На вопрос, где матушка Чэнь, ему ответили, что прошло уже больше года, как она умерла. Учитель У ушел от пруда Байяньчи и направился к мосту Чжоуцяо, но двери его собственного дома тоже оказались закрытыми.
— Куда пошли моя жена и служанка? — спросил он у соседей.
— Вчера ваша жена со служанкой Цзинь-эр вышла из дому следом за вами, — отвечали ему. — Она сказала нам, что идет к матушке Чэнь. Они до сих пор еще не вернулись.
Учитель в растерянности уставился на соседей и не мог произнести ни единого слова. Вдруг он увидел покрытого лишаями даоса[115], который приближался к нему.
— Я вижу, у вас тут творятся странности, — сказал даос, взглянув на учителя. — Давайте, я поскорей выгоню оборотней, чтобы избавить вас от грядущих бед.
Учитель тотчас же пригласил даоса войти, приготовил благовонные свечи и наговорную воду.
И вот этот даос принялся за свое колдовство, пробормотал несколько слов и выкрикнул: «Спеши!» Тут же явился перед ним дух-воитель:
Сеткою желтой покрыт его лоб;
Пояс парчовый обвил его стан.
Рукава у халата из бурого газа,
расшиты кругами цветов;
Охватившие тело златые доспехи
сидят вплотную на нем.
Меч поперек — как осенний ручей;
Туфли ступают — как лапы у льва.
Сверху вторгается
прямо в Лазурную Сеть
[116];
Снизу стоит
на полу в Подземелье Девятом
[117].
Судеб дракона и беса простого
Может со дна из-под толщи морской
вытащить на поверхность;
Оборотней и нечистую силу
Может в горах по пещерам и норам
выловить и предоставить.
У алтаря Лю Дина
[118] представши,
Имя по праву он получил бы
«Жребия Исполнитель»;
Перед троном Владыки Верховного
Имя, конечно, ему бы дали:
«Воин — Служитель Неба».
Дух-воитель выказал почтение и спросил:
— Куда святой повелитель изволит меня послать?
— В доме У Хуна, — ответил святой, — завелись оборотни. Они вместе творят пакостные дела на склонах гряды Тосяньлин. Всех их доставить ко мне!
Дух-воитель исполнил приказ, и тотчас же порыв ветра налетел на дом учителя У.
Он без облика, он без тени,
но пронзает людскую душу.
Во вторую луну он персик
расцветать понуждает дружно.
Перед этим он обрывает
на деревьях желтые листья
И в горах заставляет тучи
из ущелий выплыть наружу.
Когда ветер стих, все оборотни предстали перед даосом. Оказалось, Ли-музыкантша — в прошлом жена судьи из управления сановника Циня — умерла в объятиях судьи. Служанка Цзинь-эр была загублена ею из ревности. Старуха Ван отравилась нечистой водой. Матушка Чэнь, стиравшая одежду всем своим близким в пруду Байяньчи, однажды упала в воду и утонула. Чжу Сяо-сы, дух которого на вершине горы вышел из могилы на зов тюремного служащего, был смотрителем кладбища, умершим от тяжелой работы. Хозяин винной лавки на склоне горы умер от простуды. После смерти все они стали оборотнями.
Даос выяснил обстоятельства их смерти, допросив всех по очереди. Потом он достал из-за пазухи тыкву-горлянку. Людям она казалась обыкновенной, но для оборотней это был ад Фэнду. Даос начал читать заклинания, и все они один за другим, обхватив голову руками, прошмыгнули в горлышко тыквы и оказались пойманы. Затем даос дал тыкву учителю и велел закопать ее у подножия горы. Потом он подбросил вверх свою палку, и она превратилась в божественного журавля. Даос сел на журавля и хотел улететь.
— Глаза мои никогда не видели бессмертных. Я охотно согласился бы последовать за тобой в монахи, — остановил его учитель, низко поклонившись даосу. — Надеюсь, что ты, бессмертный, спасешь меня, своего ученика!
— Я достиг небесных миров и меня зовут Гань. Ты же когда-то был моим учеником и собирал лекарственные травы, — сказал даос. — Но поскольку твои мирские желания не были чисты и на пути к Истине[119] тебе приходили мысли об отступлении и сожаления одолевали тебя, в наказание ты был низвергнут в этот мир бедным ученым — вот почему тебе пришлось испытать бесовские соблазны и женские обольщения. Теперь ты уже все постиг, поэтому можешь отрешиться от мирской суеты и ступить на Путь Истины. Когда же пройдут двенадцать лет, я приду и уведу тебя. — С этими словами он превратился в порыв ветра и исчез.
С этих пор учитель У ушел от мирской суеты, стал монахом и пустился, словно облако, странствовать по земле. Через двенадцать лет он встретил в горах Чжуннаньшань святого Ганя и последовал за ним. Стихи гласят:
Всем сердцем постигая Путь,
с мирской порвал он скверной —
И как, скажи, теперь его
посмеют тронуть черти?
Где ложь, где правда, всей душой
уразумел навеки,
И бесов в Западных горах
нет больше по пещерам.
Честный приказчик Чжан
Кто-то сказал, что ни старым, ни новым
нету событиям счета,
Но в большинстве и цветенье, и гибель —
просто пустые заботы.
Можно считать, что события в мире
следуют судеб движенью,
Только зачем же приравнивать их
к лебедя вольным полетам!
Выцвели некогда черные брови,
будто бы снег обметал их;
Быстро поблекнет на лицах румянец,
словно цветы, опадет он.
Этот страдает, а этот скорбит —
оба должны оглянуться:
В роще под вечер листва шелестит,
ветер печальный зовет их.
Эти восемь строк[120] стихов написал Ван Чу-хоу[121] из уезда Хуаянсянь, что в округе Чэндуфу области Сичуань[122], когда ему было около шестидесяти лет. Впервые увидев в зеркале, что усы и борода у него начинают седеть, он выразил свои чувства в стихах. Молодое стремится к расцвету, а то, что достигло расцвета, стареет — вот закон, которому подчиняется все в мире, и избежать его никто не в силах. Обычно все белое становится черным, только усы и борода, наоборот, сначала черны, а потом уж белеют.
