И огонек внутри нее разгорелся чуть сильнее.

Той ночью Альма, как обычно, не могла уснуть.

Но в этот раз причины были другими. Она не прислушивалась к своим мыслям и не перебирала свои страхи.

Сегодня в голове у нее звучал не монолог.

Это был диалог.

Хотя и не очень хороший.

«Ты говорила глупости, – сказал внутренний голос. – И дальше ничего не изменится, потому что ты ничего не знаешь об астрономии».

«Может быть, – ответила Альма. – А может, и нет».

«Это чуть не произошло у всех на глазах, – продолжил голос. – И если ты пойдешь на следующее собрание, то это точно случится».

«Может быть, – вновь ответила Альма. – А может, и нет».

«Даже если ты и правда видела Старлинг, – заключил голос, – ты ничего не сможешь с этим поделать».

«Может быть, – в третий раз ответила Альма. – Возможно, так и есть. Но может, что-нибудь и получится».

Ведь что бы там ни говорил ее разум, вчера в Альме произошли изменения. Накануне она поняла, что в ней обитала пустота, мрак и отсутствовал внутренний свет, благодаря которому Альма была собой. Но сейчас этого не было.

Вчера в ней зажглась искра. А сегодня… сегодня этот огонек разгорелся сильнее.

Она слишком долго пролежала под одеялом, все споря и споря с самой собой, а потом наконец произнесла:

– Я же тебе вчера сказала. Веди себя тихо.

И Альма выбралась из постели.

Она не знала, что ей делать, и боялась того, что могла обнаружить там, позади дома.

Но все же Альма сунула окуляр от квинтескопа в один карман своей ночной рубашки, а фонарик – в другой. Она открыла окно и шагнула на крышу.

Ей обязательно нужно было что-то предпринять.

Ночь снова выдалась холодной и ветреной, и Альма опять забыла накинуть пальто. Ночная рубашка взметнулась вокруг нее, когда она спускалась с крыши. Альма уцепилась пальцами за водосток, а затем разжала их. Ее удивило и обрадовало то, что она приземлилась на ноги.

Альма держала окуляр в одной руке, а фонарик – в другой. Освещая землю и сухую траву, она пробиралась через огромный двор, на который ни разу не ступала, направляясь под сень леса, располагавшегося позади него. Свет фонарика был тусклым и слабым, и крошечный отблеск, вместо того чтобы придать ей храбрости, лишь еще больше показывал, каким темным и загадочным был мир вокруг.

– Мне не стоило этого делать, – сказала себе Альма. Она шла вперед, ей было холодно, и повсюду ее окружала темень. Где-то рядом раздавались ужасающие раскаты грома, и Альма понимала, что совершила ошибку. – Мне лучше вернуться.

Но она этого не сделала.

А затем где-то впереди раздался шелест и тихий звук, напоминающий музыку ветра.

– Кто там? – прошептала Альма. Она посветила фонариком вперед, высвечивая маленький круглый пятачок в дальнем конце двора.

На самом деле она не слишком ожидала услышать что-то в ответ.

Но этот странный звук повторился. Он был высоким и словно пульсировал. Альма поежилась.

– Кто там? – снова спросила она.

А затем кружочек света от фонарика Альмы утонул в красно-золотом потоке.

Свет был слишком ярким.

Альма закрыла глаза и прикрылась руками. Но даже так красный свет проникал сквозь ее опущенные веки, и она чувствовала пылающий, обжигающий жар, бьющий по щекам.

Альма поспешно попятилась, не отнимая рук от лица. У нее под ногами хрустели сухие листья, но звук она не могла расслышать из-за пульсации, протяжной и громкой, как колокольный звон.

Только лишь когда она почувствовала, что ее никто не испепелит, Альма остановилась и медленно, с опаской глянула сквозь пальцы, не опуская рук.

Первой ее мыслью было: хорошо, что окна родительской спальни не выходят во двор и их от соседей скрывают густые деревья. Потому что казалось, что на дворе – да и во всем мире – было светло как днем. Везде разлилось медное сияние.

