— Мой принц! — отвлёкся он от своих записей, вскочил и глубоко поклонился. — С возвращением.

— Спасибо. Садись, расскажи, есть какие — то подвижки?

— Ну… Господин Маран делает успехи, — осторожно отозвался Фанис. — Он уже вполне освоил разговорный язык и понимает письменный, хотя с орфографией проблемы. Книги читает… — добавил со странной неуверенностью и замолчал.

— Что за книги? Историю? — подбодрил Сулус.

— Нет, история его меньше всего интересует, как это ни странно. Хотя, наверное, я бы на его месте, пропустив тысячу лет, начал бы с неё, — пробормотал он.

— А что тогда?

— Законодательство, но это как раз понятно. Ещё он собрал все справочники по ядам, какие были в библиотеке, и экспериментирует в лаборатории.

— Зачем ему яды? — изумился принц.

— Сказал — интересно, — развёл руками Фанис. — Но у меня не было распоряжения его ограничивать, а мастер Шахру о чём — то с ним поговорил десять минут и разрешил пользоваться лабораторией, они там порой вместе что-то химичат.

— Мастер Шахру Лесной Сумрак допустил его до лаборатории без экзаменов и рекомендаций? — не поверил Сулус.

— Мне кажется, мастер Шахру им восхищается, но я его не спрашивал.

— Законодательство и яды… Он планирует кого — то отравить и не попасться? — задумчиво пробормотал принц.

— Мне кажется, если бы он планировал кого-то отравить, вряд ли он готовил бы яд в компании мастера Шахру по книгам, которые я для него выбрал.

— Разумно, — улыбнулся Сулус. — Но я ни в чём его не подозреваю, это была шутка. Вряд ли он мог с кем-нибудь до такой степени поссориться за эти дни. Если изучает законы — значит, не хочет их нарушать, и это хорошо. А его увлечение ядами… Не зря же его прозвали Отравленным! Раз мастер Шахру одобрил, может, себе в помощники и возьмёт, надо же его к какому — то делу пристраивать. Или это ещё не всё? — сообразил он.

— Не совсем. Он ещё собрал все религиозные трактаты, какие нашлись в библиотеке. Я не знал, что их там так много… Причём выбрал издания одного и того же от разных лет. Я спрашивал, но у него на всё один ответ — интересно.

— Насколько помню историю, в его время богам и религии придавалось куда большее значение, чем сейчас, — задумчиво проговорил Сулус. — Может быть, для него это важно? Важнее истории. Тем более если он сдружился с мастером Шахру, а ты знаешь его взгляд на эти вещи.

— Да уж. «Боги? Богов придумали люди, которые не хотят отвечать за свои поступки!» — очень похоже передразнил Фанис ворчливую манеру старого алхимика. Принц рассмеялся, а воодушевлённый юноша продолжил: — Наверное, это и правда тяжело — столкнуться с таким взглядом на мир, когда привык к другому.

— Он что-нибудь вспомнил? Сказал, откуда попал к нам? Или, может быть, расчёты что-нибудь прояснили?

— Пока ничего, — погрустнел Фанис. — Не сказал и расчёты не дали. Но мне кажется, он всё помнит, просто почему-то не хочет говорить. Или это мне хочется, чтобы он помнил?.. Может, лекарь душ ошибся и на самом деле он нездоров?

— Может быть и такое. А может, его волнует что-то, не связанное с нашим вопросом. Всё же у него была очень насыщенная жизнь, и это только то, что сохранили хроники. А сколько ещё не дошло до наших дней! Может, ему и законы для этого нужны?.. — пробормотал Сулус себе под нос и вздохнул: — Надеюсь, он уже узнал про существование срока давности и догадался, что за совершённые тысячу лет назад преступления, даже если они вскроются, никто не станет его судить. Где он сейчас?

— В библиотеке. Ему нравится читать там. Говорит, такое обилие книг его завораживает и успокаивает. Но это я уже и сам понял, в его времена книг было куда меньше и стоили они дорого.

— Скорее всего. Спасибо, не буду тебя больше отвлекать. Поприветствую… предка.

— Хорошего дня, мой принц, — вскочил Фанис и вернулся к делам только тогда, когда тот вышел.

