Не успели мы и глазом моргнуть, как оказались среди водорослей; и даже не смотря на то, что скорость, с которой двигалась наша шлюпка, стала заметно ниже, мы все равно продолжали плыть. Посмотрев через другой борт мы увидели, что море почти успокоилось и поэтому решили поднять наш морской якорь, который к этому времени уже был весь облеплен водорослями, а затем убрали карапасную палубу и сняли все паруса, накрывавшие шлюпку, а после этого поставили мачту и оснастили её маленьким штормовым фоком, потому что мы хотели, чтобы мы могли управлять нашим ботом, а больше никаких других парусов мы поставить не могли из-за того, что ветер все-таки был и мы боялись он станет сильней.

Мы шли фордевинд[19], боцман правил шлюпкой стараясь избегать островков водорослей, попадавшихся нам на пути, да только вот ветер постепенно стихал и море становилось всё спокойнее. Затем, ближе к вечеру мы наткнулись на огромную полосу водорослей, которая, казалось, заблокировала нам весь путь вперед по морю. Учитывая обстоятельства, мы сняли парус и налегли на весла, при этом стремясь развернуться к водорослям лагом мы легли на курс Вест. К этому времени ветер стал уже до такой степени сильный, что нас стремительно сносило обратно на эти самые водоросли. Лишь только ближе к закату мы наконец добрались до конца полосы, и тут мы снова взялись за весла, а потом поставили свой фок и по ветру ушли отуда прочь.

А затем наступила ночь, боцман заставил нас грести как сумашедших и заставил по очереди нести вахту, поскольку мы прибавили несколько узлов скорости, к тому же вода была неспокойной, вокруг нас начали образовываться какие-то странные волны. Во всяком случае, в эту ночь он спать не ложился, правил шюпкой не выпуская из рук кормового весла.

Я помню, как во время моей вахты мы проплывали мимо каких-то странных дрейфующих масс, которые, в чем я нисколько не сомневаюсь, были водорослями. Один раз мы даже наскочили на верхнюю часть одного из таких скоплений, но отделались легким испугом и ушли от него без особых проблем. Всё это время всматриваясь в кромешную тьму за правым бортом я различал смутные очертания каких-то неимоверно бурно разросшихся водорослей, лежащих низко и простирающихся далеко в море, казалось, им не видно конца. В положенный час моя вахта закончилась и я пошел спать, а когда я проснулся уже наступило утро.

По утру я обнаружил по правому борту, что конца невидно этим водорослям, и простирались они так далеко насколько пространство могли охватить наши глаза, к тому же всё море вокруг нас также было полно дрейфующих сгустков водорослей. Вдруг один из наших матросов закричал, что видит корабль, застрявший в водорослях. Такие новости, и это можно понять, стали причиной чрезвычайного волнения на нашей шлюпке, от таких вестей ребята сразу повскакали на банки для того, чтобы лучше его разглядеть. Мне тоже удалось кое-что увидеть, я определил, что застрял этот корабль в самой гуще водорослей, далеко от их границ, также я обратил внимание на то, что его грот-мачта[20] сильно накренилась и почти упала на палубу, к тому же на ней не было стеньг[21]; причем, хотя это звучит довольно странно, его бизань-мачта[22] осталась неповрежденной и стояла целехонька. Кроме этого, я смог разглядеть его корпус, правда, не могу сказать, что хорошо, поскольку расстояние было очень большим и солнце светило с левого борта мне прямо в глаза, к тому же мешали водоросли, которыми оно было полностью облеплено. Мне тогда показалось, что его борта были очень сильно потрепаны и повреждены бурей, а еще там в одном месте что-то блестело отливая бронзой, вполне вероятно древесина корабля была поражена грибком, и поэтому влажная поверхность отражала солнечные лучи.

Мы так и стояли взобравшись на банки, все кто успел залезть, пристально вглядываясь вдаль и обмениваясь репликами, при этом чуть не перевернули шлюпку, а боцман, когда понял чем это кончится – сразу приказал нам слезть вниз. Потом мы сели завтракать, и пока ели очень много говорили об этом корабле.

