– Мой принц! – Фанис отвлёкся от своих записей, вскочил и глубоко поклонился. – С возвращением.

– Спасибо. Садись, расскажи, есть какие-то подвижки?

– Ну… Господин Маран делает успехи, – осторожно отозвался Фанис. – Он уже вполне освоил разговорный язык и понимает письменный, хотя с орфографией проблемы. Книги читает… – добавил со странной неуверенностью и замолчал.

– Что за книги? Историю? – подбодрил Сулус.

– Нет, история его меньше всего интересует, как это ни странно. Хотя, наверное, я бы на его месте, пропустив тысячу лет, начал бы с неё, – предположил он.

– А что тогда?

– Законодательство, но это как раз понятно. Ещё собрал все справочники по ядам, какие были в библиотеке, и экспериментирует в лаборатории.

– Зачем ему яды? – изумился принц.

– Сказал – интересно, – развёл руками Фанис. – Но мне не приказывали его ограничивать, а мастер Шахру о чём-то с ним поговорил десять минут и разрешил пользоваться лабораторией, они там порой вместе что-то химичат.

– Мастер Шахру Лесной Сумрак допустил его до лаборатории без экзаменов и рекомендаций? – не поверил Сулус.

– Мне кажется, мастер Шахру им восхищается, но я не уточнял.

– Законодательство и яды… Маран планирует кого-то отравить и не попасться? – озадачился принц.

– Мне кажется, если бы он планировал кого-то отравить, вряд ли готовил бы яд в компании мастера Шахру по книгам, которые я для него выбрал.

– Разумно, – улыбнулся Сулус. – Но я ни в чём его не подозреваю, это шутка. Вряд ли он мог до такой степени с кем-нибудь поссориться за эти дни. Если изучает законы – значит, не хочет их нарушать, и это хорошо. А увлечение ядами… Не зря же его прозвали Отравленным! Раз мастер Шахру одобрил, может, себе в помощники и возьмёт, надо же его к какому-то делу пристраивать. Или это ещё не всё?

– Не совсем. Ещё он собрал все религиозные трактаты, какие нашлись в библиотеке. Я не знал, что их там так много… Причём выбрал издания одного и того же от разных лет. Я спрашивал, но у него на всё единственный ответ – интересно.

– Насколько помню историю, в его время богам и религии придавалось куда большее значение, чем сейчас, – проговорил Сулус. – Может, для него это важно? Важнее истории. Тем более если Маран сдружился с мастером Шахру, а ты знаешь его взгляд на эти вещи.

– Да уж. «Боги? Богов придумали люди, которые не хотят отвечать за свои поступки!» – очень похоже передразнил Фанис ворчливую манеру старого алхимика. Принц рассмеялся, а воодушевлённый юноша продолжил: – Наверное, это и правда тяжело – столкнуться с таким взглядом на мир, когда привык к другому.

– Он что-нибудь вспомнил? Сказал, откуда попал к нам? Или расчёты что-нибудь прояснили?

– Пока ничего, – погрустнел Фанис. – Не сказал и расчёты не дали. Но мне кажется, он всё помнит, просто почему-то не хочет говорить. Или это мне хочется, чтобы помнил?.. Или лекарь душ ошибся и на самом деле наш подопечный нездоров?

– Возможно. А может, его волнует что-то, чего мы даже предположить не можем. У него была очень насыщенная жизнь, и это только то, что сохранили хроники. А сколько ещё не дошло до наших дней! Может, ему и законы для этого нужны?.. – пробормотал Сулус себе под нос и вздохнул: – Надеюсь, Маран уже узнал про существование срока давности и догадался, что за совершённые тысячу лет назад преступления, даже если те вскроются, никто не станет его судить. Где он сейчас?

– В библиотеке. Ему нравится читать там. Говорит, такое обилие книг завораживает и успокаивает. Но это я уже и сам понял, в его времена книг было куда меньше и стоили они дорого.

– Скорее всего. Спасибо, не буду тебя больше отвлекать. Поприветствую… предка.

– Хорошего дня, мой принц, – вскочил Фанис и вернулся к делам только тогда, когда тот вышел.

Так, так, он будет жить, убийство уж не в моде.

Убийц на площадях казнят.

