Постепенно привыкнув, я приобрела способность спать не обращая внимание на зловещее рычание; поскольку я сумела себе внушить, что это голоса ночных духов, и поэтому не позволяю себе без видимой причины поддаваться страху и впадать в депрессию; так как мой любимый убедил меня в том, что мы надежно защищены и непременно уедем домой. А теперь, прямо сейчас, за своей дверью я слышу эти жуткие, леденящие душу, звуки – это Оно опять что-то ищет в каюте…

Неожиданно Джордж замолчал, потому что боцман встал со своего места и положил свою огромную руку на его плечо. Парень хотел что-то сказать, но боцман сделал ему знак рукой, приказав сидеть тише воды, ниже травы; и тогда все мы, кто уже начал сопереживать событиям этой истории, все превратились в слух. Вдруг, до наших ушей донесся странный звук, который отвлек нас от зычного рычания, громыхавшего за бортом корабля, и начисто отвлек внимание от чтения.

Некоторое время мы сидели очень тихо, прислушиваясь, лишь только по едва уловимому дыханию можно было понять насколько мы напряжены и сосредоточены. Все уже поняли, что там за дверью кают-компании кто-то есть. Через какое-то мгновение мы почувствовали, как что-то прикоснулось к нашей двери, это было похоже, о чем я уже говорил раньше, на прикосновение большой мокрой тряпки, как будто ей мыли поверхность деревянных частей корабля. Причем те ребята, что сидели рядом с дверью, испугавшись, внезапно отпрянули назад, когда почувствовали присутствие огромного существа совсем рядом. В этот момент боцман властно поднял руку и шепотом приказал им не шуметь. Сразу вслед за этим, словно услышав шорохи за дверью, оно с такой силой дернуло дверь, что всем нам показалось её вот-вот сорвет с петель. Тем не менее дверь выдержала, и мы поспешили как можно быстрей подпереть её закладными досками, снятыми с коек, которые мы поставили между дверью и двумя огромными сундуками, а сверху на эти сундуки мы поставили еще и третий, так что забаррикадировали мы всё накрепко.

Сейчас я не помню рассказывал ли я о том, что когда мы только поднялись на этот корабль, то на левом борту увидели в дребезги разбитый кормовой иллюминатор, во всяком случае, еще раз сказать об этом, я думаю, стоит. Кстати, боцман сразу поспешил задраить его наглухо с помощью специальной крышки из тикового дерева, которая была приделана там специально на случай шторма; укрепленная надежными брусками, прибитыми накрест, она плотно прижималась при помощи клиновых затворов. Это он сделал в самую первую ночь, чтобы преградить путь любому морскому чудищу, проникнуть через разбитый иллюминатор и, как оказалось впоследствии это было очень предусмотрительным шагом. Вдруг Джордж закричал, что за крышкой кормового иллюминатора что-то есть, мы все сразу попятились назад, опасаясь злобной твари, решившей таким образом добраться до нас. В это время наш боцман, а был он человеком далеко не робкого десятка, тихонько подкрался к задраенному окошку и еще раз убедился в надежности затворов. Так как он точно знал, что если всё закрыть как полагается, то ни одно чудовище, при том условии, что оно не обладает силою равной киту, не сможет его сломать, поэтому, в случае нападения, сама конструкция иллюминатора должна была служить для нас достаточной защитой от вражеских посяганий.

Не успел он проверить этот иллюминатор, как от страха закричал один из матросов. Мы кинулись ко второму, неразбитому иллюминатору, смотрим, за стеклом какая-то красноватая головка взметнулась стремительно вверх и в одно мгновение присосалась к нему, распластавшись по всей поверхности. Джош, который оказался ближе всех к столу, схватил с него свечу и поднес её к тому месту, где присоска прилипла к иллюминатору с наружной стороны. Благодаря свече мне удалось разглядеть, что распластавшаяся по стеклу масса напоминала собой волокнистую ткань в разрезе, больше всего похожую на ломтик разделанной сырой говядины, – при всем при том, что она сокращалась, то есть, была живой.

