– Да, верно. Если бы шов не лопнул, мы никогда бы не заглянули внутрь Гулы. И как мог Андро быть уверен, что мы найдем опал?

Если у Корнелиуса и были поначалу небольшие сомнения в честности Джонатана, то теперь они улетучились.

– Даже в таком, необработанном виде камень поразительно красив, просто дух захватывает, – сказал он, любуясь игрой цвета. – Я не готов сказать точно, сколько в нем карат, но одно вижу точно: на девяносто девять процентов это драгоценный камень, а примесей всего процент. Я действительно никогда не видел ничего подобного и даже сомневаюсь, находил ли кто-либо еще такие роскошные экземпляры. – Он покачал головой и засмеялся от восторга. – Мне даже не верится, что я держу в руке такой уникальный и дорогой камень.

Эрин улыбнулась. Она поняла, что ее дядя-ювелир испытывал совершенно особые профессиональные эмоции.

– Что же вы с ним сделаете? – спросил Корнелиус. – Ведь такой опал нигде так просто не оставишь. Он должен храниться в очень надежном месте.

– Мы решили снова запихнуть его в игрушку, – ответил Джонатан. – Это самое надежное место.

– Вы сошли с ума, Джонатан? Нельзя давать Марли в руки такой дорогой камень, – возмутился Корнелиус. – Вы хоть представляете себе, сколько он стоит? Тысячи фунтов стерлингов.

Он вспомнил, что Марли прижимала к себе своего Гулу с «Австралийской Олимпиадой» внутри во время долгой поездки от Кубер-Педи до Айерс-Рок и Алис-Спрингс, что она несла его весь долгий путь до лагеря аборигенов, что вернулась с ним одна в город. Тысячу раз она могла его потерять.

– Вы же видите, что Марли никогда не расстается с медвежонком и доверяет его только нам. Более надежных рук просто не найти.

– Теперь я никогда не стану смотреть на него прежними глазами, – сказал Корнелиус.

Джонатан спрятал опал в игрушке и набил дыру ватой.

– Кэрол-Энн, вы принесете нам нитку с иголкой? – крикнул он.

Молодая женщина поняла, что она может отпустить девочек в сад.

– Да, хорошо! – крикнула она, открыла девочкам дверь и принесла свою корзинку с рукоделием.

– Пусть это останется между нами, – сказал Джонатан и торжественно добавил: – Возможно, от этого будет зависеть наша жизнь.

Все согласились с ним.

– Опалу не повредит, если я помою медвежонка? – спросила Кэрол-Энн.

– Нет-нет, – ответил Джонатан. – Опалы любят влажную среду.

Кэрол-Энн зашила шов на шее и осторожно помыла медвежонка. Марли прибегала к своему Гуле каждые десять минут, чтобы посмотреть, высох ли он. Ей хотелось поскорее взять его и прижать к себе. Она еле дождалась этой минуты.

– Я надеюсь, что друг Герберта быстро оформит Марли паспорт, – сказал Джонатан Эрин. – Для Марли будет лучше всего, если мы полетим в Англию вместе с вами.

– А я буду очень рада такой приятной компании, – радостно ответила Эрин. Значит, она проведет еще несколько драгоценных часов с Джонатаном и Марли.

Вскоре из города вернулись Герберт и Сильвия.

– Мой приятель Патрик пообещал сделать все, что в его силах, чтобы Марли получила паспорт, – сообщил Герберт. – На это уйдет не больше трех дней.

– Замечательно! – обрадовался Джонатан.

– Только нам придется еще раз съездить в город и сфотографировать Марли, – добавил Герберт. – Мы не будем откладывать и поедем завтра утром. Ах да, я еще спросил у соседа, не хочет ли он купить олдсмобиль. Позже он зайдет к нам и посмотрит на него. Вообще, он заинтересовался, потому что давно уже ищет себе машину.

– Спасибо, Герберт. Я уверен, что мой олдсмобиль хорошо ему послужит. – Джонатану пришлось продать машину – ему были нужны деньги на авиабилеты.

– Джонатан, я привезла письмо для вас, – сказала Сильвия и достала конверт из сумочки. – Почтмейстер сказал, что оно прибыло сегодня ранней почтой из Кубер-Педи.