Позже, около полудня, мы все-таки смогли поставить нашу бизань, так как шторм уже значительно стих и теперь мы держали курс вест, всеми силами стараясь избежать огромного скопления водорослей, оторвавшихся от общей массы. Пытаясь их обогнуть, мы опять решили дать лодке волю и поставили люгерный[23] парус, что позволило нам прибавить скорости идя бакштагом[24]. Не смотря на то, что всё послеобеденное время мы плыли стараясь держаться параллельно водорослям, дрейфующим по нашему правому борту, конца им мы не видели. Несколько раз нам попадались гниющие корпуса кораблей, застрявшие в водорослях, некоторые из них были похожи на суда ходившие по морям в прошлом столетии, такими древними они выглядели.

Ближе к вечеру ветер значительно спал и превратился в очень легкий бриз, так что продвигались мы теперь медленно, как бы там ни было, а это давало возможность гораздо лучше изучить водоросли. Теперь мы видели, что в водорослях этих кишмя кишело крабами, правда, по большей части они были такими крошечными, что их не сразу можно было заметить. Хотя, впрочем, не все они были маленькими, иной раз я обращал внимание на то, как среди водорослей вода начинает сильно волноваться и в стороны расходятся большие круги. Присматриваясь к воде за бортом, совсем недалеко от нас я неожиданно заметил огромные мандибулы здоровенного краба, копошащегося и путающегося в водорослях. Решив заполучить его нам на ужин, я показал на него боцману и предложил попытаться его поймать. А поскольку ветер тогда был настолько слаб, что можно сказать его вообще не было, он приказал нам взять пару весел и подгрести немного ближе к водорослям. Это мы сделали, после чего он прочно привязал кусочек солонины к кручёной нитке, извлеченной из плетеной веревки, и прикрепил её на крючок багра. Затем он сделал затягивающуюся петлю и накинул её на рукоятку багра, причем так, чтобы петля, спускаясь, охватывала нить с наживкой. Затем мы выставили наш багор, и словно удочку, закинули над тем самым местом, где я видел краба. Почти в тот же момент из воды вверх вылетела огромная клешня и схватила мясо. И тут боцман кричит мне взять весло и при помощи него попытаться спустить вниз петлю так, чтобы она сползла по багру и зацепила краба за конечность. Я это сделал, и сразу кто-то из наших начал тянуть за веревку, стараясь потуже пережать лапу. Боцман давай кричать, чтобы мы живее тащили краба на борт, поскольку мы подцепили его – не вырвешься. Но не прошло и секунды, как мы поняли, что лучше бы мы такой удаче не особенно радовались, потому что он почувствовав, что попался начал метаться в морских зарослях в разные стороны. Зато, благодаря этому, мы смогли его очень хорошо рассмотреть, и поняли, что такого краба мы еще в жизни не видывали – это было настоящее чудовище. Через пару секунд мы поняли, что наглая бестия нас нисколечко не боится и даже не пытается убежать, а наоборот, собирается атаковать. Оценив обстановку и ту опасность которая нам угрожала, боцман сразу перерезал ловушку и скомандовал нам подналечь на весла что есть силы. Вскоре мы оказались в безопасности, причем зарубили себе на носу, раз и навсегда, никогда больше с такими морскими деликатесами не связываться.

Наступила ночь, а ветер так и оставался слабым, при этом море вокруг нас было необычайно спокойным и гладким, наполненным возвышеной торжественностью, что создавало заметный контраст с тем непрекращающимся рёвом шторма, от которого мы не знали и минуты покоя последние дни. Иногда, как бы решив прогуляться по поверхности моря, появлялся легкий ветерок, а там, где он спотыкался о водоросли, мы слышали тихое, приглушенное шуршание. Благодаря этим ночным звукам я мог различить каждое его новое появление, следующее совсем через короткий промежуток времени вслед за тишиной, словно убаюкивая нас.