Я отворачиваюсь, давая себе мысленную пощечину за то, что опять ищу его взглядом. Нужно срочно избавиться от болезни по имени Клайм Бейкер.

— Черт, Чед зовет. Что-то случилось… — произносит Лиам после того, как мы смогли оседлать три волны. Точнее это делал он, а я лишь неумело барахталась в воде, каждый раз сваливаясь со своего серфборда и цепляясь за мускулистые плечи своего парня. — Побудь тут, я быстро. Только далеко не уплывай.

Лиам подмигивает мне и начинает плыть в сторону берега. Чед продолжает стоять на песке и махать нам руками. Я улыбаюсь этой ситуации и, перекинув одну ногу через доску, упираюсь руками в плотный материал борда. Проходит минут пять, я слежу за тем, как Лиам покидает пляж, скрываясь за высокими пальмами. Внезапно я понимаю, что меня начинает отталкивать течением дальше от берега.

Волны качают меня из стороны в сторону и я оборачиваюсь, всматриваясь в надвигающуюся волну. Волна небольшая и я, воспользовавшись удачным моментом, ложусь животом на доску и начинаю грести к берегу. Волна сначала втягивает меня в себя, чтобы потом мощным толчком принести к берегу. Я вновь оборачиваюсь и понимаю, что вода уже возвышается над моей головой на приличную высоту. Я, спохватившись, начинаю грести вперед, но я не успеваю отплыть даже на короткое расстояние, как волна накрывает меня с головой. Мощный удар воды приходиться прямо по моей спине и сбрасывает меня с доски. Я задерживаю дыхание и зажмуриваю глаза. Я оказываюсь под водой, почти у самого дна и, когда я всплываю на поверхность и глотаю ртом воздух, новая волна вновь надвигается на меня и в этот раз больно бьет по лицу.

Я не успеваю задержать дыхание и чувствую, как нос начинает щипать от попавшей воды. Тянусь к лямке на своей ноге, и с трудом отцепляю лиш от щиколотки. Я лихорадочно греблю руками, прилагая как можно больше усилий, чтобы всплыть на поверхность, но ударная сила волны оказывается слишком мощной, все время отталкивая меня подальше от поверхности. Мышцы начинают больно ныть от быстрых движений, а я продолжаю безнадежно смотреть на яркий желтый диск, который возвышается над океаном и проталкивает свои слабые лучи сквозь плотную толщу воды.

Одна судорожная мысль пульсирует в моей голове: я не могу утонуть, я должна всплыть на поверхность. Но с каждой секундой мои силы уменьшаются, а гребки рук становятся медленнее. Я сама не успеваю понять, как воздух заканчивается в легких, заставляя меня закашлять и схватиться за горло. Я распахиваю рот от нехватки кислорода и вместо драгоценного воздуха, в нос и рот начинает поступать морская вода. Я особенно остро ощущаю, как легкие начинает неистово жечь адским пламенем, словно в меня влили раскаленный металл. Меня бьет судорогой и мое тело начинает безнадежно извиваться, в попытке спасти жизнь. Все мысли, которые все это время не давали мне покоя и заставляли бороться за жизнь, внезапно исчезают. Жжение в груди прекращается, мышцы больше не тянут и я не предпринимаю попытки всплыть на поверхность. В теле разливается долгожданное спокойствие, и я медленно закрываю глаза, погружаясь в небытие.

— Рита, вставай! Доченька, проснись! — я сонно распахиваю глаза и вижу встревоженное лицо мамы перед собой. Она возвышается над моей кроватью и аккуратно стягивает с меня одеяло.

— Мам, еще же темно… — я оглядываюсь по сторонам и замечаю, что за окном глубокая ночь. Дождь стучит по металлическому подоконнику, а большие капли разбиваются об окна нашей комнаты.

— Рита, вставай. Быстрее одевайся, — мама кидает на кровать мои джинсы и розовую толстовку. — Нам нужно уходить.

— Мам, ну почему? — я все еще сижу на своей теплой постели и наблюдаю за тем, как мама, одетая в черный вязаный свитер и светлые джинсы, спешно носиться по комнате и беспорядочно кидает вещи в чемодан.

— Рита, пожалуйста, не задавай вопросов, просто оденься, — моя мама, которая никогда не грубит и не кричит, сейчас выглядит очень встревоженной и расстроенной. Ее темные волосы собраны в низкий пучок, из которого выбиваются единичные пряди, а глаза мокрые и красные. Она что плакала?

