– Твое расширение может подорвать авторитет Ласерта. Как, по-твоему, к этому отнесутся другие семьи?
– Никак.
– Или мысль о предателе возымела перевес и их мнение тебе по боку? Палатем, ты пренебрегаешь правилами…
– К чёрту правила.
– Я опасаюсь. Разве благоразумно посвящать его в наши дела? Он запросто может докопаться до самого дна и нарыть на Ласерта десятки лет тюрьмы. Ты этого хочешь?
– Не торопи события. Его ещё никто и ни во что не посвящал. У тебя паранойя, дорогая, – Палатем тяжело вздохнул.
– Ради Бога, подумай о Китэ! На него и на Азаги невесть кто открыл охоту, но кто их защитит, если с семьей что-то случится?
– Когда ты стала такой мягкотелой? С нами судьи, лучшие адвокаты, мы контролируем несколько высокопоставленных чиновников, а тебя пугает один покалеченный юнец с электрошокером?
– Бин Нефира должен покинуть мой дом.
– Закрыли тему.
– Неужели не понимаешь, насколько велика угроза? Почему ты не допускаешь мысли, что твой дикий пес и есть крыса? Кто знает, какие планы он вынашивает в голове, на какую авантюру готов пойти, только бы достать ни в чём неповинных детей…
– Госпожа Арлетс, – вклинился Эрсола, в мгновения ока став мишенью озлобленного взгляда Тии.
– Чего еще? – нервно спросила она.
– Не делайте преждевременных выводов, основываясь лишь на общих представлениях. Если Вас одолевают сомнения, я готов лично контролировать Бина. К тому же, его ранение – следствие…
– Защиты меня, – оборвав вампира, закончил Палатем. – В нём есть нереализованный потенциал.
– Снова твоя “судьба”? Нельзя же целиком и полностью полагаться лишь на одну веру!
– Мои принципы нерушимы. Благодаря ему Китэ здесь.
– Это не принцип, это – одержимость!
Она громко стукнула чашкой по блюдцу и с тем же раздражением поставила сервиз на кофейный столик. Кофе бултыхнулось, окропив тарелочку и деревянную столешницу. Фарфор затрещал.
– Моя одержимость построила империю, которую ты с такой гордостью называешь семьей. Поэтому поумерь свой пыл, моя милая. В нашем с тобой договоре есть лишь одно условие – доверие. И если хоть на секунду я почувствую его потерю ко мне, – говорил Палатем так, что у любого бы кровь стыла в жилах, – убью.
Он повернул голову вполоборота – Тиа сжалась до размеров маленького человечка. Эрсола обоих окинул взором: это была тихая кровная вражда, поддерживаемая остатками уважения друг к другу. От смерти женщину отделяло всего пару капель терпения Палатема, которые уже тихонько стекали к краю его бокала самообладания. Тиа играла не просто с огнем – она играла с вулканом, бросаясь камнями в спящее жерло.
… вампир навострил уши – что-то услышав, он еле заметно улыбнулся.
Не стерпев гнетущей атмосферы, пожилая особа задрала подбородок и покинула гостиную. Очевидно, чтобы заварить новый кофе – чашка же разбилась. Даже прислугу не стала звать, только бы исчезнуть из поля зрения. Тут же навстречу ей вышли Бернт и Бранд. Пропустив старушку по коридору, молодые люди вошли в гостевой зал – бармен опустился на софу, пианист уселся за рояль. Выглядели они не менее измотанными.
– Закончили? – спросил Палатем и Бернт кивнул.
– Из уважения к Ласерта ни одна другая семья не стала бы продавать нас кому-то левому, – строил предположения Бранд, – Китэ – ни для кого не секрет. И Канги. Последний, хоть и тварь редкостная, зато со своим сводом законов – ему это вообще ни к чему.
– Наш гость назвал Канги Хугином. Значит, знают не всё, – отметил рыжеволосый босс.
– Раз уж их волнуют некие “переломные элементы”, может, им известна только информация, касающихся непосредственно этих звеньев? Тогда Канги здесь не более чем второстепенное лицо, – добавил пианист.
– Как-то путанно. Все трое фанатиков, в том числе та незнакомка из истории Азаги, говорили о судьбе и истории. То есть, логика их такова, будто эпохи строятся особенными людьми и если их устранить, история поменяет ход? Бред, – фыркнул бармен.
