Что ж, не он один столкнулся в тот день с изменениями в привычном ходе вещей. То ли ещё будет.

Глава 4

Сокол

2001

Под ногами шуршали листья. Ничего особенного. Так же они шуршали и десять лет назад, и двадцать. И, должно быть, точно такой же звук издавали и до его рождения. Вот занятная вещь: вся жизнь перевёрнута с ног на голову, а он не может отделаться от мысли, что листья шуршат точно так же, как и в тот последний день. Что ж, можно сказать, что он шагает не просто по листве, уставшей за лето от солнца и напоследок хорохорящейся красками, а прямо-таки по руинам своей недожизни. Хм… Какая склизкая поэтичность. Регине бы понравилось.

За месяцы, прошедшие с момента возвращения Павла, многое вокруг поменялось. Сокол узнавал и не узнавал поселение. Что-то, конечно, осталось прежним: улочки покинутых домов, здание школы (кажется, там не было стёкол в прошлый раз), особняки, фактически проглоченные за время одиночества собственными садами, опустелые конюшни. Пожарища бильярдной больше нет. На её месте появился какой-то сруб с непонятным предназначением.

Вот уж что Сокол точно не ожидал увидеть, так это бараки. Почему-то он думал, что Павел первым делом уничтожит их к чёртовой матери. Ан нет, вон они стоят, красуясь облезлым брюхом. Зато крышу подлатали.

Регину он не видел давно. С того момента, как отдал ей координаты Павла. Прилетел тогда к ней, напугав её до смерти. Почему-то он не мог просто приехать. Хотел, но не смог. К ней он мог только прилететь. Отдал ей тогда записку с адресом, сказав, что на её месте ни на что конкретное не надеялся бы. Мол слишком сильно там в мозгах покопались. Сказать-то он сказал, но сам до одури надеялся, что всё получится.

Что он испытал, когда узнал о возвращении своего вожака? С мешаниной этих чувств Сокол по сей день не разобрался. Определённо не радость. Однако он не мог не отметить, что пустота, ежедневна сжирающая по частям его душу, будто бы выплюнула кусочек. Подавилась что ли?

Все, кого он встречал по дороге, не решались заговорить с ним. Лишь на время опускали молотки да поворачивали головы в его стороны. Только Герман, поймав его взгляд, молча кивнул.

Мда… Нет уже ни правящих Орлов, ни старейшин, а защищавшие их ошейники всё ещё продолжают действовать, привязывая их носителей к разваленной конуре.

Сокол вздохнул. Он и сам понимал, что для Германа поселение – это не конура. Прячь-не прячь чувства, а правда одна. Какая уж есть: каждый новый шаг по поселению убивает его своей невозможностью. Невозможностью вернуться и начать всё сначала. Чёрт возьми, да он в прямом смысле слова завидует этому экс-отщепенцу!

Что ж, лирику стоит оставить на потом. Сейчас есть дела иной душевной силы.

Обдумывая эту мысль, Сокол толкнул деревянную дверь одной из барачных комнат.

Так и есть. Тут и птичий глаз не нужен, чтобы вычислить её местоположение. Сидит с ногами на подоконнике и что-то записывает в помятую тетрадку. Прямо дежа вю какое-то.

–Ну здравствуй, волчонок.

Регина оторвала усталые глаза от тетради и обернулась на голос. Ей подумалось, что она ослышалась.

Вот он стоит в дверях, оперевшись о косяк и сложив руки на груди. Улыбается, и на щеках проступают ямочки.

Так и не сумев вымолвить ни слова, она спрыгнула с подоконника и подбежала к гостю.

–Я знала, что ты вернёшься, – сказала она и обхватила ладонями его лицо.

Да, улыбка всё та же.

Только вот глаза какие-то тусклые, вокруг пролегла сеточка морщинок, будто ножки паучков.

А у кого она не пролегла? Сколько людей в поселении ежедневно смотрят на неё точно так же через призму увядающей души?

Она положила указательные пальцы к уголкам его глаз. Туда, где поселились паучьи лапки. И тут же перенесла их к краешкам своих глаз, где, как она думала, появилась такая же сеточка.

–Ты нам так нужен. Ты ему нужен.

Это было не восклицание. Утверждение. Утверждение, в правильности которого Сокол имел все основания сомневаться.

