня. Ваня пожал плечами.

– Да. Я слышал о таком, но не уверен.

Даня промычал что-то невнятное, не способный отвести взгляд от зверька. Тот не шевелился, напоминая жертву таксидермиста, но парень чувствовал, как чужой мертвый взгляд не оставлял его.

Через несколько шагов от прежнего спокойствия Дани не осталось и следа, а вместе с ним занервничал и Чиж, успевший дважды проклясть их прогулку. Звуки все еще не возвращались, тишина давила на нервы, но заставить себя заговорить парни не могли, опасаясь привлечь кого-нибудь еще. Кого-то такого же мертвого, но более крупного. Зомби-волка, например. Чиж боялся и живого, но живой волк был бы живым. Как друг и товарищ, способный сожрать тебя при первой возможности.

Даня не мог сосредоточиться и просто шел за Чижом, который не имел представления, куда лежит его путь. Они думали, что возвращаются назад, но вместо этого вышли на открытую поляну. Небольшая, с тонким покровом снега на ней. Она была усыпана черными шевелящимися существами. Если бы не кусты, закрывающие поверхность земли, Чиж бы не решился приблизиться. Если бы Даня не был так занят собственными мыслями, он бы услышал треск костей. Не такой, что снится ему каждую ночь, после чего он просыпается в холодном поту. Этот казался тише и тоньше. Как хруст в рту хлопьев для завтрака.

Если бы не кусты и деревья, парней бы уже окружили эти потрескивающие твари. Птицы разных размеров и видов, из тех, что никогда бы не подружились при жизни, теперь сгрудились одной кучей на поляне. Даня мог узнать среди них сорок и воронов, воробьев и синиц, вяло блуждала парочка снегирей, а огромный рябчик с поломанной ногой завалился на бок и медленно полз по земле.

Птицы долгое время оставались здесь умирать, а на шум прибредали другие мертвецы. Чиж мог разглядеть мелких животных на ветках и среди кустов. Будь они все агрессивными, парней бы просто смело волной. Свежие зомби действительно были, но в гораздо меньшем числе, и теперь пытались пробраться сквозь толпу к живым людям.

Чиж бросился бежать, стоило ему завидеть несколько подозрительно близких сорок. А вот Даня завис. Ему редко доводилось видеть зомби, но тех, что он видел, не покрывали насекомые. Будто разложение здесь, в лесу, совсем отличается от того, что происходило там, в городе. По перьям ползали черви с мелкими черным жуками, пока рой мух перелетал от трупа к трупу, заставляя тех шевелиться, издавая самый отвратительный треск в его жизни. Как будто насекомые праздновали конец света, отказываясь впадать в зимнюю спячку.

Даня мог еще долго так простоять, отупевши ожидая, пока мертвецы не загрызут его, но Чиж вернулся и потащил его за собой. Бежали долго. Ваня боялся, что зомби среагируют на звук шагов, и они уже не уйдут из леса, но те не поспевали. Здесь не было людей с их длинными ногами – только зайцы, не способные больше на прыжки, да воробьи, разучившиеся летать.

Остановившись у высокого дерева, Даня переводил дыхание, сплевывая на землю слюну. Успешное подавление тошноты можно считать его достижением. Чиж отдыхал рядом, опасливо крутя головой по сторонам. Больше никого видно не было, но трудно с уверенностью сказать, не скрывается ли мертвец под листьями или за кустами, и не упадет ли зомби на них сверху.

Словно успокаивая его разыгравшееся воображение, над головой послышался вскрик птицы. Ей ответил второй, и два воробья, легко оторвавшись от ветки, взмыли в небо. Чиж выдохнул в облегчении и прислонился спиной к стволу дерева. Изо рта вырвался пар горячего дыхания, и только теперь Ваня понял, как сильно похолодало за время их прогулки.

Легкие приятно покалывало после долгого бега, мозг прочищался на свежем воздухе. Чиж поддел ногой слипшиеся на земле жухлые листья, подкинул их и коротко рассмеялся. Ему неимоверно жаль, что осень он провел в городе, даже не обращая внимания на позолотевшие деревья, а теперь ему достались только серые и коричневые остатки.

