– Я хотел узнать, пришёл ли в себя господин Нефира.

Горничная провела мальчика в соседнюю комнату. В неярком освещении, на большой кровати спал Бин с оголённым торсом и широким поясом из бинтов поверх раны.

– Не понимаю, почему он отключился. Повреждение несерьезное, кровопотеря минимальная. Всё-таки ему стоило остаться в больнице, – разъяснила Кирена.

– Можно я побуду здесь? – попросил Китэ, умоляюще глядя на женщину.

– Не лучше ли вернуться в комнату и попробовать заснуть? Ты ему сейчас ничем не поможешь.

– Пожалуйста, – взмолился мальчик.

– Чем он заслужил твоей тревоги? Вы ведь познакомились совсем недавно, – горничную не порадовала его забота.

– Я хочу поблагодарить его, как только он проснется. Господин Нефира защитил хозяина, прикрыл своим телом. Хозяин говорит, что хорошие люди заслуживают, чтобы за них беспокоились.

– Твой хороший гость проспит, как минимум, до утра.

– Тогда я подожду до утра, – не уступал Китэ.

– Эх, – вздохнула девушка. – Я же не могу тебе запретить. А господин Ласерта не будет против?

– Не будет. Обещаю.

Взобравшись на кровать, мальчик принялся с любопытством рассматривать лицо молодого человека. Эрсола был прав, говоря о болезненном виде – господин Нефира не особо отличался от тех же бледных вампиров и поставь их плечом к плечу, разницы почти никакой (только у бессмертных глаза серые и без зрачков).

– Он даже во сне хмурится, – отметил мальчик. – Все, кроме хозяина, твердят “полицейским доверять нельзя”, а я уверен, господин Нефира замечательный полицейский. Он защищал Азаги даже после всего того, что она сделала. От него приятно пахнет. Хм, цветами?.. И сырой землей. Да, точно, цветами и землей.

– Цветами? – хихикнула Кирена, одновременно наливая чай.

– Ну, как после дождя на закате.

– Все дары причудливы по-своему, однако своеобразие твоего мне трудно понять.

Отвлеченный в больнице мыслью о действиях хозяина, мальчик и думать забыл о том, чья жизнь оказалась в ни меньшей опасности. Солдат мог ранить Бина в любое другое место, и тогда жертв стало бы на одного больше, а Китэ чувствовал бы себя гораздо хуже.

– Кирена, – обратился Китэ к горничной, та внимательно посмотрела в ответ, – Ты знала, что хозяин убивал людей? – прямо спросил, ни капли не опасаясь, что горничная могла быть и не в курсе вовсе.

– Держи. Апельсиновый чай, как ты любишь, – женщина протянула ему чашку и присела рядом. – Нет, я не знала, но, кажется, подозреваю, почему ты спросил. Окажись на месте господина Ласерта, я бы ни на секунду не задумалась лишить кого-то жизни, понимая, что самому дорогому для меня человеку грозит опасность. Разве ты поступил бы иначе?

– Наверное, так же, – Китэ вздохнул, помолчал и, снова взглянув на Бина, переменился (но ничего не забыл): – Кстати, Эрсола спросил у господина Нефира, неужели он так сильно изменился за девять лет. Похоже, они давно знакомы, но почему-то перестали общаться. Ещё он назвал его “счастливчиком Бинни”. Так ведь детей зовут? Ну, ласково. Может, они в одной школе учились?

– Спросишь завтра. И постарайся не думать о произошедшем в городе, хорошо? Лучше поспи.

– Я дождусь господина Нефира, – сказал мальчик.

Глотая горячий чай, обжигающими реками стекающий на язык и в горло, Китэ услышал, как кто-то подошёл к входной двери. Стук, и в проеме показалась другая горничная. Она позвала Кирену и та, погладив мальчика по щеке, быстро покинула комнату. Шаги удалялись в стремительном темпе, пока не стихли совсем. В этом доме по какой-то причине возможности чутья заметно снижались, и расслышать всё и всех удавалось лишь на расстоянии метров двух. Следовательно, попытка подслушать (так нельзя делать) провалилась, хотя лицо второй горничной выглядело обеспокоенным.

– У меня в квартире много цветов, – хрипло отозвался Бин.

Чай угрожающе всколыхнулся до краёв, но Китэ удалось удержать горячую жидкость в пределах керамической емкости. Полагаясь на прогнозы Кирены, он и не надеялся на столь раннее пробуждение.

