Собственно, из-за этого офиса они и переехали в Фор-Пойнтс. Сколько Альма и ее старший брат себя помнили, их семья жила в Олд-Хэвэне, на другом конце штата. Их родители были адвокатами: пока Альма была маленькой, они отучились на юридическом факультете – сперва мама, потом папа. После окончания учебы родители работали вместе в небольшой фирме.

Затем друг отца решил уйти на пенсию.

– Мы просто обязаны ухватиться за эту возможность, – сказал отец, когда в ноябре они сообщили Альме, что покупают адвокатскую контору в Фор-Пойнтсе и навсегда уезжают из Олд-Хэвена.

– Да, Фор-Пойнтс маленький городок, но там есть на что посмотреть, – заметила мама. – Думаю, это место станет нам идеальным новым домом.

Брату Альмы, Джеймсу, было все равно. Ему исполнилось всего семнадцать, но он окончил школу на год раньше и уже учился в колледже. В Олд-Хэвене у него почти не было друзей. Так какая ему разница, куда приезжать на каникулы?

А вот Альме было не все равно. Она не хотела новый дом. Ее домом оставался Олд-Хэвен. Может, у Альмы и не было там закадычного друга, но она знала всех и всё в этом городе. А Олд-Хэвен, в свою очередь, знал ее.

Теперь, после переезда, никто в целом городе не знал ее. И она не знала ничего и никого. Даже саму себя.

В офисе «Адвокатская контора Лукаса» Альма обнаружила отца за письменным столом перед разложенными на нем бумагами.

– Привет, Альма, – сказал он. – Я очень хочу послушать за ужином, как прошел твой день. И, Гвен, мне нужно, чтобы кто-то еще взглянул на эти документы по делу той заброшенной фермы. Посмотришь?

Мама Альмы подошла к его столу, и они начали переговариваться своими серьезными «рабочими» голосами. Альма встала у стола рядом с окном, выходящим на улицу, и расстегнула пальто.

Родители Альмы специализировались на жилищном праве, и под стеклом на столе была огромная карта Фор-Пойнтса. Она досталась им вместе с офисом и была настолько старая, что ее уголки потемнели от времени. Альме казалось, что если вытащить карту, то она захрустит у нее в руках. Ей нравилось разглядывать карту, вместо того чтобы выполнять домашнее задание.

Водя пальцем по стеклу, Альма прижала его кончик к «Адвокатской конторе Лукаса» в деловой части Фор-Пойнтса. Затем она начала путешествовать по четырем районам, составляющим город, прокладывая дорогу к зеленым холмам Первого Угла на севере, затем к горным хребтам, пересекавшим Второй Угол на востоке. Ее пальчик направился на юг, через начало лесного заповедника и затем к фермерским угодьям, которые граничили с районом, в котором жила она, – Третьим Углом. И наконец, Альма поднялась к Четвертому Углу, где заповедник расширялся и протягивался далеко на запад карты, а зелень прерывалась лишь извилистыми, петляющими ярко-голубыми речушками.

Альма пересекла всю карту вдоль и поперек своим пальчиком, но до сих пор отказывалась посетить все эти места в реальной жизни.

– Но, быть может, сегодня, – прошептала Альма, – я их и увижу.

Потому что в этот день она не хотела делать домашнее задание или притворяться, что выполняет его. Сегодня нужно было заняться чем-то совсем другим, ведь в ее рюкзаке лежал флаер, а внутри нее светился тоненький лучик, благодаря которому она была Альмой, – и впервые за долгое время ей хотелось попробовать что-то новое.

– Думаю, – сказала она, – я пойду прогуляюсь.

Родители оторвали глаза от бумаг.

– Ненадолго, – заверила их Альма. – Поброжу по городу. Просто… сегодня такая хорошая погода.

Дела обстояли вовсе не так. Было начало марта, и на улице все еще стояла жутко холодная, ветреная, пасмурная и вообще отвратительная погода.

Родители Альмы обменялись взглядами. Как ей показалось – удивленными и неуверенными.

