— Я готова отдать вам его по той цене, которую вы дадите. — Выкрутилась Ляля, не зная тарифов на рабов и вообще, не имея никакого понятия о денежных единицах бродяг.

— Отлично. Принесите деньги, шестьдесят само. — Крикнула охране аристократка. — Не скопец? — Спросила у Ляли.

Вопрос смутил мою супругу. Ее глаза сделались больше раза в два.

— Что молчишь? Смутилась? Не для себя беру. — Засмеялась рабовладелица. — У меня ферма, размножаю их там, кого на работу, кого в театр, кого на корм. Этот на вид свеженький, поработает производителем, пока не помрет от нагрузки. — Ей принесли деньги в виде матовых серебристых монет. — Держи.

Ляля протянула руку в перчатке. Аристократка посмотрела на нее, как на умалишенную.

— Кошель давай, дура. Еще раз увижу, что госпоже закрытой рукой тянешься, отрублю по локоть.

— Простите. — Ляля взяла деньги и раболепски поклонилась.

Поклон выглядел так натурально, словно она училась этому. Меня грубо ухватили за шею и поволокли к карете. Я обернулся. Змей все так же успокаивающе моргал. Хотелось верить, что это не нервный тик. В карету меня не посадили. Приковали позади нее цепью, и я побежал следом, глотая пыль и истекая потом. Уж не знаю, какой план имелся у змея, но мне его начало не особо понравилось.

Бежал я не меньше получаса по пыльной дороге, усеянной мусором. Затем началась белая плитка, за которой ухаживали рабы с метлами. Мы оказались в престижном районе города, где совсем не было никаких торговых лавок и праздно шатающегося люда. Все, кто мне встретились, были одеты в благородные накидки. Они степенно прохаживались пешком, ведя на ошейнике животных или рабов. Многие катались на открытых повозках, менее роскошных, чем та, к которой я был прикован.

Кортеж остановился у стен кремового цвета с массивными деревянными воротами. Кучер прокричал что-то неопределенное и ворота пришли в движение. Отворились нараспашку, открыв взору оазис из зеленых растений и фонтанов. «Кони» зацокали копытами по мраморной плитке, которой были выложены дорожки внутри поместья.

Ко мне подбежали суетливые рабы. Один почти такой же, как мы, только с лиловой кожей и вытянутыми глазами, словно ему стянули кожу к макушке. Второй вообще очень странный, такой похожий на куст без листьев человек, с шишкообразной головой, напоминающей нарост. Он быстро справился с замком моего ошейника. «Лиловый» кивнул в сторону палатки в конце большого двора.

— Там твое место. Иди, обживайся. — Приказал он.

Воистину, раб мечтает не о свободе, а том, чтобы иметь своих рабов. Чего бы ему сразу не показать расположение к человеку, попавшему в трудную ситуацию? Мне нестерпимо захотелось взять и прямо у него на глазах уйти отсюда, показав, что человек свободное существо. Пришлось сдержаться, надеясь, что потом Антош мне объяснит чего ради я терпел эти издевательства.

Я пошел в сторону палатки, но после того, как человек-куст больно поддал мне под зад своими корявыми отростками, побежал. Наверное, здесь как в армии, идущий пешком раб вызывал подозрение. Набегался я в этот день знатно. Внутри палатки стояла настоящая жара. Воздух, несмотря на поднятые стены, почти не двигался, а солнце нещадно раскаляло ткань.

— Этого отмыть, покормить, дать отдохнуть, чтобы вечером он был готов к работе. — Приказал «лиловый» двум пожилым женщинам.

— Какой? — Хриплым голосом спросила одна из них.

— Осеменителем. — Ответил тот.

Мне показалось, в его голосе прозвучала зависть. Работа, конечно, не самая худшая, но если ее не избежать, хотелось бы иметь, в прямом и переносном смысле, определенный эстетический уровень рабочего инструмента. Правда, я был уверен, что до этого не дойдет и змей уже где-то рядом.

«Лиловый ушел». Я решил прояснить ситуацию у женщин, стирающих белье.

— А не подскажите, что это за место?

— Место, как место, что конкретно тебя интересует? — Спросила рабыня, выглядевшая чуть помоложе.

— Чем занимается госпожа. Разводит людей, похожих на нас?