Источник света находился не более чем в пятнадцати метрах от нее. Там, на дне широкой, неглубокой, зияющей в земле ямы находилось то, за падением чего с неба наблюдала вчера Альма.

Это была Старлинг.

Альма с трудом могла смотреть на нее: настолько ослепительно та сияла. Ей приходилось то и дело быстренько бросать короткий взгляд, а затем снова прикрывать глаза. Старлинг была маленькой и тощей, с круглой и слишком большой для такого тельца головой. Звезда лежала, отвернувшись от Альмы, а ее тело, казалось, находилось в постоянном движении: руки то сжимались, то разжимались, голова тряслась, а волны света расходились во все стороны. Длинные спутанные волосы ручьями разбегались от головы, взметаясь в воздух, будто бы их колыхал порыв ветра, и светились красно-золотым. Кожа лучилась ярко-медным цветом.

Надеясь разглядеть ее получше, Альма вынула окуляр из кармана. Взглянув через линзу, она смогла увидеть то же золотое свечение, которое было у каждой звезды на небе. Именно его Альма и обнаружила у Старлинг, когда та упала прошлой ночью.

Наполненная светом и такая неземная, Старлинг была самым прекрасным существом, которое Альма когда-либо видела.

Альме вовсе не было страшно.

Вместо этого ее охватило то же ощущение, которое было у нее тогда, когда она нашла флаер и квинтескоп. То же Альма чувствовала и в «Пятом углу», только сейчас впечатление было намного сильнее. Свет Старлинг тек к ней, а тот огонек, благодаря которому она была собой – каким бы ничтожным и слабым он ни был, – двигался в обратном направлении, соединяя их друг с другом.

А еще Альма почувствовала печаль и боль Старлинг. Звезда казалась такой чужой в этом мире и такой маленькой и потерянной здесь, на краю леса. Она была одна и находилась так далеко от дома.

Альма прекрасно знала это чувство.

Она понимала, что, несмотря ни на что, должна спасти Старлинг, как и сказал ей Лавочник.

– Привет, – прошептала она.

Маленькая яркая фигурка резко развернулась. Ее огромные черные глаза не мигая смотрели на Альму.

– Привет, – повторила Альма.

Огромные черные глаза еще больше расширились. Пульсирующий звук стал выше и раздавался чаще. Жар усилился. Альма сделала шаг назад.

А затем Старлинг побежала.

И Альма устремилась за ней.

Позади двора начинался заповедник. Здесь шла не очень широкая (около полутора километров) лесная полоса. Но это были густые и девственные лесные дебри, состоящие из деревьев и кустарников. Именно в это обиталище дикой природы и бросилась Старлинг, двигаясь стремительно, изящно, огибая стволы деревьев и словно едва касаясь ногами земли.

Альма же, напротив, спотыкалась и прокладывала себе путь через сплетенные корни, которых она не замечала, и кусты, которые, казалось, выпрыгивали на нее из темноты. Впрочем, она не останавливалась, пока не упала разок-другой.

Свет все больше отдалялся.

– Стой! – закричала Альма. – Подожди!

Но Старлинг не останавливалась. Продираясь вперед на заплетающихся ногах, Альма осознала, что все испортила. Ей нельзя было бросаться в погоню. Звезда, должно быть, испугалась, и Альма это прекрасно знала. Но теперь было поздно сдаваться. Альма продолжила бежать через лес, который запа́х дымом и затлел от жара Старлинг.

– Подожди! – вновь крикнула она. – Я хочу тебе помочь!

Но Старлинг была слишком быстрой. Вскоре Альма различала лишь слабое свечение: оно то появлялось, то снова исчезало из поля зрения где-то далеко впереди, среди деревьев, как бенгальский огонь, сверкающий в воздухе. И вскоре Старлинг растворилась в пустоте.

Затем Альма вышла из леса.

По ту сторону заповедника располагалась заброшенная ферма. Альма знала это, потому что ее родители работали с бывшим владельцем. Перед ее взором расстилались поля, черные в свете полной луны, они были темнее туч, прорезающих небо. Вдалеке, охраняя опустевшее королевство, возвышалась одинокая силосная башня[4].