Так!.. В образованном я родился народе?

Язык и золото… вот наш кинжал и яд!

М. Ю. Лермонтов, «Маскарад»

Отношения Илаатана и Транта никогда не отличались особенной теплотой, но, как ни странно, и исключительной ненависти в них не было. Прохладное противостояние с извечной борьбой за горные долины и рудники, лёгкое снисходительное презрение к чуждым нравам – оба народа считали соседей с их обычаями дикарями.

Активность Грундабрада с его особенно агрессивной в последние годы риторикой толкнула соседей в объятья друг друга. Прежде, во времена разобщённости гномьих кланов, с севером оба человеческих государства грызлись самостоятельно и столь же вяло, как друг с другом, а вот объединение бородатых под одной твёрдой рукой и проснувшиеся имперские амбиции заставили выбирать.

Конечно, не все охотно приняли решение правителей, хватало радикально настроенных групп в обеих странах. Но здесь и сейчас, на этом… мероприятии, призванном поспособствовать не только военному, но и культурному сближению, никаких радикалов и хоть сколько-нибудь неблагонадёжных лиц не было, и знакомство с одобренными женихами проходило исключительно мирно и дружественно.

Идана в первый момент удивилась количеству желающих: целых двадцать восемь человек, не считая принца и его друга. Но Кутум явно определился в своих симпатиях и почти не отходил от сияющей и довольной Эрмы, мягко пресекая попытки флирта с другими мужчинами. А она и не возражала, довольная такой игрой.

Выглядело сборище, по мнению Иды, довольно забавно, но в том имелась своя прелесть. Мужчины, щадя строгое воспитание потенциальных невест, не шокировали их вольным видом и обнажёнными торсами, что вполне допустил бы мягкий местный этикет на столь камерном приёме. Большинство предпочитало сдержанные однотонные одежды, компенсируя простоту и неброскость украшениями, которые илааты явно любили, некоторые же выбрали узорчатые ткани и казались излишне пёстрыми, хотя кое-кому из девушек и такое пришлось по душе.

А вот сами гостьи из Транта оделись очень по-разному, привычные наряды с привычными корсетами выбрала только половина. Принцесса смело предпочла богатый илаатский костюм, и даже его закрытый вариант, аналогичный мужскому, выглядел вольно, ново и почти провокационно. Её поддержала фройляйн Лондрин, которая, несмотря на всю свою смелость и скандальную славу, однако, не рискнула пойти дальше и решиться на чоли – некое подобие узкой, короткой и декольтированной рубашки, обнажавшей живот, какие илаатки обычно надевали на подобные мероприятия. И совершенно неожиданно в таком же наряде пришла Одила Трольд, которая выделялась среди присутствующих, словно ворона среди ярких тропических птиц: она выбрала тёмно-синие одежды и из украшений ограничилась только тремя нитками мелкого жемчуга.

Сама Ида решила привыкать к новой действительности постепенно, поэтому пошла на компромисс и выбрала ту одежду, которую любила носить дома, но редко позволяла себе надевать в люди: белую шёлковую блузу, атласную светло-коричневую с золотой искрой юбку и плотный корсаж. Глядя на неё, Грета отыскала в вещах нечто похожее, и смотрелись они обе, может, недостаточно эффектно для званого ужина, но, по обоюдному согласию, очень хорошо. Принц же говорил о неформальности этого мероприятия, почти дружеской встрече, и этикет не требовал вечернего наряда. Даже привычный этикет, трантский, на который оставалось ориентироваться за неимением иного.

Принцесса Мариика, во всяком случае, подобного вопроса не затрагивала. Те три часа, которые трантки провели в её гостиной, прошли как обычные девичьи посиделки за чаем, в каких Идана нередко принимала участие до своего «падения». Светская болтовня и салонные игры, позволявшие развлечься и познакомиться.

Несмотря на изначальное нежелание в этом участвовать, Ида провела время с удовольствием. Она уже и забыла, что может быть так легко в обществе малознакомых людей. Поначалу Идана поглядывала на окружающих насторожённо, ожидая подвоха, да и остальные чувствовали себя скованно, но постепенно все ожили. Почти все, не считая чудачки Одилы Трольд, которая и здесь держалась особняком