— Это Бен Добсон с сыном, — пояснил он Эбби.

Мускулистые руки кузнеца лоснились от пота, который насквозь пропитал его майку и, ручьями стекая по лицу, капал на сверкающее железо. Снаружи на привязи стояли лошади, ожидавшие, когда их подкуют. За кузницей проглядывали конюшни. Вслед за тем коляска оставила позади что-то наподобие лавки и въехала в другие ворота, к которым с обеих сторон подступала стена из камышовой плиты. Справа за воротами виднелся сад. Эбби точно завороженная разглядывала лужайки и деревья, составляющие здешний диковинно-многообразный природный ландшафт.

— Боже мой! — вырвалось у нее.

Коляска вдруг остановилась, Эбби повернулась и увидела дом. У нее захватило дух. Это совсем не напоминало Мартиндейл-Холл: ведь тот больше походил на мавзолей. Дом Джека Хокера был не только большой, но и довольно привлекательный, чего Эбби никак не ожидала. Построен он был в колониальном стиле в два этажа из песчаника, добытого в местных каменоломнях. На три четверти, спереди и с одной стороны, его обрамляли тенистые веранды, откуда открывался дивный вид на фруктовые сады с лужайками и отлогие долины за ними. В доме было четыре эркера: два в первом этаже, один по фасаду и еще один сбоку. Два эркера обрамлял зеленый плющ, придавая живое тепло каменным стенам, а вдоль верхнего этажа тянулась белая балюстрада. Крыша была крыта красной волокнистой корой эвкалипта, срезанной с деревьев, произрастающих на холмах к югу от Клэр.

Эбби все еще с восхищением разглядывала дом, в то время как Сибил выбралась из коляски и с нарочитой поспешностью направилась к парадной двери. Ступив за порог и оставив дверь открытой, она принялась кого-то громко звать, должно быть, прислугу.

Джек помог Эбби выбраться из коляски.

— Дом у вас, мистер Хокер… просто загляденье! — искренне восхитилась Эбби. Она и мечтать не могла когда-нибудь жить в таком доме, да еще вдали от землянки в сухой речке. Ей казалось, что все это сон.

— Зови меня просто Джек, Эбби, — ответил он. — Когда мы здесь только обживались, у нас была глинобитная хижина в три комнатушки, с отдельной кухней.

Эбби отказывалась этому верить: изумление было написано у нее на лице.

— Пришлось все перестраивать, на это ушел не один год, но в итоге дом, по-моему, получился очень даже просторный, особенно для меня, холостяка, — улыбнулся он.

Эбби как-то не подумала, что здесь может оказаться еще какая-то «миссис Джек Хокер», но теперь, когда она узнала, что такой нет и в помине, то даже обрадовалась. Довольно и его несговорчивой матери — с нею бы одной сладить, не хватало еще жены.

Эбби снова обратила восхищенный взор на сад со всеми этими деревьями и кустарниками.

— Даже не думала, что бывает такое, — призналась она с замирающим сердцем. — У вас тут столько деревьев, разнообразных и красивых!

— Да, здесь и Канарские финиковые пальмы, и черные акации, и перечные деревья с палисандровыми, и сизые каллитрисы, а еще вон тот голубой эвкалипт, мой самый любимый. — Джек указал на величавое дерево. Оно было очень высоким, с раскидистой тенистой кроной, а под ним стояла скамеечка.

— А почему именно этот ваш самый любимый? — полюбопытствовала Эбби.

— Он уже был здесь, когда мы сюда только приехали, но с той поры я засадил голубыми эвкалиптами все владение, потому что древесина у них крепкая и долговечная и очень даже пригодная для строительных материалов. Но я ни за что не срублю ни одного. Сейчас там ютится семейство опоссумов и гнездятся зимородки. А их яркие цветы дают чудесный нектар, на вкус и запах чисто мед, и на него слетаются разные великолепные птицы, включая медососов.

Обустроить все в Бангари было непросто, — продолжал Джек, — у меня и сейчас забот хватает, особенно на ферме, но жизнью я доволен. Да и климат здесь, к счастью, превосходный — тут все растет как на дрожжах, вон и сады расцвели.

От Эбби не ускользнуло, как загорелись карие глаза Джека, когда он заговорил о своем хозяйстве. Очевидно, сердце его целиком принадлежало земле.

— Ума не приложу, как вам удается содержать лужайки и деревья в таком прекрасном состоянии, ведь в этом уголке Австралии так жарко и сухо, — всерьез заметила она.

