— Не бойся, мальчик. — Провела ладонью по волосам. — Людей твоего уровня не зачищают. Я бы просто не позволила сказать тебе всё это вслух, если б ты не был достоин знать.

Спасибо на этом. Но верилось с трудом.

Наклонилась ко мне. Нашла мои губы. Впилась в них. Нежно, умело, и при этом агрессивно. Мне понравилось — хороший робот, опытный. Но я не отвечал, а целовать куклу ей не понравилось.

— Не бабка. Сестра сколько раз бабки… — поправил я, когда отошёл от первого шока от её близости. — И только если принять на веру, что во мне гены Леи.

— В тебе гены Леи. — Констатация, не требующая опровержения. Хотя и я и сам это знал. — К чёрту! — воскликнула вдруг она. — Всё равно мы одной крови. Ты же любишь сестричек, да? — она начала стягивать блузку. Не расстёгивая, через голову. Под блузкой оказался кружевной лиф со вставками, делающими грудь немного больше своего размера. М-да, и биороботы не всесильны. Но кожа на её животе, груди и плечах, в отличие от лица и рук, была… Совсем не состаренная. Молодая кожа молодой девушки. М-мать-мать-мать! Всё правда! Всё, что сказано!

— Да, ты любишь сестричек. Сладострастный наш развращённый сибарит. — Кривая ухмылка. — Паула, — начала медленно перечислять то, что я сам перед собой под любыми мыслимыми и немыслимыми предлогами боялся признавать. — Гортензия. Они даже ближе к тебе, чем я — я слишком древняя. — О, Изабелла! Жемчужина в твоей коллекции! — гадкая покровительственная улыбка, какой ободряют извращенцев. — Фрейя, наконец — а это самый полезный экспонат. Говорят и с Леей ты спал, и даже фоточки по сети ходят, но в это, пожалуй, не поверю. Лея та ещё любительница запретно-сладкого, но она слишком сильно испытывает к тебе материнские чувства. Это иррационально, я пытаюсь её понять, и даже, кажется, получается… В общем, не верю.

— Кто тебе Пабло? — нашёлся я со следующим вопросом, чтоб не молчать. Чтобы соскочить с больного и не казаться самому себе гнидой и чудовищем.

— Внук. Моё тело может рожать, и я рожала три раза, — до конца решила играть в откровенность она. — У меня и правда была… Дочь Селена. Её зачистили ангелы Оливии вместе с Лукасом, догадайся почему. Следующая дочь и сын выжили, и лет через пять я планировала «умереть» и снова появиться под именем дочери Пабло, которой бы всё оставила по завещанию.

Мой мозг работал в запредельном режиме, пытаясь найти способ выпутаться. Хотя бы понять, что от меня хотят, и, соответственно, как нужно отреагировать. А потому сделал следующий пробный удар по воротам:

— Ты любишь своих детей? Твой код на это как-то реагирует? Как это проявляется?

— Я не совсем машина. — Медленное покачивание головой, пронзая меня глазами. — Во мне мозг, почти человеческий. Просто интегрирован с ИИ. Да и сам код очень любит иррациональные вещи. Возможно, это нельзя назвать любовью в вашем понимании, но я испытываю к близким особое расположение, симпатию. Желание защитить. Именно за Селену я убила Оливию, а не за Лукаса. С Лукасом они были любовниками ещё до меня, и по сути не поделили власть над планетой. А вот зачищенная ею малышка моя и только моя!.. Была.

Что это, грусть в её глазах? Настоящая? Или чётко откалиброванная программа? Насколько она человек, насколько машина?

— Короче, Хуан, я согласна поддержать тебя, — перешла она к сути. Лёгкое движение, и лиф летит к чертям в сторону. А грудки и впрямь ничего… Хотя да, маловаты по моему гурманскому мнению. Слишком привык к более мясистым полушариям — даже у Фрейи ненамного, но больше. — Приступим к подписанию протокола о намерениях?

— Иди к чёрту! — вырвалось у меня.

— Что, не хочешь, чтобы я стала твоей любовницей? — Улыбка превосходства. — Не хочешь, чтобы я посадила на трон ТЕБЯ, а не Фрейю?

— Зачем это тебе? Сажать НЕ Фрейю?

