Мария заметила, что они вряд ли для этого сгодятся, хотя такая мысль показалась ей замечательной, тем более что им нечем было заняться вечером.

— Я бы с радостью, если бы вы меня подучили, — призналась она.

— И я тоже, — подхватила Эльза. — А миссис Хокер, думаете, согласится?

— О, думаю, да. Уж коли она готова сыграть со мной, то и вас примет. Давайте накрывать стол. Знаете, где миссис Хокер держит карты?

— В выдвижном ящике серванта, — сказала Эльза. — Я принесу.

Они втроем находились в кухне — готовились к игре, когда туда вошел Сабу. Он был явно недоволен, увидев девушек.

Эбби посмотрела на него с опаской. Она чувствовала, что им нужно пойти на мировую, чтобы ужиться под одной крышей, и такая возможность сейчас представилась.

— Вы играете в карты, Сабу? — спросила она.

Сабу метнул в нее суровый взгляд.

— В карты? — Он решил, что она шутит.

— Да, мы тут собрались перекинуться в картишки. Хотите с нами?

Мария с Эльзой съежились, ожидая, что он скажет в ответ. Уж они-то знали точно — карты никак не вязались с его верой, как, пожалуй, и многое другое.

— И во что же вы будете играть? — спросил Сабу подозрительно.

— Может, в покер? «Веришь — не веришь» называется. Только предупреждаю, в эту игру я переиграла с отцом и его дружками раз сто, а то и больше, и собаку на ней съела.

У Сабу заблестели глаза: ее слова прозвучали как вызов.

— И ставки будут?

— Вы имеете в виду деньги? — спросила Эбби. Она знала, что отец с друзьями всегда выкладывали деньги на стол, и они назывались у них «ставками».

— Конечно, будут. Какой же покер без ставок.

Тут в дверях появился Джек. Он взглянул на карточную колоду на столе.

— В картишки решили перекинуться? — полюбопытствовал он, довольный, что отношения у Эбби с прислугой вроде как налаживаются. Да и Сабу не кричит, а это уже кое-что.

— Да, ваша матушка придумала, — сказала Эбби. — Мы как раз говорили о покере, и Сабу предложил обсудить ставки, но… — Она вдруг запнулась, потому как ей было стыдно признаться, что у нее нет денег.

Джек тотчас смекнул, что к чему.

— Могу выдать тебе аванс из будущего жалованья, — предложил Джек. — Но только с одним условием, — прибавил он.

— Каким? — осмелилась спросить Эбби.

— Я тоже в игре, — сказал Джек, доставая из кармана купюры и пригоршню мелочи.

Эбби была на седьмом небе. Джек посмотрел на повара.

— Ну что, Сабу, сыграем?

— Будут ставки — будет игра, — сказал повар, усаживаясь за стол. Сабу все обижался, что ему могут не заплатить за те дни, когда он постился и не занимался кухней, и теперь он задумал отыграться на Эбби — что ж, прекрасная мысль.

Через некоторое время до них донеслось, как Сибил окликнула Эбби из гостиной.

— Я на кухне, миссис Хокер, — отозвалась Эбби.

Сибил направилась туда и воззрилась на их компанию в полном недоумении. Она представить себе не могла, что Джек с Эбби усядутся за один стол с прислугой, но тут она заметила карты.

— Это ты здорово придумала, мама, — организовать партию-другую в покер, — заметил Джек, взял колоду и принялся тасовать.

— В покер? — удивилась Сибил. И посмотрела на Эбби. — А я думала, мы сыграем в канасту, криббидж или джин-рамми, — прибавила она.

— Я не знаю этих игр, миссис Хокер, мы с отцом только в «веришь — не веришь» играли.

— «Веришь — не веришь»?! — в ужасе проговорила Сибил. Так, должно быть, называлась одна из тех игр, в которые ирландцы резались в закоулках Дублина.

Джек встал и пододвинул матери стул.

— Надеюсь, мама, у тебя найдутся деньги на ставку, — с азартом сказал он.

Сибил не верила своим ушам, но заметила его горячность.

— А я надеюсь, ты не будешь жульничать, — ответила она, присаживаясь к столу. Сибил впервые в жизни сидела в кругу прислуги и чувствовала себя не в своей тарелке.

— Так-то гораздо лучше, — широко улыбаясь, заметил Джек. — Неужели, мама, ты боишься, что я тебя обыграю? — поддразнивал он.

