Иван поддержал её громким сипом. Неожиданно пропал голос.

Хозяину Эвенкийской тайги это представление не понравилось. Он недовольно рыкнул. Опустившись на четыре лапы, оглянулся, словно раздумывая, а не съесть ли мне эту мелочь шумливую, и… размашисто запрыгал в глубь бора. Через несколько секунд и ветки перестали раскачиваться.

Несколько минут люди стояли, внимательно всматриваясь в завалы тайги. Вдруг он надумает вернуться? Постепенно восстановилось сбитое подъёмом дыхание. Тишина заполнила таёжное пространство. Ни звона, ни скрипа. Даже комары, испуганные ночными заморозками, не показывались на глаза. Похоже, косолапый не счёл необходимым связываться с двуногими.

– Ух, – выдохнула Тоня, с нервной улыбкой поворачиваясь к Ивану. – Ну, ты как?

Иван, чувствуя, как дрожат коленки, то ли от усталости, то ли от пережитого страха, криво улыбнулся:

– Жить буду.

– Тогда пошли.

Спускаться тоже непросто: каменные завалы надо перешагивать, широко расставляя ноги, или перебираться, наступая на булыжники, которые могли в любой момент «ожить» под ступнёй. Подошвы сапог скользили по мелкой каменистой крошке. Чудом не навернувшись в курумнике[8], Иван вслед за проводницей сбежал вниз. Тут плотно поднимались мшистые лиственницы, а к берегу вела слабо протоптанная тропа.

– Кто же здесь ходит?

– Звери, – не оборачиваясь объяснила Тоня.

Холодок, так и не исчезнувший из груди после появления медведя, снова сгустился под сердцем. Он ускорил шаг, приблизившись к Тоне почти вплотную. Впрочем, не настолько, чтобы она что-то заподозрила. Ещё насмешек её не хватало.

В следующую ходку перетащили рюкзаки и последнюю сумку с продуктами. На этот раз переход обошёлся без приключений.

Оставив вещи за осыпью, вдвоём налегке вернулись к моторке. И снова пришлось заходить в реку. Через лес, залитый водой, толкать алюминиевую посудину не рискнули: неизвестно, что там прячется под мутной жижей. Решили провести лодку по самому краю осыпи.

Дно неприятно заскрипело, карга[9] приподняла моторку одним бортом. Они упёрлись изо всех сил, и моторка неожиданно легко скользнула на открытую воду.

Спешно побросали в лодку вещи. Тоня тревожно глянула на часы:

– Через пару часов темнеть начнёт. Должны успеть в дальнюю избушку. А эта – странная – здесь неподалёку. Но мы туда не пойдём. Так ведь?

Иван проверил крепление мотора:

– Конечно. На «Ветерке» двинем?

– Сначала на шесте. Отойдём на всякий случай подальше.

Иван послушно потянулся за двухметровым инструментом.

К счастью, долго толкать не понадобилось. Уже метров через двадцать Тоня, занявшая место на корме, опустила мотор в воду, и последние километры до зимовья моторка пробежала по свободной воде на одном дыхании.

Где-то после пяти в первых сумерках они припарковались у каменистого языка, «лизнувшего» реку на крутом повороте. За ним начинались заросли осинника, хорошо натоптанная тропка поднималась между зеленоватых стволов к нужной им избе.

– Тут вообще недалеко идти, вон там она, в кустах. – Неожиданно Тоня резко обернулась. – Ты это видишь? – чуть ли не шепотом спросила она.

– Вижу, – так же тихо ответил Иван. – Мы избой не ошиблись?

На камнях валялись две консервные банки, в кустах запутался порванный пакет. Проводник подняла консерву, рассматривая.

– Чего увидела? – заинтересовался Поддубный.

– Да пока непонятно. – Она осторожно опустила банку в лодку. – Интересно, кто это здесь так свинячит? Наши так бы не сделали. Пошли посмотрим?

– Пошли, – без особого энтузиазма согласился геолог.

Не ночевать же на улице или, хуже того, в нижнюю избу возвращаться?

Иван подтянул нос лодки на берег, и они гуськом углубились в осинник. Женщина двигалась впереди, сторожко оглядываясь. Сообразив, что не слышит её шагов, Иван тоже постарался топать потише. Через пару минут он криво усмехнулся: у него так бесшумно не получалось. Перед прогалинкой геолог заметил, что Тоня проверила предохранитель ружья.

