— Лучшей! — восторженно выдохнул я, и восторг не скажу, что был так уж наигран. Наиграна только эмоциональная подача.

— А как же Бэль? — коварная женская улыбка в уголках губ.

— Бэль красивая, — как раз в этом месте я и начал фолить. Ибо ТАКИЕ вещи женщинам в принципе нельзя говорить, не то, что в постели. — А ты — лучшая.

Она, наконец, открыла глаза, приподнялась на локте, подтянулась, оголяя и вторую грудку. Лицо её вытянулось, приняв озадаченное выражение.

— Поясни разницу, не уловила… Я, получается, не красивая?

— Я вообще не оперирую термином красоты, — покачал я головой, ловя кайф от ревности этой малышки. Нет, ревновала Фрейя по-настоящему. Разнос шуточный, но в душе её ревность никто никуда не дел. — Бэль — моя муза! У каждого творческого человека есть муза. И муза, как правило, должна быть ветреной — прям как твоя сестра. Но верной — тоже как она… Почти. — Вспомнился её бывший. «Я переспала с ним, но это не принесло облегчения». М-да, не буду о грустном, тем более я её простил осознанно, и «за базар отвечаю».

— Музам всё прощают, — а это уже Фрейе. — Музами восхищаются. И не потому, что те что-то сделали, а просто за то, что они есть. Это иррационально, но это так. Бэль — моя муза, толкающая на подвиги, заставляющая прыгать выше головы — придающая для этого силы. А ты… — Стоп, не спешим. Вот в этом месте надо предельно осторожным быть. Ладно, собрались… Огонь. — А ты — лидер! Политик. Центровая, вокруг которой всё крутится. Все, весь наш будущий прайд, даже я, водим хоровод вокруг тебя, и именно ты даёшь всем направление движения.

— Насчёт тебя сомневаюсь, — усмехнулась она, откинулась на подушки и сложила руки перед грудкой: «Хуан, говори-говори, дорогой, я тебя слушаю. Пока не знаю как убить, а потому выслушаю до конца».

— Зря. Я нишевый узкий специалист. — Выдать ухмылку. — Да что скрывать, в своём секторе работ я лучше всех! — Ну как же без мальчишеского бахвальства — иначе она просто не поверит. А так выбил пафос и нарциссизм, и прокатило — был одарён покровительственной улыбкой мудрой взрослой мамочки в адрес несмышлёного ребёнка, и сразу агрессии в мой адрес поубавилось. — Но я сверх только в своей сфере. Два шага влево, шаг вправо — и более ничего из себя не представляю. В отличие от тебя — ты ВЕЗДЕ будешь хозяйкой и поймёшь о чём речь на любом профильном совещании, пусть в большинстве случаев не будешь являться специалистом по этому вопросу. Но ты потянешь их все, все вопросы и проблемы, вот что главное!

Улыбка в мой адрес стала ещё добрее — хорошо. Иду в правильном направлении. Она задвинет ревность, особенно к сестре, если грамотно обосновать, почему должна это сделать. Политик…

— Муза дарует безумство, а я порядок, это хочешь сказать? — усмехнулась она, но без иронии, видимо, сама для себя пыталась решить эту систему уравнений.

— В каком-то смысле — да, — не стал спорить я. Ибо и правда похоже на истину. — Но муза и сама немножко безумна. Она будет отличным представителем семьи, отличным лицом прайда.

— А Мерседес? — перескочила Фрейя на больное и опасно сощурилась. Действительно опасно. — Только не говори, что решил оставить её за бортом.

— И не подумаю. Мерседес — техподдержка, — не задумываясь ответил я, как на самом деле думал. — Силовая техподдержка.

— Департамент безопасности, кивнула она.

— Это вы её туда определили, — пожал я плечами. — Вариантов куча и кроме этого. Но на самом деле мудрое решение…

— Если не понимать, что ты сам метил туда. — А вот теперь её высочество расплылась в победной ехидной улыбке — нашла, чем ткнуть в фекалии такого идеального меня. И что на это возразить? Вот и я не придумал. А врать не хотел.

— Посмотрим, кого куда, — отстранённо сказала она, видя мою реакцию, вновь нахмурившись. Ибо победа эта как бы не пиррова. — Пусть вначале вернётся.

— Вернётся. А вам придётся помириться! — жёстко констатировал я.

Мы встретились глазами, но теперь уже она отвернула взгляд.