Я, быстро спрыгнув с кровати, начинаю суетливо натягивать на себя одежду. Подхожу к зеркалу и поправляю растрепанные волосы. Мне восемь лет, моя мама жива и мы куда-то сбегаем посреди ночи.

— Готова? — с этими словами мама опускает чемодан на пол и, получив мой положительный кивок, берет меня за руку. Мы аккуратно выходим за дверь. В коридоре дома Бейкеров темно и тихо. Как можно тише спускаемся по лестнице в гостиную и мама, сдернув с металлической вешалки одежду, надевает на меня мою желтую дутую куртку. Пока мама натягивает свой длинный плащ и выпрямляет воротник так, чтобы он прикрывал ее лицо, я смотрю в стеклянную дверь. На улице — невероятно сильный дождь и бушующий ветер, который срывает ветки с деревьев. Я хочу вернуться в свою мягкую и теплую постель, досмотреть сладкий сон, а утром, проснувшись, отправиться играть с Клаймом в наш домик на дереве.

— Мам, а Клайм тоже с нами поедет? — я отдергиваю маму за край плаща, пока она помогает таксисту загрузить наши вещи в багажник. Мама ничего не говорит и лишь морщиться от падающих на ее лицо капель дождя.

— Садись, — она открывает дверь в салон автомобиля и ждет, пока я залезу.

— Мам, а как же Клайм?

— Садись, Рита.

— Я не поеду без Клайма! — я истерично топаю ногой и эгоистично скрещиваю руки на груди. — Он завтра проснется, а меня нет. Мы договорились поиграть с ним в пиратов.

Мама, словно опомнившись, оборачивается и смотрит в сторону дома Бейкеров, сильнее запахивая края своего плаща так, словно с нее водопадом не стекает вода. Мама долгие две секунды сканирует особняк, из которого мы спешно сбежали, и, поджав плотно губы, прикладывает пальцы ко рту, чтобы не расплакаться.

— Мы ему позвоним, ладно? — она опускается и оказывается со мной на одном уровне, не обращая внимания на то, что ее плащ испачкался в грязи. — Он будет к нам приезжать, и вы также будете играть. Договорились?

Моя любимая мамочка улыбается сквозь катящиеся слезы и, обняв меня за плечи, помогает залезть в салон автомобиля. Такси трогается с места и дом, в котором живет мой лучший друг, пропадает из виду. Я радостно болтаю ногами из стороны в сторону, наивно предвкушая утренний звонок Клайму. Но еще тогда я не знала, что мама мне солгала, и я не увижу Клайма ни завтра, ни последующие десять лет.

Внезапно мама, оторвав взгляд от окна машины, поворачивается ко мне и, вцепившись мертвой хваткой в мои плечи, начинает кричать в лицо:

— Рита!

Я непонимающе смотрю на нее, с ужасом наблюдая, как от страха исказилось лицо матери.

— Рита! — еще громче кричит мама и сильнее трясет меня за плечи. — Доченька, очнись! Давай, Рита! Борись!

Ее голос начинает потухать в моем сознании и эхом отдаваться в голове. Ее нежное лицо затмевают мутные блики, а недавно появившийся звон в ушах начинает простреливать мозг.

— Рита! — на этот раз в темноту вклинивается грубый мужской голос. — Черт возьми. Рита, очнись! Ну, давай! Рита!

Я чувствую сильное давление на мою грудную клетку, которое выражается в быстрых ударах на уровни грудины. Горло начинает першить, а грудь адски жечь. Сознание возвращается ко мне, пробиваясь ярким светом сквозь темное пространство. Опять этот до боли знакомый мужской голос, вновь и вновь повторяющий мое имя. Снова чьи-то сильные руки, сжимающие мои плечи.

Я резко распахиваю глаза и первое, что вижу — встревоженное лицо Клайма прямо надо мной. С его волос стекает вода и капает мне на лицо. Слепящее солнце не позволяет мне полностью увидеть его лицо, но судя по тому, как тяжело он дышит и впивается своими пальцами в мои плечи, случилось что-то страшное.

Першение в горле усиливается и я, поднявшись на локтях начинаю кашлять, избавляясь от остатков воды в своих легких. Сердце собирается выпрыгнуть из груди, голову простреливает ноющая боль, а легкие не могут насытиться пьянящим кислородом.

— Черт… — Клайм отстраняется от меня и отсаживается чуть поодаль, схватившись за голову. Его место тут же занимает Кристен и начинает придерживать мою голову.