Вундер не ответил.

– С таким-то именем, Вунди, – сказала Фэйт, – у тебя нет иного выбора, кроме как верить в знаки и чудеса.

– Ну, это не так, – сказал Вундер. – То есть раньше я во всё это верил. Но больше не верю. И меня зовут Вундер, а не Вунди.

Фэйт перестала волочить кроссовками по земле и встала как вкопанная. Вундер тоже остановился и наблюдал за тем, как она вытаскивает заколку из плаща и закалывает назад свою чёлку. Теперь ничто не мешало ей смотреть на него изучающе.

– А ты изменился, не так ли? – сказала она. – На собрании ты был такой… – Её лицо застыло в широченной безумной улыбке, и она выбросила кулак в воздух, – …живчик! – Улыбка исчезла с её лица. Кулак медленно опустился вниз. – Но ты больше не живчик.

Вундер не ответил. Он вернулся на тенистую тропу. Он знал, что Фэйт права. Раньше он мог заговорить с кем угодно, особенно если дело касалось чудес. Но теперь у него было такое чувство, что какие-то фрагменты его души стёрли, замазали чёрной краской, как будто внутри у него была шахматная доска. Он не мог подобрать слова. И даже не хотел их подбирать.

– Не отставайте, молодой человек! – крикнул ему служитель утешения. Его белая мантия казалась серой.

Вундер поспешил вперёд, с облегчением оставляя Фэйт позади.

Когда они вошли в лес, он оставался рядом с папой. Он слышал, что Фэйт идёт сзади, слышал, как развевается на ветру её плащ, как шаркают её ноги, но не обернулся. Когда они проходили мимо земляной тропинки, он не поднял головы, чтобы случайно не посмотреть в сторону Портал-Хауса. Он не хотел его видеть.

Затем совсем рядом с ним что-то издало звук: Кар-р!

Вундер пригнулся и вскинул руки. Фэйт позади него издала высокий резкий смешок. Что-то дотронулось до его головы: что-то мягкое и лёгкое, как пёрышко.

Когда он выпрямился, то увидел, как птица летит через деревья и лозы над тропинкой, ведущей к Портал-Хаусу. Чёрный силуэт исчез за самой высокой башней дома. И на какой-то миг – на долю секунды – ему показалось, что спирали задвигались, а затем застыли.

В доме кто-то был, однако не в башне, а на крыльце.

В кресле-качалке, сделанной из того же чёрного дерева с волокнами-спиралями, сидела старушка. Она была одета в белое, во что-то вроде балахона с шалью и поясом, и у неё были длинные чёрные волосы, которые безумно вздымались вокруг её головы. На коленях у неё лежала развёрнутая газета. И её страницы трепетали, как крылья.

Когда Вундер, раскрыв рот, посмотрел на неё, старушка оторвала взгляд от газеты. Она медленно поворачивала голову, пока не нашла его глазами. Она улыбнулась. Затем подняла руку. И помахала.

Вундер резко отвёл глаза. Он отвернулся к папе и служителю. Но ни один из них не смотрел в сторону Портал-Хауса. Далеко впереди шли миссис Ли и её старшая дочь, прислонившись головами друг к другу. Они тоже не смотрели на Портал-Хаус.

Но позади Вундера посреди тропинки остановилась Фэйт. Она натянула на голову капюшон своего плаща и выглядывала из-под него. Мимо вечнозелёного дуба, вдоль земляной тропы, сквозь ветви, лозы и бромелии смотрела она на Портал-Хаус.

Старушка по-прежнему была там. Её рука всё ещё была поднята. Волосы теперь упали ей на лицо, закрыв глаза. Но Вундер знал, что она смотрит на него.

Тем вечером папа Вундера разогрел одну из множества запеканок, которые присылали им домой в течение прошедших двух недель: эта была от кого-то по имени Мария Лазарь. Вундер поставил на кухонный стол два прибора: для себя и для папы. Мама всё ещё сидела у себя в комнате.

Вундер не любил горох. Не любил он и цветную капусту. Горох, капуста и кусочки непонятного мяса, похоже, были единственными ингредиентами этой запеканки.

Есть ему не хотелось. Его переполняло слишком много чувств, отвлекало слишком много мыслей.

– Ты слышал, что сказал служитель утешения? – спросил он папу, несколько минут поболтав зелёную массу в тарелке.