«Ты-то мне рада, волчонок. А вот по поводу него я ой как не уверен. Что ж, сейчас это мы и проверим», – подумал он про себя и крепко обнял Регину.

Сокол

2001

Регина рассказала, где искать Павла. Он оборудовал себе что-то вроде кабинета в соседнем бараке.

–Я не пойду с тобой. Думаю, не заблудишься.

Сокол благодарно кивнул. После стольких лет два – это наилучшее число для встречи.

Меньше двух минут быстрым шагом потребовалось, чтобы добраться до нужного строения.

Здесь прям-то кипела жизнь. Вокруг шли какие-то работы. Люди то входили внутрь, то выходили, неся в руках какие-то стройматериалы. Каждый, абсолютно каждый, завидев приближение Сокола, в буквальном смысле открывал рот. Один особенно зазевавшийся даже пролил краску, в результате чего порожки окрасились ядрёно-синими всплесками.

Твёрдо решив не задерживаться ни на секунду, он лишь кивал головой при необходимости, не замедляя шага. В общем-то, ему никто и не пытался помешать.

«Будто призрака увидели», – подумал про себя Сокол и передёрнул плечами.

Он постучал в дверь и услышал спокойное «войдите».

Сокол на мгновение закрыл глаза. Этот голос сдвинул с места что-то огромное у него внутри.

«Десять лет. Десять чёртовых лет я не слышал его», – пронеслось в голове.

Он набрал в грудь воздуха.

Как будто этот воздух в состоянии пошатнуть стену из лет неведения и недосказанности!

«Что ж, при самом простом раскладе он меня прикончит», – вновь промелькнула мысль и тут же испарилась.

Сокол вошёл.

Павел стоял, склонившись над какими-то чертежами. Он машинально повернул голову в сторону скрипнувшей двери и застыл на мгновение.

Его глаза полыхнули. Он медленно выпрямился и встал впереди стола, фактически полностью загородив его своим телом.

«Это его в психушке так откормили что ли?», – подумал Сокол и тотчас отогнал от себя мысль.

По правде сказать, он боялся увидеть кого-то сломленного, истощённого, больного. Но вот он, стоит перед ним, будто не было десяти лет заточения.

«Чёрт бы побрал этих Орлов. Хрен выкосишь эту породу», – подумал Сокол, внутренне торжествуя.

Какая-то время они молча смотрели друг на друга, сверкая хищными зрачками.

-Всё царапаешь крыльями каменные стены?

Задав этот вопрос, Павел немного откинул голову назад, пристально рассматривая вошедшего.

–Не я возвёл эти стены, – пожав плечами, ответил Сокол. – Сам-то давно крылья раскрывал?

Последняя фраза была дерзостью. Жестокой дерзостью. И Сокол это знал. Будь он тем, кем был раньше, ему пришлось бы немедленно поплатиться за сказанное. Но он уже давно выбрал свой путь на развилке жизни, а, значит, старые правила не имели больше силы.

Сокол молча стоял перед Павлом, спокойно встречая его огненный взгляд. Казалось, ещё секунда, и тот ринется вперёд, неся разрушения. Не было ни малейшего сомнения, что он мог в мгновение ока разобраться с нежданным пришельцем из прошлого. Высокий, статный, широкоплечий, Павел всегда был прямым воплощением силы и власти. И если бы не крохотные пятнышки горечи, рассыпанные по янтарным зрачкам подстреленного в душу вожака, можно было бы подумать, что лихие времена обошли его стороной.

Ещё несколько секунд тягостного молчания, и вот Павел стрелой метнулся вперёд. Сокол не двинулся с места. Вожак крепко обхватил непрошенного гостя, и у того невольно вырвался вздох облегчения.

«Я скучал», – тихо сказал Сокол, крепко обняв в ответ того, кто когда-то был его названным братом.

Сокол

2001

–Ты хочешь сказать, что вернулся только для того, чтобы притащить сюда какую-то девчонку?

Регина не могла поверить в это. Вот нахал! Пришёл сюда не ради них и даже не скрывает этого. Впрочем, какая разница, в чём причина…

–О, это совершенно особенная девчонка, – усмехнулся Сокол. – Уверен, ты оценишь её по достоинству.