Он будет жить, убийство уж не в моде.

Убийц на площадях казнят.

Так!.. В образованном я родился народе?

Язык и золото… вот наш кинжал и яд!

М. Ю. Лермонтов, «Маскарад» Так, так, он будет жить, убийство уж не в моде.

Убийц на площадях казнят.

Так!.. В образованном я родился народе?

Язык и золото… вот наш кинжал и яд!

М. Ю. Лермонтов, «Маскарад»

Отношения Транта и Илаатана никогда не отличались особенной теплотой, но, как ни странно, и исключительной ненависти в них не было. Прохладное противостояние с извечной борьбой за горные долины и рудники, лёгкое снисходительное презрение к чуждым нравам — оба народа считали соседей с их обычаями дикарями.

Активность Грундабрада с его особенно агрессивной в последние годы риторикой толкнула соседей в объятья друг друга, и это был закономерный итог. Прежде, когда кланы гномов были разобщены, с севером оба человеческих государства грызлись самостоятельно и столь же вяло, как друг с другом, а вот объединение бородатых под одной твёрдой рукой и проснувшиеся имперские амбиции заставили выбирать.

Конечно, не все охотно приняли решение правителей, хватало радикально настроенных групп в обеих странах. Но здесь и сейчас, на этом… мероприятии, призванном поспособствовать не только военному, но и культурному сближению, никаких радикалов и хоть сколько-нибудь неблагонадёжных лиц не было, и первое знакомство с одобренными женихами проходило исключительно мирно и дружественно.

Идана в первый момент искренне удивилась количеству желающих: иx было двадцать восемь человек, не считая принца и его друга. Но Кутум явно определился в своих симпатиях и почти не отходил от сияющей и довольной Эрмы, мягко пресекая попытки флирта с другими мужчинами. А она была не против, ей такая игра явно нравилась.

Выглядело сборище, на взгляд Иды, довольно забавно, но в том была своя прелесть. Мужчины, щадя строгое воспитание потенциальных невест, не шокировали их взгляды своим вольным видом и обнажёнными торсами, что вполне допустил бы мягкий местный этикет на столь камерном приёме. Большинство предпочитало сдержанные однотонные одежды, компенсируя простоту и неброскость украшениями, которые илааты явно любили, некоторые же выбрали узорчатые ткани и выглядели слишком пёстро, хотя кое-кому из девушек и такое пришлось по душе.

А вот сами гостьи из Транта оделись очень по-разному, привычные наряды с привычными корсетами выбрала только половина. Принцесса смело предпочла богатый илаатский наряд, и даже его закрытый вариант, аналогичный мужскому, выглядел непривычно и провокационно. Её поддержала фройляйн Лондрин, которая, однако, несмотря на всю свою смелость и скандальную славу, не рискнула пойти дальше и надеть чоли — некое подобие узкой, короткой и декольтированной рубашки, обнажавшей живот, какие илаатки обычно надевали на подобные мероприятия. И совершенно неожиданно в таком же наряде пришла Одила Трольд, которая выделялась среди присутствующих, словно ворона среди ярких тропических птиц: она выбрала тёмно-синие одежды и из украшений ограничилась только тремя нитками мелкого жемчуга.

Сама Ида решила привыкать к новой действительности постепенно, поэтому пошла на компромисс и выбрала ту одежду, которую любила носить дома, но редко позволяла себе надевать в люди: белую шёлковую блузу, атласную светло-коричневую с золотой искрой юбку и плотный корсаж. Глядя на неё, Грета тоже отыскала в вещах нечто похожее, и выглядели они обе, может быть, недостаточно эффектно для званого ужина, но, по обоюдному согласию, очень хорошо. Принц же говорил о неформальности этого мероприятия, почти дружеской встрече, и этикет не требовал вечернего наряда. Даже привычный этикет, трантский, на который они решили ориентироваться, пока никто не сказал иного.

Принцесса Мариика, во всяком случае, подобного вопроса не затрагивала, когда призвала к себе девушек. Те три часа, которые трантки просидели в её гостиной, вообще прошли как обычные девичьи посиделки за чаем, в каких Идана нередко принимала участие до своего «падения». Обычная светская болтовня и салонные игры, позволявшие развлечься и познакомиться.