Папа Вундера понюхал запеканку.

– Слышал. Думаю, все в Бранч-Хилле слышали.

– Но ты слышал ту часть… часть про чудо? Я никогда раньше не слышал этого стиха.

Папа Вундера откусил кусочек запеканки на пробу, а затем отложил вилку.

– Этот служитель много чего сказал – много чего прокричал, на самом-то деле, – но не знаю, от души ли он произнёс всё, что сказал… – Папа снова взял вилку. – Отец Роблес, должно быть, забыл, что сегодня похороны. Я знаю, что он хотел присутствовать. Мне бы хотелось, чтобы он там был. Как и наши друзья и родные.

Вундер не хотел говорить папе, что чувствовал себя иначе и что теперь он понимал, почему мама не хотела устраивать похороны. Поэтому он снова позволил тишине опуститься на комнату, после чего произнёс:

– Помнишь, я думал, что видел кого-то в Портал-Хаусе, когда был маленьким? Было странно увидеть там кого-то сегодня, не так ли?

Папа Вундера снова опустил вилку.

– Там кто-то был?

– Старушка, – сказал Вундер. – На крыльце.

– Я её не видел, – сказал папа Вундера. – Но нужно было снести этот дом уже сто лет назад.

Он встал, взял свою бумажную тарелку и тарелку Вундера и выбросил их в мусор.

– Может, попробуем другую запеканку?

После ужина папа Вундера пошёл в гостиную и развернул свои бумаги. Вундер сидел с ним, снова безуспешно пытаясь заняться домашней работой, как вдруг зазвонил телефон.

У папы Вундера была большая семья, рассеянная по всей стране. Когда родилась сестра Вундера, папины родные стали звонить им каждый день. Родители и сестра мамы, тётя Анита, жили на другом конце штата, и они звонили каждый день с тех пор, как мама попросила их уехать. Вундер был уверен, что все они хотят узнать о похоронах.

Он не хотел снимать трубку и рассказывать им об этом. Вундер пошёл в свою комнату, но мысли о похоронах его не оставляли. Он всё ещё представлял старушку на крыльце и вспоминал тень в окне. Он всё ещё чувствовал прикосновение перьев птицы и слышал громогласные слова служителя.

Сейчас я расскажу вам о чуде.

Прошлой ночью Вундер был так зол… достаточно зол, чтобы перестать верить в чудеса, достаточно зол, чтобы убрать Чудеса подальше. Но сегодня столько всего произошло, что он был не только зол, но и очень-очень растерян… Вундер открыл дверь в свою спальню и увидел там кроватку.

И снова почувствовал злость.

На этот раз он злился на себя. Потому что сегодня был день похорон его сестры, а он уже снова думал о чудесах. Он подошёл к шкафу и немного размотал ковёр, чтобы достать чёрно-белый кожаный дневник. А затем запихнул дневник в свой рюкзак, который лежал у его недавно вычищенного стола.

Завтра он избавится от Чудес. Раз и навсегда.

Той ночью Вундер уснул, глядя на тени от перекладин кроватки на полу.

И ему приснился сон.

В этом сне тени от перекладин вытягивались, становясь всё длиннее и длиннее. Они разделялись и сливались вместе, перекрещивались, извивались и переплетались, словно ветви деревьев.

Затем появилась более тёмная тень, нависшая над тенями веток. Силуэт птицы.

– Кар! – прокричала тень птицы. – Кар! Кар!

Вундер проснулся. Он не узнал свою комнату. Стены были пусты. Статуи ангелов не смотрели на него. А тени от перекладин кроватки достигли его кровати. Они тянулись по одеялу, которым он был укрыт.

Он закрыл глаза и постарался ни о чём не думать. Но не мог уснуть ещё долго-долго.

На следующий день Вундеру нужно было идти в школу. Он не хотел туда идти, не хотел слушать соболезнования, не хотел притворяться, что с ним всё в порядке, в полном порядке. Но и дома оставаться он не хотел.

Папа ушёл на работу очень рано. Звук закрывающейся входной двери вырвал Вундера из беспокойного полусна. Маме не нужно было идти на работу ещё четыре недели. Она была в декретном отпуске. Сейчас же она находилась в отпуске в связи со смертью члена семьи.