– Вы слышали, да? – спросил мальчик, ставя кружку на прикроватный столик. – Извините, я не хотел Вас будить.

– Всё хорошо.

– У Вас должно быть, очень много цветов. Они перебивают запах крови. Я не разбираюсь в растениях, но Вы пахнете как бабушкин сад летом.

– Ты – одаренный?

– Со слов хозяина, у меня волчье чутье. Вроде одаренный, а глаза светятся как у мага. Наверное, я какой-то не такой одаренный, – Китэ повел плечами. – А Вы?

– Нет. За двадцать два года ни одного намека на дар – думаю, уже не на что надеяться, – Бин попробовал приподняться на локтях, но быстро рухнул. – Не подскажешь, где мы?

– В доме бабушки.

– Бабушки?

– Я её так называю, а так она – Тиа Арлетс. Мы приезжаем сюда каждую неделю, иногда я остаюсь подольше, чтобы бабушка не грустила.

– А что здесь делаю я?

– Отдыхаете. Эрсола беспокоился о Вашем состоянии, предлагал оставить в больнице, но хозяин настоял на поместье.

Вопреки ранению Бин упорно хотел сменить положение тела и сесть. Китэ толкнул его в плечо, укладывая обратно и заодно добавляя, что тому необходимо лежать. Тем не менее, Нефира оказался ещё тем упрямцем, и принимать горизонтальную позу наотрез отказался. Сесть получилось спустя минут пять, опершись на спинку кровати. Всё его тело покрылось испариной, дыхание участилось – в общем, выглядел он так, будто пробежал пару километров.

– Столько вопросов. Даже не знаю, с чего начать, – Бин прикрыл веки, вроде что-то обдумал и снова открыл. – Точно. Эрсола и твой… “хозяин” – чем они занимаются? И почему ты зовешь его хозяином?

Китэ озадаченно взглянул на больного, потерев ладошкой лоб.

– Простите, господин Нефира, но я не уверен, что Вам нужно знать об этом, – мальчик виновато пожал плечами, – Хозяин запрещает говорить о положении семьи. И почему я зову его так, без понятия – как-то привык уже и не помню, с чего всё началось. А… – он опустил глаза, уложив сжатые кулачки на колени, – раз я не ответил, наверное, Вы тоже не захотите ответить на мой вопрос, да?

Он хотел ответить честно, веря внутреннему чутью, которое убеждало в правильности его порывов быть откровенным, однако установленные правила, да и не кем-то, а самим хозяином пускали решительность на тормоза. Пусть за нарушением каких-либо границ не следовало наказаний, Китэ не хотелось расстраивать того, кто эти границы возвел. Сказал нельзя, значит, нельзя.

– Как никак, но ответил же, – сказал Бин. – Так что спрашивай и по возможности я отвечу.

У господина Нефира приятный голос. Меняющиеся интонации в каждой фразе рисовали совершенно иного человека, не такого холодного и равнодушного, как могло показаться вначале, а наоборот, удивительно приятного и комфортного в общении. Относясь к людям, для которых звук – одна из важнейших черт в определении личности, мальчик восхищался глубоким и звонким тембром Бина. Как бабушка восхищается цветами и каким-то отдает предпочтение, а каким нет, Китэ находил красоту в ароматах и голосах, в их мелодичности, легкости, высоте и басистости, в общем звучании и восприятии.

– Об Эрсола. В семье не положено кому-то связываться или общаться с полицейскими, а тут выясняется, что у него есть друг и как раз полицейский. Странно, хозяин вообще ничего не сказал. Вы очень давно не виделись с Эрсола, да? Видимо, не все друзья всегда вместе.

– Мы, скорее, товарищи по несчастью.

– По несчастью? – встревожился тот. – Кажется, Эрсола был рад Вас видеть. Не похоже, чтобы вы плохо расстались. Наверное, просить рассказать обо всём будет наглостью, да?

Сколько бы сейчас в голове Бина ни засело вопросов, Китэ хотел знать больше и в первую очередь о самом господине Нефира: о хобби, увлечениях, работе, детстве, трудностях. Мальчика влекла неведомая сила любопытства – хочется выяснить абсолютно всё, что связано с ним.

– Обо всём – это о чём?

– Может, начнете с того, как познакомились с Эрсола?