В лагере Доносит ветер стон кукушки. Июнь. Звенит пчелиный рой… И на берёзовой опушке Палаток полотняных строй. Здесь, возле речки, за каптёркой, Стоят в голубоватом мху Цветы в защитных гимнастёрках Со звёздочками наверху. Здесь всё в цветенье, всё в движенье — От листьев до подземных вод, И даже марьины коренья Равняются на первый взвод. Здесь, под грибком, у телефона, Застыл дневальный на посту. Повзводно двинется колонна От полигона за версту, Где боевые миномёты Стоят на огневой черте, Где орудийные расчёты Ведут огонь по высоте. А в это время на опушке, Идущим воинам вослед, Неугомонная кукушка Кукует: – Жить вам тыщу лет! Гвоздика Песок. Пожухлая трава. Трава едва-едва жива. Земля суха, горька, примята, Ветрами выпита она, Ковыльных прядок седина, Дымок над сопкой сизоватый… И вдруг – гвоздика! Да, гвоздика — Среди камней, сухой травы, На этом склоне полудиком Под небом дивной синевы. …А мне казалось, не дойду я До перевала, до хребта, А мне казалось – упаду я Вон там, у первого куста. Гвоздика же, дождей не зная, Растёт, цветёт ветрам назло… И я к вершине поднимаюсь И чувствую, что повезло; И чувствую: труднее было. (И по спине прошёл мороз.) И понял я, какая сила В цветке, что не в теплице рос. В первый класс Ты сегодня встанешь рано-рано, Милое сокровище моё. Личико умоешь из-под крана И наденешь платьице своё. Мама белый фартучек набросит. Книги взяв, ты скажешь на ходу: – На часах давным-давно уж восемь. До свиданья, мама, я пойду. И братишка – пятилетний Вова Выйдет провожать тебя тотчас. – Вова, я иду сегодня в школу, Понимаешь, Вова, в первый класс. Научусь читать, и эту книжку Обязательно тебе прочту… И во все глаза глядит мальчишка На сестрёнку… На свою мечту… И ему – неведомая сила — Хочется послушать тот урок, Про который мама говорила… Только не пришёл ученью срок, Только лет покамест маловато… Он стоит в печали пред тобой. А тебе ну прямо жалко брата — Так бы и взяла его с собой. Только вот нельзя, не примут в школу. И, кивнув ему в последний раз, Скажешь: – Оставайся дома, Вова, Я иду сегодня в первый класс. Воспоминания
Твой далёкий голос снова слышу — Вот письмо, оно как добрый гном… Голуби слетаются под крышу И воркуют над моим окном. Голуби… И от воспоминаний Не уйти, наверно, никуда. Сани. Помнишь маленькие сани? Рядом проносились поезда… И мальчишка в старом зипунишке, Выскочивший на простор зимы… Помнишь или нет: того мальчишку Яблоками угощали мы. Я не знаю, где у детства грани. Детский мир, улыбка детских глаз… У мальчишки кованые сани — Эти сани уносили нас. Вот и всё. Но от воспоминаний Не уйти, конечно, никуда. Скрылись сани. Улетели сани… Где-то рядом шепчется вода. Да закат в речные перекаты Бросил краснопёрых окуней… Ох, закаты, летние закаты! Помнишь, это было до саней. А река плескалась сонно-сонно, Тихо-тихо… Дивная река! И двурогий месяц с небосклона Выплыл и бодает облака… Милый друг, я это словно вижу. Вот письмо, оно как добрый гном. Голуби слетаются под крышу И воркуют над моим окном. Аэропорт «Надежда» Может быть, Надежда – имя женщины, Что когда-то за душу взяла. И его с далёкой со Смоленщины На Таймыр, на Север увела. И когда светло на удивление, И когда не кажет солнце глаз, — С ним она делила все лишения, С ним делила радость, а подчас С ним она ходила через снежные Пурги, в снежном тереме жила… А звалась та женщина Надеждою, Наденькою для него была… А быть может, он один, без женщины, Что не станет никуда спешить, — Прилетел на Север со Смоленщины, Чтоб тоску в работе заглушить. И когда светло на удивление, И когда не кажет солнце глаз, — Добрая надежда и горение Вызволяли парня много раз. Верил он, надеялся на лучшее И во имя лучшего горел… На висках вот изморозь колючая, Только он душой не постарел. Порт тянулся к небу предрассветному И к себе все думы приковал… В дни свершений, может быть, поэтому Он его «Надеждою» назвал. |