– О! Большое спасибо! – Джонатан уже почти перестал надеяться, что получит письмо от Лайзы, и теперь озабоченно спрашивал себя, как невеста отнесется к его опекунству над Марли.

Эрин с грустью смотрела, как Джонатан направился с письмом в сад. Девочки качались на качелях, и он сел на ступеньки домика и вскрыл конверт. Эрин надеялась, что Лайза поддержит его, и он наконец-то обретет душевный покой, в котором так нуждается.

«Дорогой Джонатан,

как приятно получить от тебя весточку и узнать твои новости. Прости, что я редко пишу, но я не только вела бухгалтерию для папиной фирмы, но и помогала папиной тетушке Мадж в ее лавке. Папа уговаривает ее оставить дела и отдыхать, но она и слышать об этом не хочет. Тетушка Мадж замечательная, только у нее начались проблемы с памятью. Я вынуждена все время перепроверять все, что она делает, да еще и обслуживать покупателей. Я едва успеваю продавать пальто, теплые шляпы и перчатки, потому что в этом году зима пришла очень рано. У нас ужасные холода. Все усложнилось еще и тем, что на прошлой неделе тетушка Мадж поскользнулась на обледенелом тротуаре и вывихнула колено. Теперь она лежит, а я одна управляюсь в лавке. С одной стороны, она больше не мешает мне работать, с другой, работы у меня прибавилось, так как по дороге домой я должна заходить к ней и рассказывать, как шла днем торговля. Домой я прихожу уже без сил и поздно. А часто еще и делаю для папы бухгалтерию и заказываю новые товары для лавки. Но по крайней мере все эти дела скрашивают мои одинокие часы, которые я провожу без тебя.

Теперь о тебе. Я была в ужасе, когда прочла о смерти в шахте твоего партнера и о том, что ты стал временно опекуном его маленькой дочки. Вот уж никогда бы не подумала, что добывать опалы так опасно. Я очень тебя прошу: будь осторожен и возвращайся домой живым и здоровым. Я не знаю, что буду без тебя делать, мой любимый Джонатан.

Я знаю, как ты стремишься добиться во всем успеха, поэтому уверена, что ты уже нашел семью этой девочки и теперь она живет у своих родных, а ты снова работаешь в шахте. Я надеюсь, что оставшиеся месяцы пролетят быстро. Приближается день нашей свадьбы, после которого начнется наша семейная жизнь.

Заканчиваю письмо, потому что у меня слипаются глаза от усталости. Будь осторожен, мой любимый.

Твоя Лайза».

С тяжелым сердцем Джонатан сложил письмо. У него уже не было времени, чтобы ответить Лайзе и предупредить ее, что он скоро вернется домой и что с ним будет Марли. Потом ему пришло в голову, что он может послать телеграмму, но он не был уверен, нужно ли сообщать в кратком телеграфном тексте о новостях, которые способны изменить всю жизнь.

– Джонатан, все в порядке? – спросила Эрин.

Он поднял глаза и взглянул на нее.

– Да. Лайза была очень занята. Она помогала своей родственнице в лавке.

Так занята, что не нашла минутки, чтобы написать письмо, подумала Эрин.

– О-о, но ведь она наверняка согласилась с тем, что вы стали опекуном Марли. Да?

– Вообще-то, я не знаю, – признался Джонатан.

Эрин удивилась.

– Она ничего вам не написала об этом?

Вместо объяснений Джонатан протянул ей письмо.

– Вы уверены, что мне нужно его прочесть?

– Да, – сказал он. – Возможно, вы прочтете что-то между строк, что-то такое, что я не понял.

Эрин села рядом с ним на ступеньку и углубилась в чтение. У нее сразу возникло впечатление, что Лайза практичная и суховатая особа. Но она, кажется, очень любила Джонатана и с радостью ждала начала их совместной жизни. Эрин показалось совершенно очевидным, что она даже не думала о том, что в той будущей жизни появится Марли. Это ее огорчило.

– Вы написали Лайзе, что отведете Марли к ее родственникам-аборигенам?

– Нет, у меня не было времени, – признался Джонатан. – Ведь я поехал к Айерс-Рок неожиданно.

– Но Лайза все-таки уверена, что вы отдали Марли ее родственникам, – тихо сказала Эрин.

– Да. Вероятно, она предположила, что я это сделал. Значит, мой приезд в Англию вместе с Марли станет для нее неприятным известием.