— Решим. А с Санчес что?

— Якорь. От безумств. Надёжный домашний тыл, да ещё и медик. Во время катарсиса после моего первого убийства прочистила мозги так… Что до сих пор в шоке. А затем ещё пару раз мозги прочищала. Никто не мог, а она могла. Идеальная железобетонная стена дома…

— …Да и к тому же она, похоже, передумала и соскочила. — Было неприятно об этом говорить, но факт есть факт. После ТАКОГО взгляда, брошенного на меня, когда снял шлем, девушки не возвращаются. А у меня были чувства к Марине, как бы себе или другим ни врал. Своеобразные, но крепкие. Я ещё пока не осознал жизни без неё — некогда было. Но после, как всё закончится, взвою. Однако надо смотреть правде в глаза, что имеем — то имеем, я не буду пытаться силой её удержать, в чём-то переубедить, сгладить о себе впечатление. Да, принимает такого, как есть — всё супер. Не сможет, слишком я кровавый тиран и чудовище… Лучше разойтись своими дорогами сейчас, не так больно будет, как если у нас появятся дети.

— Причём якорь не только для меня, — усмехнулся я, глядя на её сморщенный лобик. — Для вас тоже. Чтобы гоняла весь ваш аристократический курятник с простолюдинской непосредственностью и отсутствием пиетета к любым авторитетам и статусам. Иногда это полезно.

— Она вернётся, — уверенно закивала Фрейя, не выходя из состояния задумчивости. — Я знаю. Чувствую. Не сейчас — позже. Успокоится и вернётся.

— Посмотрим… — Теперь фыркнул я. — Ещё остались личные вопросы?

— Разумеется. Сильвия и Гортензия. Сильвия, как понимаю, бизнес-леди. Экономист прайда.

— Ага. И глава самой богатой мировой оружейной корпорации под нашим непосредственным контролем. НАШЕЙ корпорации.

— А Гор? — сузились глазки высочества.

— Дипломат. Тот, кто договаривается. У неё получится.

Повисла тишина. Фрейя переваривала, а я вновь засмотрелся на её обнажённое тело, сидящее, обняв себя, откинувшись на подушки. Только одна нога и промежность были прикрыты простынёй.

— Неплохо, Чико. Хорошо придумал, — выдала, наконец, высочество вердикт и улыбнулась. Искренне, без пафоса, иронии или желания убить. — Я согласна.

— Согласна быть одной из львиц прайда?

— Главной львицей, о, мой узкоспециализированный лев! — Она подалась вперёд, через секунду опрокинула меня и села сверху. — А ты знаешь, что львы способны заниматься любовью несколько часов подряд? Им вообще не в тягость?

— Проверим, настоящие ли мы львы? — усмехнулся я. — А ты не взвоешь, деточка?

— Лишь бы кое-кто не взвыл…

Дальше было хорошо...

А когда через час мы выбрались из душа, в спальне на гостевом кресле сидела Оливия. И я понял, волшебное утро лучшего дня закончено.

— Хуан, с днём Рождения, — кивнула мне ангел. — Извини, без подарка. Хотя как посмотреть. Может и подарок принесла. Фрей, новости могут быть подарком?

— Отчего нет? — Фрейя не напряглась, и прямо при Оливии начала растираться полотенцем. В принципе, она держала Бергер за ручную собачку, которой периодически вдувала подручными специализированными предметами — для снятия собственного напряжения. А Бергер ей. Или друг другу по очереди. Это не отношения, это что-то «дружеское» — форма контроля или знак подчинения. Я тоже драл эту чёрную кошку, так что и мне стесняться при ней было нечего. Но вот пускать это мясо на тройничок, как мне было заявлено чёрненькой когда-то, не было абсолютно никакого желания — и без Оливии справимся. Кстати, поймал себя на мысли, что ревновать Фрейю к этой особе не буду, даже если за спиной устроят «снятие напряжения» в этой самой постели. А значит она тут точно имеет право находиться тогда, когда не имеет никто больше.

— Там это… Хуан… — замялась наш утренний вестник. — Короче, мне приказали тебя будить, так как несколько часов назад при попытке покинуть планету был сбит в своём катере секретарь дипломатической миссии Восточного Союза второго класса Чжан Юн. Сирена сказала, инфа терпит, дала вам побыть вдвоём до утра, но сейчас приказала будить и свистать на брифинг обоих.