Ни единый мускул не дрогнул на лице мужчины. Она жадно всматривалась в эту застывшую маску, силясь уловить хотя бы полунамёк, что её слышат.
Тщетно… Тошнота, до этого момента не сильно беспокоящая её, теперь стала совершенно невыносимой. Белизна стен и простыней слепила её, свет ламп давил на глаза.
Как могло такое случиться? Почему вселенная допустила это? Не может человек, в чьём сердце огонь исполнял неистовые пляски, превратиться в неподвижного истукана.
И дело даже не в этой безжизненной статичности памятника. Взгляд… Этот взгляд ничего не выражал, отчего столь знакомые Регине черты лица приобретали зловещее сходство со слепком.
Не в силах больше выносить этот душащий страх, Регина осторожно присела перед мужчиной на полусогнутых ногах. Взяв его руки в свои, она вновь попыталась воззвать к тому, кто, возможно, спал внутри этой застывшей фигуры.
–Павел, это я….
Она всматривалась в янтарные глаза, обречённо осознавая, что уже не увидит в них нежности.
«Тебе пора уходить», – подумала про себя Регина. – «Ты его здесь не найдёшь».
Она достала из кармана цепочку с камнем и надела её на Павла.
– Это по праву твоё. Надеюсь, тебе спокойно там, где ты сейчас, – сказала девушка, прислонив свою ладонь к тёмно-коричневому камню, теперь висящему на груди Павла.
Не убирая руки, Регина начала подниматься, всё ещё не решаясь отвести взгляда от застывшей фигуры. Она хотела напоследок надышаться его образом, пусть и таким чуждым.
Прямая горделивая осанка, широкие плечи, копна каштановых волос, волевые скулы, глаза цвета янтаря с чёрными вкраплениями. Это учреждение не уничтожило его тело. Вопреки логике, оно осталось прежним, точно законсервированное.
Голова кружилась, свет слепил, и без того давящие на сознание стены как будто начали сужаться. Регина понимала, что силы по капле оставляют её. Боясь потерять сознание, она сконцентрировала свой взгляд на том единственном, что ещё могла различать в уплывающем от неё пространстве…
Его глаза… Когда-то эти глаза вели за собой бесстрашные сердца, своим жаром они внушали надежду. Когда-то они…
Приветливая теплота ласковой волной стала разливаться по телу, превращаясь в настоящее пламя на кончиках пальцев. Следуя зову огненного потока, Регина переместила взгляд на руку, всё ещё прижимающую кулон к могучей груди.
Её ладонь, лежащая на камне, оказалась полностью скрыта под ладонью пробудившегося вожака.
Глава 2
Даша
2001
–И меня без вопросов зачислили сразу на второй курс? Такое вообще возможно?
Даша с дедушкой шли вдоль реки по старым бетонным плитам, установленным здесь в те времена, когда эти окрестности ещё не были частью города. Река, лес и село – вот что тогда было на месте, ныне превратившемся в большой район. Рядом, подняв хвост трубой, гордо вышагивал кот Васька.
–Вопросы, конечно, были. Но их получилось уладить.
–Жаль, что специальность выбрать нельзя, – немного грустно сказала Даша и тут же пожалела об этом.
Дедушку этот момент беспокоил даже больше, чем её саму. И он хоть и не подавал виду, но явно переживал.
–Стрекоза, спасибо, что согласилась помочь, – сказал Василий Владимирович. – Ты нам сейчас совершенно необходима.
–Всегда пожалуйста, – улыбнулась Даша.
Она крайне смутно представляла, чем могла помочь дедушке, поскольку его способностями совершенно не обладала.
–По крайней мере, со мной в колледже будет Вовка. Не так страшно в новый коллектив приходить.
Раиса Сергеевна
2001
Раиса Сергеевна, или баба Рая, как её в детстве называла Даша, была женщиной удивительной. Даже можно сказать исключительной. Умнейший учёный, талантливый педагог, она с Дашиным дедушкой творила совершенно невероятные вещи в лаборатории института. Опыты, исследования, открытия – это всё было о них. Даша с детства привыкла слушать истории об их каких-то очередных разработках и уже ничему не удивлялась.
А вот что Дашу всегда поражало-так это способность совмещать рабочую серьёзность и ответственность с откровенным и неприкрытым наслаждением жизнью. Это относилось ко всему: к ремеслу и институту, которым Раиса Сергеевна была предана всем сердцем, к её семье, к друзьям, к увлечениям.