– Ну, они явственно демонстрируют всю серьезность своих намерений. Не факт, что бред, – прокомментировал второй брат, лениво нажимая на клавиши рояля.
– Кукловод сказал, что не всем уготована смерть – часть из них должна сделать своё дело. Обдумывая это, думаю, гость из бара собирался убить не Китэ, а нас, чтобы не мешались под ногами. Выходит, у противника на нашего волчонка и Азаги совершенно разные планы.
– Если они уверены, что история раз за разом повторяется, то должны понимать одну простую вещь – предопределенный конец состоится в любом случае. Таков божественный замысел. От начала до конца, от младенчества до старости, от глупости до гениальности довести его до пика существования и убить, позволив Земле восстановить силы, а после запустить новый цикл, – Палатем устало подпер рукой голову, облокотившись на кресельный подлокотник. – Однако же Второе Рождение началось после Небесного суда и тогда человечество не вымерло – оно лишь начало жить сначала и спустя почти две тысячи лет смогло восстановить утраченные технологии. В этом случае логика нашего противника сходит на нет. Или мы знаем недостаточно.
Эрсола их не видел, но слышал. Они засели неподалеку, этажом выше. Вместо того, чтобы выдать двух разведчиков, вампир негласно позволил им остаться.
– Кто-то говорил мне, что подслушивать нехорошо. Так почему мы прячемся? – шепотом спросил Бин, сидя на полу и прижавшись спиной к стене.
Лестница из гостиной на второй ярус упиралась в продольную площадку, которая в свою очередь расходилась в правое и левое крылья. Именно на этой площадке, за полосой перил, не имеющей зазоров (сплошная ограда), притаились Нефира и Китэ.
– Обычно, хозяин не разрешает присутствовать на собраниях Исполнительного Комитета и когда меня отправляют в комнату, я слушаюсь. Но сегодня со мной Вы.
– Что за Исполнительный Комитет?
– Так их называют. Всего исполнителей четверо и у каждого есть свои обязанности. Бернт говорит, что работа исполнителя – необходимое условие существование всей семьи Ласерта.
Эрсола повёл взглядом в противоположную сторону площадки. Кажется, кое-кто тоже проснулся.
Нефира и Китэ вылупились на ползущую навстречу Азаги, однако из-за лестницы девочка была вынуждена остаться у поворота к ней. Та возмущенно шевелила ртом, не произнося ни единого звука. Затем, сделав вывод, что её не понимают, принялась активно жестикулировать.
– Что она пытается сказать? – спросил мальчик.
– К примеру, почему мы скрываемся, – заключил парень.
Послышался стук закрывающейся двери.
– А вот и Комитет, – уведомляет Бранд.
Первым в зале появился седовласый мужчина с щеткой усов под носом, резной тростью, служащей не опорой, а скорее аксессуаром. Он был невысок и полноват, выгнут в осанке, как шахматный конь. Увидев Палатема, старик улыбнулся своим кривым из-за прикуса ртом, оголяя мелкие пожелтевшие зубы.
Второй был схож с Палатемом в росте и возрасте – все 190 сантиметров и немного за сорок. Тёмные волнистые волосы, зачесанные вбок; квадратный подбородок, аккуратно выбритая щетина; глаза скрылись за чёрными очками, краями крепко прилегающими к коже и не подпускающими к зрительному органу свет. И кстати, тоже с тростью.
Троица шпионов осторожно выглянула из-за перил и почти сразу села обратно.
– Пожилой господин с тростью – Рузо Малекка. Ему принадлежит казино «Лакарис Делио» в шестнадцатом районе. Другой господин – Аркадий Каэкус. Он слеп, но благодаря дару биолокации справляется и без зрения. Хозяин рассказывал, что раньше он руководил какой-то фирмой по грузоперевозкам, но из-за здоровья передал управление в руки господина Малекка. Сейчас собирает налоги… Вы знаете, что такое «налоги»?
– Китэ, – Нефира коснулся его плеча. – Ты в курсе, что Эрсола может нас слышать? Да и биолокатор нас запросто вычислит.
– Тогда они давно рассказали о нас хозяину, разве нет?