Фыркнув на поведение друга, Даня сорвал с куста ветку и кинул в него. Чиж в ответ пнул в него листья. Они могли долго так веселиться, но возмущенное «ку-ку» прервало их. Парни засмеялись.

– Давай, Дань, это твоя идея, лезь на дерево, – Чиж похлопал друга по плечу, пока тот с сомнением в глазах всматривался в ствол.

– Не-е, знаешь, как-то не хочется, – протянул он. – Да мы недалеко ушли, да и недавно. Солнце было со спины, значит, в его сторону и пойдем.

Нервничая от сомнительных рассуждений Дани, Чиж спорить не стал: настроение поднялось, и портить его раздражением не хотелось. Шли долго. Достаточно долго, чтобы парни проголодались. Таская с собой повсюду рюкзак, они не считали голод их основной проблемой, но в этот раз они пришли с пустыми руками. Они ведь шли посмотреть на волков. Как в зоопарк, только в лес и без вольеров. Ваня усмехнулся: у Мухина точно что-то припрятано, иначе он не был бы таким спокойным.

Смирившись, Чиж хотел предложить Дане остановиться, чтобы он смог залезть на дерево и осмотреться, но Мухин резко плюхнулся животом на землю и пополз, шумно сминая под собой грязь и листья.

– Вань, Вань, Вань, – Даня в исступлении звал его, Чиж, успев испугаться, присел рядом, пригибаясь как можно ниже. Рассмотреть, что такого увидел товарищ, не получалось, но тот продолжал звать его. Заметив рядом человека, Даня осторожно вытянул руку вперед и зашептал горячим несдержанным голосом.

– Смотри! Белка! Вань, там белка! Смотри! Вон, под деревом!

Чиж медленно опустился еще ниже, ложась животом на землю и не спуская глаз с того места, куда указывал Даня. Через мгновение он разобрал среди листвы маленький шерстяной комок. Серая шерсть сливалась с корой и листвой, но трясущиеся уши выдавали зверька. Всхлипнув от смеха и слез слишком громко, Даня встревожил белку, и та замерла, уставившись прямо на Чижа.

Уткнув Мухина лицом в землю, Чиж не сводил со зверька глаз. Нос подергивался, принюхиваясь, ушки дрожали. Решив, что опасности нет, белка продолжила копаться в листьях, смешивая снег с землей.

Даня радостно смеялся в землю, и Чиж тоже чувствовал себя перевозбужденным. Он не помнил, когда так близко мог видеть живого нормального зверька. Летом с мамой в парке, когда они следили за отдыхающей бабушкой. Потом он не смотрел по сторонам. Прямо как с деревьями. Наступила зима, а Ваня даже не заметил этого.

– У меня есть орешки, белки же едят орешки? – шептал Даня, осторожно вставая. Недавняя картина полчища подобных, но мертвых, животных успела забыться. Увидев человека, зверек испуганно вскочил, забираясь по стволу на ветку. Убежал недалеко, опасливо косясь на незнакомцев. – Бли-и-ин.

– Оставь под деревом, она найдет, – Чиж встал следом, отряхнул прилипшую к одежде грязь. Последовав словам друга, Даня рассыпал пакет с фруктовой смесью (Ваня уверен, что это не конец всем припрятанным у друга запасов еды) на листьях и вернулся. Поняв, что опасности все же нет, белка вернулась, любопытно изучая принесенные ей дары.

Какое-то время парни еще понаблюдали, как зверек придирчиво перебирает угощение, но быстро потеряли интерес, когда белка, забрав самое вкусное, энергично вернулась на крону дерева.

Возвращались уверенным шагом, хоть Чиж не имел ни малейшего понятия, куда они идут. Хотелось остаться с белочкой, всю оставшуюся жизнь наблюдая, как она ест орешки. С неба падали легкие пушинки снега.

– О, Вань, смотри, – Даня снова вытянул руку вверх, и Чиж повернулся, ожидая увидеть какую-нибудь птицу, но на ветках никого не было. Только в небо уходила тонкая светлая струйка дыма, сливающаяся с пасмурным небом. – Почти дошли.

– Ага, – протянул Чиж. – Итак, волки.

– Да мы, наверное, недалеко зашли. Волки могут жить чуть дальше. Что им рядом с людьми делать?