Вот и сейчас, сидя у реки на рыбацком стульчике с удочкой в руках, она производила впечатление абсолютно счастливого человека. Огромная бежевая жилетка с кучей ассиметричных карманов, такая же бежевая шапочка-панамка, спортивные штаны – всё это смотрелось на бабе Рае крайне гармонично. Даже папироса в зубах не выглядела лишней. А уж эта счастливая улыбка… Каждый штрих этой удивительной женщины кричал о наслаждении всем, что она делает. Каждый час, каждую минуту. Закинет удочку и сидит себе в удовольствие. То ли прокручивает в голове лабораторные эксперименты, то ли песенку мысленно напевает, то ли вообще ни о чём не думает – медитирует.
Даша так радоваться жизни не умела. С детства наблюдая за Раисой Сергеевной, она только надеялась однажды узнать, что это такое: любить мир и каждый день искренне открывать ему сердце.
Она увидела их издали, шагающих в ногу у края воды. Увидела и приветливо помахала панамкой.
–Превосходный денёк для рыбалки, – сказала она им вместо приветствия.
–И как улов?
Василий Владимирович наклонился к ведру, в котором плескалось несколько карасей.
–Вашему пушистому другу хватит, – кивнула Раиса Сергеевна в сторону Васьки и аккуратно смахнула пепел с папироски. – Вы на ужин-то придёте?
–Раиса Сергеевна, ну как можно в нас сомневаться?
Дедушка наигранно развёл руками.
–Кроме того, боюсь, что Борис нам взбучку устроит, если решим просочковать.
–Хех, это уж точно, – усмехнулась баба Рая.
Даша хорошо знала Бориса. Для неё Бориса Петровича. И меньше всего в её представлении он был похож на того, кто мог бы устроить взбучку. Высокий, с прекрасной осанкой, длинноногий, цитирующий книги наизусть и рассуждающий о музыке, он производил впечатление дворянина, который по какой-то причине ошибся годами и родился не в своём веке.
У Даши был один вопрос, касательно предстоящего ужина и участия в нём Бориса Петровича, который ей очень хотелось прояснить.
–А Борис Петрович сыграет нам на флейте?
Раиса Сергеевна, расплывшись в своей фирменной улыбке, подмигнула ей:
–Если попросишь, то, конечно, сыграет. Куда же он денется?
А играл Борис Петрович по Дашиному суждению дивно.
Борис
1965
Я, знаете ли, никогда не думал, что стану водить дружбу с шерстяной братией. Серьёзно, до какой-то поры мне вполне хватало моих товарищей. Да что там говорить, я был крайне доволен своей компанией. Мы прямо-таки упивались весельем.
Но потом всё приняло несколько неожиданный поворот. А виновата во всём была Раиса.
Точнее нет, виноват был мой портфель. Или я, который его потерял. Это во-первых.
А вот во-вторых, вина уже лежала на Раисе.
В этом портфеле были мои наработки за последний год. А ещё флейта. И библиотечные книги из закрытой секции. В общем, всё просто страсть насколько важное. А я взял и оставил всё под столом в кленовом сквере. Пошёл на турник, да и забыл о своих вещах. Когда вспомнил – под столом, конечно, уже ничего не было.
Даже не знаю, что мне было жалко больше всего. Наверное, всё-таки, флейту. Свои записи я мог бы при большом желании восстановить. За книги мне бы, конечно, влетело. Но вряд ли вылилось в серьёзные проблемы. Подобные вещи мне всегда сходили с рук. А вот флейта была незаменима. Семейный раритет, так сказать.
Я, конечно, сразу пошёл к старику Фёдору в его каморку находок. Но портфеля там не оказалось. Зато была записка. Фёдор мне её, усмехаясь, протянул. Я сначала не понял, что же смешного во всей этой ситуации. У человека пропажа, а он лыбу давит. Когда прочитал записку, и вовсе из себя вышел. Это я потом уже оценил Раискин подход, когда узнал её получше. Если её знать, то всё становится понятным и вполне логичным. Но тогда-то я понятия не имел, кто она такая, и сильно разозлился. Все же знают: нашёл бесхозную вещь – отнеси старику Фёдору, хозяин за ней придёт туда. А Раиса портфель не стала ему относить. Нашла портфель в парке по дороге домой, взяла его и оттащила к себе. А Фёдору потом записку принесла, в которой указала, что пропажа найдена, обращаться за ней по такому-то адресу. Я потом у неё спросил: зачем записка-то? Не проще было просто портфель принести? А она так удивлённо посмотрела на меня и ответила: «Вот ещё, буду такие тяжести таскать. До дома близко было. Домой и принесла. А уж от меня хозяин как-нибудь сам свою библиотеку пусть забирает».