Мы все, как один, в ошеломлении уставились на шевелящийся красный кусок мяса; парализованные от страха, в тот момент мы точно были не в состоянии защитить себя, даже если бы у нас было оружие. И пока мы так стояли, словно глупые овцы в ожидании мясника, а длилось это всего одно мгновение, раздался скрежет, раму покорежило и по стеклу побежали многочисленные трещины. Через секунду пульсирующая живая ткань с прослойками, присосавшаяся к иллюминатору, с силой вырвала его, оставив каюту без всякой защиты, но наш боцман не растерялся, ругая нас на чем свет стоит, как последних салаг и недотеп, он схватился за крышку иллюминатора и захлопнул её, закрыв зияющую дыру, образовавшуюся на том месте, где раньше стояло стекло. На самом деле от этого оказалось больше прока, чем если бы стекло там и оставалось, тут же были поставлены на свои места и зажаты крепко-накрепко все крепления и затворы. В том, что всё было сделано именно когда это нужно было сделать, мы убедились незамедлительно, потому что буквально сразу раздался треск расщепляемого дерева и звон разбитого стекла, а после этого в кромешной тьме мы услышали странный вой, он становился всё сильней и сильней, заглушая собой непрерывное рычание, наполнявшее собой ночь. Через некоторое время завывание словно умерло, и скоро опять воцарилась тишина, которая казалась неизбежным продолжением жуткого кошмара. Мы слышали неловкие тычки, как будто кто-то неуклюже пытался открыть тиковую крышку, но у него не получалось, закрыта она была хорошо, и в тот момент нам нечего было бояться.

Об остатке той ночи у меня остались лишь только смутные воспоминания. Иногда мы слышали как трясется дверь за огромными сундуками, но никакого вреда нам от этого не было. Время от времени мы слышали приглушенное мягкое буханье и звук похожий на то, словно чем-то терли палубу, прямо над нашими головами, затем чудовище в последний раз попыталось сломать тиковые крышки на иллюминаторах в каюте. Насколько я помню, когда наступил день я всё еще спал. Продрав свои глаза, мы увидели, что уже далеко за полдень, это боцман, зная о том, что нам многое нужно успеть сделать, разбудил нас, а потом заставил отодвинуть сундуки. После этого, наверное, целую минуту ни один из нас не отваживался подойти к двери, пока боцман не приказал нам посторониться. Тогда мы все посмотрели на него, и вдруг увидели, что в своей правой руке он держит огромную абордажную саблю.

Он нам сказал, что есть еще четыре точно таких же сабли, а может быть и больше, отошел немного назад и своей левой рукой показал на открытый рундук. Затем, как того и следовало ожидать, мы бросились к тому рундуку, на который он указывал, а там, среди прочего инвентаря мы обнаружили три точно таких же сабли, как и у него, а четвертым оказался прямой и длиный палаш[12]. Долго не раздумывая, я сразу схватился за него, решив, что на это раз мне сильно певезло.

Вооружившись, мы побежали за боцманом; так как он уже открыл дверь и пошел осматривать кают-компанию. Здесь я хотел бы отметить, как хорошее оружие может придать смелости и отваги мужчине. Всего несколько часов назад я боялся за свою жизнь, а сейчас я был полон воинской доблести и сам рвался в бой. Хотя, о том, что сражаться пока было не с кем, наверное, не стоило жалеть.

Из кают-компании боцман полез на палубу, я помню, что немного удивился, когда увидел крышку люка лежащей на том же самом месте, где мы её оставили в прошлую ночь; но тут я вспомнил о том, что палубный иллюминатор был разбит и через него можно было спокойно попасть в кают-компанию. При этом я терялся в догадках, что же это за существо такое, которое предпочитает лазить через разбитые иллюминаторы пренебрегая удобством люка, как раз предназначенного для спуска вниз.

Мы обыскали всю палубу и полубак, но ничего так и не нашли, после этого боцман двоих из ребят поставил на вахту, причем остальным тоже не пришлось сидеть сложа руки. Чуть позднее мы отправились завтракать, а потом все приготовились читать продолжение истории, написанной на помятых листочках, потому что все очень надеялись на то, что там будет написано, где среди деревьев спрятался чистый ручей.