Это было понятно. В Олд-Хэвене им с трудом удавалось удержать ее дома: Альма переходила вброд речки, слонялась по полям и лазила по деревьям, собирая камни, перья и цветы, погрузившись в собственные мысли. Но после переезда Альма проводила время только дома, в школе и в офисе. Она месяцами не ходила ни в библиотеку, ни в кофейню, ни в церковь и даже не выходила в огромный задний двор, от которого, по мнению родителей, дочь должна была быть в восторге.

– Что ж, я думаю, мы не против, – наконец сказала мама. – Мы ждали, когда ты все-таки выйдешь осмотреть достопримечательности.

– Но не уходи далеко от офиса, – добавил папа. – И держись подальше от этой ужасной башни.

– Я не пойду туда, – пообещала Альма. – Даже не буду на нее смотреть. Я буду суперосторожна.

Она снова застегнула пальто. Родители понаблюдали за ней – они часто так себя вели, с тех пор как с ней стало случаться это, – а затем вернулись к своим бумагам, притворившись, что даже не смотрели на дочь.

И как только они это сделали, Альма вынула флаер из рюкзака и сунула его себе в карман.

«Пятый угол» посещали лишь очень, очень редкие жители Фор-Пойнтса. Обладатель дрожащего голоса и по совместительству хозяин самого магазина определенно был не местный. Нет, Лавочник был не из Фор-Пойнтса и не из близлежащих деревень и городов. Он был не из этого штата и даже не из этой страны.

Лавочник прибыл из очень, очень далекого места.

Много лет назад он построил «Пятый угол», как и немало других подобных мест, созданных им ранее. Прежде он проводил земные дни, перемещаясь между этими магазинами и обучая Хранителей, а также сопровождая их в поисках. Хранители были его близкими друзьями, а поиски стали делом всей его жизни.

Но закончив строительство «Пятого угла» в Фор-Пойнтсе, Лавочник решил, что дни скитаний подошли к концу. Уже тогда он начал чувствовать, что стареет и угасает. Разумеется, в Фор-Пойнтсе проходили поиски – поэтому он изначально и решил построить здесь магазин, – но их было не так много. На его век хватало.

По крайней мере, так было до недавнего времени. В последние дни Лавочник почувствовал, что стал совсем дряхлым. В последнее время единственное, на что он был способен, – это каждый вечер подниматься на вершину башни и смотреть на звезды.

Но независимо от его старения и угасания, начался новый поиск.

– Скоро она будет здесь, – вновь прошептал Лавочник, стоя за своим верстаком.

Потом повторил чуть громче:

– Скоро она будет здесь.

А затем его слова, словно песня, наполнили магазин от пола до потолка:

– Скоро она будет здесь, скоро она будет здесь, скоро она будет здесь.

Как бы Лавочник ни уставал, каждое начало нового поиска вновь зажигало в нем искру жизни. Он нашел Элементалей – первого, второго, третьего, четвертого. Он достал книги. И еще контейнеры: первые три и, наконец, последний. А сегодня утром Лавочник отпер южную дверь.

Все было готово.

– Теперь остается только ждать. Только ждать, только ждать. Теперь остается только ждать.

И слова повисли в ожидании среди пылинок, лениво плавая в янтарно-голубом свете. Казалось, что те фарфоровые куклы, у которых были целы уши, прислушивались. А часы, которые все еще могли тикать, затикали громче.

– Потому что скоро она будет здесь.

Альма гуляла по Фор-Пойнтсу. Она бродила по округе совсем одна. Холод был жуткий, а в кармане у нее лежали звезды.

И Альма чувствовала себя иначе.

Ее мысли, такие спутанные и сбивчивые в последние три месяца, казалось, начали течь ровнее. Плечи, которые будто прилипли к ушам, наконец опустились до уровня подбородка. Она не могла объяснить, что на самом деле изменилось. Но Альма чувствовала, что свет внутри нее растет, становится ярче.

Ее настолько отвлекли эти внутренние изменения, что она едва замечала происходящее вокруг. Она ничего не видела, пока перед ее носом не вырос «Пятый угол».