— Я выбрал именно это место главным образом потому, что здесь предостаточно грунтовых вод и водоносный слой залегает всего-то в восьми футах под землей, — сказал Джек. — Вода в здешних краях залог жизни, и, чтобы ее добыть, приходится бурить скважины. А без воды хозяйство обречено. Мы, как только приехали сюда шесть лет назад, посадили сады, посеяли пшеницу, ячмень и овес, разбили картофельные поля. Потом я прикупил пять тысяч голов овец — их пригнали посуху прямиком из Нового Южного Уэльса. За первые пять лет цены на шерсть то взлетали, то падали, но сейчас вроде как все успокоилось. За немытую шерсть выручаем шестнадцать процентов, а за промытую двадцать пять. Ну как тут обойтись без воды, тем более если за чистую и цену дают приличную. При рекордных ценах на шерсть я только и смог поставить первый дом, а после достроить и сделать таким, какой он сейчас. — Тут Джек подумал о своих братьях, которые так и ютились в глинобитных лачугах, вроде той, что он сложил у себя на участке на первых порах. Цены на говядину одно время тоже здорово колебались, но овец у него было предостаточно, тогда как братьям их поголовья еле хватало, чтобы сводить концы с концами. — А еще мне удалось выкупить землю, которую взял в аренду мой отец, так что теперь Бангари в полном моем распоряжении. Надеюсь, братьям рано или поздно тоже повезет.

— О, так вы из скваттеров! — Эбби едва ли представляла себе, скольких трудов стоило Джеку добиться того, что он имел сейчас. Но, как бы там ни было, она прониклась к нему восхищением. Скваттерами считались «новые иммигранты», бравшие в аренду земельные наделы у властей. Если с хозяйством у них все ладилось, они были вправе выкупить свои наделы. Те же, кто мог себе позволить купить землю с уплатой полной ее стоимости, недолюбливали скваттеров, потому как полагали, что те получали наделы чуть ли не задаром.

— Да, поначалу срок аренды у нас был четырнадцать лет, и на меня с братьями приходилось двести шестьдесят семь квадратных миль угодий. Мы арендовали все по десять шиллингов за квадратную милю. Правда, сейчас земли у нас поменьше. Не знаю, известно ли тебе, что скваттеров, арендующих большие наделы, не больно жалуют, хотя последнее время на власти давят все крепче, чтобы они изменили такое положение. Скупить как можно больше земли было для меня единственным верным способом сберечь то, что я в нее вложил, перед тем как ферму затребуют обратно и разобьют на мелкие наделы.

Эбби была поражена тем, что рассказывал Джек: ведь Бангари было хозяйством отнюдь не маленьким.

— У вас здесь, наверно, целая армия работников? — предположила Эбби. Тем более что все кругом выглядело таким ухоженным.

— Число работников постоянно меняется. Раньше все зависело от открытия новых месторождений золота в Виктории и Новом Южном Уэльсе. Бывало, в год у меня работало до сотни человек, а иногда и дюжины хватало вполне. Вот и сейчас их около дюжины, и на сей раз это связано с тем, что золотую жилу открыли теперь уже на реке Кейп, в Северном Квинсленде. Каждый ведь норовит разбогатеть на приисках, вот и повадились туда несметными толпами, а здесь рабочую силу днем с огнем не сыщешь. Для меня это означает лишние хлопоты, поэтому мне и нужно, чтобы ты чем-нибудь занимала мою матушку. Я же дома почти не бываю.

— Я заметила, тут у вас и лавка имеется, и церковь?

— Да, лавка удобная штука для работников, да и церковь дело не лишнее. Уж больно далеко ездить в Клэр по воскресеньям в церковь Святого Варнавы, вот я и решил, пускай и у нас будет своя — Святого Михаила. Служит в ней отец Джон Куинлан. Живет он в домике при церкви, но случается, ему перепадает и другая работенка, когда мы не управляемся, так что вы с ним еще увидитесь. — Джек умолчал, что святой отец имеет обыкновение «наставлять на путь истинный» работников, используя это как повод пропустить с ними по стаканчику, к чему у него наблюдается явное пристрастие. — Работники мои с семьями живут здесь же в домах, которые построил для них мой каменщик. Все продукты мы храним в лавке, включая муку, сахар и чай, рис и толокно, ну и, конечно, мяса у нас всегда в достатке. Там же храним фрукты, которые собираем, когда они поспевают, сыр, овощи, мыло, одежду и табак тоже храним. Когда я строил Бангари, мне хотелось создать деревенскую обстановку, и, хотя в «деревне» сейчас пустовато, со временем, думаю, жизнь наладится. Помимо того мы оплачиваем все счета, ежели кто вызывает врача или что-то приобретает у разъездных торговцев. Жены работников обычно покупают обувь детям, одежду или материю для портняжного дела. Так что, если тебе что-нибудь понадобится, добро пожаловать в нашу лавку, потом это будет вычтено из твоего жалованья. В лавке заправляет Дорис Хьюберт, она же ведет и всю нашу бухгалтерию. Ее супруг тоже трудится у нас. Слава Богу, они люди верные и меня не оставят.