Сибил пользовалась у сыновей репутацией женщины, знающей счет деньгам. И они частенько посмеивались над ее излишней расчетливостью, но поделать с собой она ничего не могла. Отец ее когда-то был врачом в окружном городке и жил там себе припеваючи, пока однажды, когда она была совсем малютка, не слег. Прошло два года, прежде чем он смог вернуться к своей практике и содержать семью. Тогда все семейные заботы: чем кормить и во что одевать домашних — легли на плечи ее матери. И Сибил, как старшей из пяти детей, приходилось ей помогать, трудясь уборщицей и прачкой у местных лавочников. Так что она на собственной шкуре узнала истинную цену каждому грошу и запомнила это на всю жизнь.

Не забыла Сибил и то, как не раз и не два просила Джека составить ей компанию за картами, а он все отнекивался под предлогом того, что дел у него по горло.

— Это уж навряд ли, держу пари, — сказала она и встала, извлекая из кошелька горстку монет.

Хотя Джек и подтрунивал над нею, он, однако же, не позволил ей потратить ни гроша с тех пор, как она переехала жить к нему, так что проиграть ей было не жалко. Она даже могла выиграть, благо в карты ей частенько везло.

Джек рассмеялся.

— Береги рассудок, если я выиграю, — пошутил он.

— И тебе того же, — ответила Сибил, приняв шутку.

Эбби объяснила правила игры в «веришь — не веришь», сказав, что в ней нужно уметь думать и блефовать, и тут же привела пример:

— Как только карты сданы, я могу сходить с трех шестерок. Кто-то из вас может их покрыть, например, тремя семерками или четырьмя пятерками, или оспорить мой расклад. Если он оказывается в мою пользу, я выигрываю у каждого из вас по три пенса или по шесть, или по шиллингу, в зависимости от того, какие мы назначаем ставки. А если нет, тогда я выплачиваю каждому из вас объявленную ставку.

— По-моему, здорово, — сказал Джек. — Можно, я буду сдавать?

И вскоре они все с головой ушли в игру. После нескольких партий, в которых каждому из игроков более или менее везло, Джек показал всем, что такое настоящий покер.

К тому же он достал бутылку вина, а Сабу приготовил для всех легкую закуску. Эбби отказалась от вина, когда ей предложили бокал: она очень разволновалась, и Джек понял, что это напомнило ей о том, что с нею случилось в Мартиндейл-Холле.

— Прости, Эбби, — шепнул ей он, заметив, что ей вдруг стало не по себе. — Кажется, я свалял дурака.

— Все в порядке. Вы пейте с миссис Хокер, а обо мне не беспокойтесь. Я лучше выпью молока с Эльзой и Марией.

Джек налил Сабу стакан вина, и тот с удовольствием его принял.

Потом они сыграли еще четыре партии, и Джек с Эбби дважды выигрывали.

Девчушки-служанки вышли из игры, а вслед за тем Сибил выиграла три партии подряд, что привело ее в восторг. Когда они это осознали, было уже одиннадцать часов.

— Нам бы лучше пойти спать, — зевая, обратилась к Марии Эльза. — А то завтра на работу вставать ни свет ни заря.

Эльза и в самом деле выглядела усталой, к тому же они с Марией поначалу выигрывали и под конец остались при своих.

— Спасибо, что позволили нам сыграть, — обратилась Мария к Хокерам. — Было очень приятно.

— Нам тоже, — ответил Джек, взглянув на мать. Ей, очевидно, тоже все понравилось, и она пребывала в прекрасном расположении духа.

Сабу встал и принялся убирать посуду из-под закусок.

— С первым успехом тебя! — сказал он Эбби. — Но в другой раз я непременно отыграюсь. — И, пожелав всем спокойной ночи, он вышел из кухни.

Эбби улыбнулась, радуясь в душе, что обыграла его и что он не держал на нее зла за это.

— Пойду спать, — сказал Джек. — Завтра рано вставать, надо осмотреть новорожденных ягнят. — Он поднялся и наклонился к матери.

— Спокойной ночи! — ответила Сибил, когда он поцеловал ее в щеку.

— Доброй ночи, Эбби! — сказал Джек. — Рад был научиться этой твоей «веришь — не веришь».

Она тоже была рада, о чем говорила ее улыбка.