Длинная прокопчённая труба слабо дымилась. Вокруг избушки валялись пустые жестяные банки из-под тушёнки и стеклянные суповые. А перед низкой прокопченной дверью был кинут матрас с пожжённым углом. Похоже, горел он недавно, стойкий запах палёной ваты ощущался явственно.

Они переглянулись. Тоня скинула ружьё с плеча. Иван придержал её:

– Я первый. Ты страхуй. – Он говорил шёпотом, но голос звучал уверенно.

Тоня удивлённо глянула на Ивана. В этот момент она поняла, что за мужчину, стоящего рядом, в случае необходимости можно спрятаться. Для неё эта возможность вообще была главным признаком настоящего мужика. Но делиться подобными мыслями с Поддубным Тоня ни за что бы не стала. Еще чего! Пусть старается, а уже там посмотрим. Она послушно кивнула, отступая чуть в сторону, чтобы вход оставался в прямой видимости.

Иван сноровисто подскочил к избушке. Ссутулившись, постоял, прислушиваясь, и дёрнул за ручку. Спину скрыла захлопнувшаяся дверь.

Избушка была пуста. На полу наплёвано, доски усыпаны какими-то бумагами, похоже, разорвали на листки тетрадь отзывов. Стол замусорен, крошки, бычки, перевёрнутая на бок пустая консервная банка. В буржуйке дотлевали угольки. Если пошурудить и подкинуть щепок, вполне можно разжечь. Значит, ушли недавно, час, не больше. А то и меньше.

Он осторожно открыл скрипнувшую дверь: ещё стрельнёт ненароком. Тоня вопросительно оторвалась от мушки. Он мотнул головой: «Подходи». Она медленно с опаской двинулась вперед, не опуская ружья.

– Мда… – Тоня возмущённо качнула головой. – Какой же гад тут порезвился? Сколько живу, не помню такого. Хотя… – Она обернулась к Ивану, тоже застывшему у порога. – Как-то отец рассказывал, сбежавший зэк давно-давно мамаем прошёл по избушкам. Всё сожрал, что нашёл, вот так же примерно.

– Так у вас тут что, и зэки бегают? – Поддубный отступил на улицу, за ним вышла и Тоня.

– Был случай. Нормальный человек такого бы не натворил. А здесь, в тайге, все нормальные. Ну, кроме вот таких сволочей. – Она с тревогой глянула на закатное небо, темнеющее прямо на глазах. – Что-то мне тут ночевать не хочется.

– И мне. Что делать будем?

– А что делать? Надо возвращаться.

– В ту загадочную избушку?

– Ну да. Выбора-то нет. Эти могут появиться в любой момент.

– А их двое, что ли?

– Похоже. Консервные банки разные люди открывали. По краям видно.

– Тогда давай поторопимся.

– Давай.

Обратно под горку они добрались быстрее, чем двигались к домику. Пока спускались по тропке, Иван, шагавший последним, несколько раз беспокойно оглядывался. Он не мог отделаться от ощущения, что за ними наблюдают. Раз даже показалось, что качнулась ветка осинки, отпущенная осторожной рукой. В этот момент он еле сдержался, чтобы не рвануть к лодке бегом. Сжав кулаки, он невольно втянул голову в плечи. Так хотелось поторопить, казалось, неспешно двигающуюся впереди женщину. Но не рискнул.

Наконец Тоня, тоже тревожно поглядывая на берег, забралась в лодку. Столкнув посудину, Иван запрыгнул следом.

Отплыли на середину речки, на этот раз мотор завёлся от кнопки, и лодка, задрав нос, устремилась вниз по течению. Берег, неожиданно ставший чужим и опасным, отдалялся. Оба проводили его напряженными взглядами.

Если бы Тоня не велела ему повернуть к берегу, сам Иван никогда бы не нашёл эту избушку. Она и стояла необычно, на противоположном берегу от разорённой хибарки. К реке тут спуск каменистый, это склон той коронованной скалы, сползающей к самой воде, и дорожку не заметить, как ни старайся. Только уже встав на неё, можно догадаться, что когда-то здесь проходили. Но, судя по всему, очень давно. Не ближе, чем в начале лета. Во всяком случае, Тоня была в этом уверена. Уже радовало, что эти варвары сюда не добрались. Хотя они же без лодки, значит, только по противоположному берегу двигались. А мостов тут, к счастью, нет.