— Лея дура. — Нечто начала водить по мне ладонями, типа заигрывая и возбуждая. Плечи, грудь… Как будто по тебе водят феном. — Катарина, её мать, была умнее. Значительно. А Лея не в мать. Да и не в отца, в общем. Но как-то смогла не слиться в сортир — уже хорошо. — Поглаживания стали более настойчивыми, а за жёсткостью пальцев чувствовалась способность сгибать ими стальные прутья. Ага, вот этими пальчиками с маникюром. — Бэль и Эдуардо просто не приспособлены для власти, их вообще не рассматриваю. Фрейя же слишком трусиха, Хуан. Боится. Может и потянет со временем… — Скептическая ухмылка. — Но не это главное — с трусостью бороться можно, она не безнадёжна. Хуже, что она себе на уме. Не любит подсказчиков, даже если говорят правду. Не любит делиться.

— Не любит слушать, что говорят неглупые люди, если считает их недостаточно авторитетными, — помог со сравнением я.

— Ага. А где в наши дни взять достаточно авторитетных? У меня всего лишь бизнес-империя, и я днём с огнём не могу найти. А там — целое государство. Получится, что тот условный «феррейра», что окажется рядом с нею, и будет фактическим правителем, как единственный авторитетный? При этом он должен быть слабаком, чтобы она понимала, он не конкурент! Он её личный подкаблучник, и никак иначе. Подкаблучник с авторитетом давать советы и рекомендации, как коктейль, а? Нам, Венере, точно это надо?

Ни убавить, ни прибавить! В точку старушка зрит!

— Так что ты меня устраиваешь, Хуан. — Снова провела по груди очень сильными и нежными ладонями. — Идеальный вариант. Дитя улицы — пробивной и осторожный. Знающий цену поражениям. При этом аналитик, и местами Шерлок Холмс. — Наклонилась, прижавшись грудью, лизнула висок. И я почувствовал не нежное заигрывание секс-машины, а хищный интерес бескомпромиссного убийцы, играющегося с жертвой, которая мгновенно может стать партнёром. Я жил ровно до тех пор, пока существо считало это целесообразным и именно оно определяло границы целесообразности. Чтобы с нею справиться, нужен взвод ангелов, и то не факт, что осилят. Королеву Оливию убили в окружении как раз взвода, понёсшего большие потери — она прошла сквозь них, как нож через масло.

— Не бойся, малыш! — поняло нечто мои волнения и сменила тон на подбадривающий. Смена программы, и программа поставлена отлично. — Я хорошая! Я готова переродиться прямо завтра… В течение полугода, — поправилась она, — для этого всё подготовлено. Просто скажи, что ты этого хочешь, что подождёшь, и я сделаю это для тебя, плевать на свой статус и легенду! Я и правда не хочу твоей смерти…

— Мятеж в Альфе… Военные в городе… — произнёс я, стараясь не потерять рассудок от свалившейся широты информации и поисков решения.

— Решим. Я уберу их с доски. — В голосе уверенность, которой нельзя не поверить. — Хочешь с кровью — дадим им бой. Хочешь без — «слей» им дворец и Веласкесов… Ну, кроме Изабеллы — к ней неровно дышишь, я вижу. Я не против неё, я не ревнивая, если она не будет мешать лезть в серьёзные дела. И когда они, придя к власти, себя дискредитируют, мы подставим сеньоров и возродим монархию. Хочешь, даже посадим Бэль на трон — в качестве гарантии, что не вру, что не трону эту мелочь. И будем жить долго и счастливо! — Снова приникла ко мне, укусив мочку уха. — Обещаю, ты ни дня не пожалеешь, мой будущий господин!

— Жить и спать с железякой? — вырвалось у меня.

— Я не железяка. — Понимающие огоньки в глазах. — Я не машина, я понимаю иррациональное. Испытываю эмоции, неподвластные машинам. Я могу любить, в конце концов! Не спрашивай как, сама в шоке. Много раз пыталась расшифровать свой код, но ни черта в нём не понимаю. Его создал какой-то грёбанный гений, и повторить не получается. Даже жаль, что во время переворота на Земле, в Империи, все живые свидетели проекта были зачищены, а записи и оборудование уничтожены. Единственная отрада — я теперь такая одна на весь свет! И неизвестно, через сколько столетий люди к подобному уровню приблизятся.

— А ещё ты можешь родить… — потянул я.

— Угу. — Кивок. — Живого нормального младенца. Твоего наследника… Или наследницу. Хуа-ан!..

Снова атака. Поцелуй. Она разорвала рубашку на груди — пуговицы отлетели в стороны. Уверенными в тотальном доминировании руками прошлась по плечам, приникая ко мне своей грудью. Тяжёлое дыхание, безумие, возбуждение, всё же охватившее и меня…