Обе дамы засмеялись.

— На кой мы ей сдались? У нее детский дом. Она воспитывает брошенных детей в духе преданности ей, а затем, когда они вырастают, сует их на важные должности, чтобы всегда держаться при власти.

Кажется, мне стал понятен план змея.

— Раздевайся и полезай в корыто. — Приказала мне пожилая рабыня.

— Отвернитесь. — Попросил я смущенно.

— Ты раб. Тебе не пристало стесняться, унижение, это твое нормальное состояние. Снимай одежду, я сама буду мыть тебя, потому что ты схалтуришь. Если женщины пожалуются на твой запах, попадет всем.

Я сделался пунцовым и не решался при них снимать с себя штаны. А еще у меня был спрятан под ними пистолет, который вызвал бы много вопросов, а возможно и панику. Ситуация показалась слишком безвыходной, поэтому я решил положить конец этому идиотскому представлению.

— Слушайте меня внимательно, дамы. Я никакой не раб. Я такой же иномирец, как и ваши рабовладельцы. Я спокойно хожу по мирам, куда захочу. У меня украли сына и есть подозрение, что он находится где-то в этом городе, а возможно и в этом доме. — Я посмотрел на женщин, чтобы оценить какой эффект произвела на них моя речь.

— Ты болтун. Они не воруют чужих детей. — Произнесла старшая.

— Дело в том, что мы с женой нашли своего сына брошенным младенцем. Он их вида. Его зовут Дарик и ему около семи лет. Не слышали случайно?

— Таких имен у господ не бывает. — Ответила младшая. — И вообще, с какой стати они начнут нам рассказывать о своих делах.

— Дамы, девчата, я был бы признателен вам, если бы вы помогли мне узнать, не появился ли в доме мальчик такого же возраста, как наш сын. В качестве награды мы вернем вас домой. Как вам такое предложение? — Я ждал, что они сейчас кинутся мне на шею от счастья.

Но их колебания и сомнения разочаровали меня.

— Нас за любопытство могут и выпороть. — Произнесла старшая. — Зачем нам влезать в чужие проблемы?

— Какие проблемы, если вы свалите отсюда навсегда? — Чуть ли не закричал я от негодования.

— Они смогут снова придти за нами. — Пояснила вторая. — И не факт, что ты говоришь правду. Вдруг ты провокатор, который решил проверить послушность рабов?

— Вы, наверное, очень давно тут находитесь, раз слово свобода вам кажется пустым звуком.

— Быть рабом — это тоже свобода. У нас совсем немного обязанностей и есть полная определенность в будущем. Свобода в твоем представлении больше похожа на суматошные попытки достигнуть вечно меняющиеся цели. Здесь все спокойно, если не пытаться лезть, куда не следует. Я по-своему счастлива. — Философски ответила на мой укор старшая рабыня.

— Значит, не поможете? — Догадался я.

— Полезай в корыто или мы позовем Едигоя. — Пригрозила старшая.

— Мне плевать на вашего Едигоя и всех остальных. Я и так уже натерпелся сегодня, бегая на цепи за каретой. Скажите, где находится здание, в котором воспитываются найденные дети.

— И даже не думай. Там вооруженная охрана. И вообще ты нам надоел. Ты прыткий, как все новенькие рабы. Едигой сейчас вставит тебе ума. Едигооой! — Закричала старшая. Человеком с этим именем оказался тот самый лиловый тип, появившийся почти сразу, словно ждал поблизости, когда его позовут. Взгляд его растянутых глаз не предвещал ничего хорошего. Безусловно, Едигой любил часть работы, связанную с наказанием ослушавшихся.

— Что у вас? — Спросил он, не сводя с меня глаз.

— Этот бездельник несет всякую околесицу, и не хочет мыться. Соврал нам, что он умеет ходить по мирам, как наши господа. Преподай ему урок, а то нам скоро сдавать его на работу. — Пояснила старшая. — Но не попорть ему тело, иначе мамочки будут недовольны.

Едигой уже вынул из штанины тонкий прутик и с большим сожалением убрал его назад. Он подошел и грозно навис надо мной. Ухватил меня за руку и вывернул ее, чтобы сделать больно.

— Сломаю, если не поймешь с первого раза. — Произнес он.