– Я минуту назад, что тебе сказала?!

– Что именно?

Лена начала уже почти кричать от нервозности.

– Объясни мне нормально… – потребовал я, а сам продолжал разговаривать спокойно, пытаясь навести хотя бы словесный порядок в этой неразберихе.

– Я сказала, что обстоятельства поменялись!

– Ты не кричи! – попросил я, уже незначительно повысив голос. – Мы не в детском саду, побереги голос…

– У меня голоса на всех хватит! – еще сильнее закричала Лена. – Если переезжать, то переедем обратно к нам.

В итоге я не выдержал и сам уже повысил голос и на эмоциях стал доказывать, что мои сказанные слова являются более верными:

– Куда переезжать? Ты собралась жить впроголодь?! Тебе не хватит денег даже расхаживать по своим любимым театрам!

Я высказывал ей то, что думаю. Настолько я был не согласен с ней, что вдобавок выдал мнение о ее режиссерской мечте.

Разговор прошел на грубых тонах, на работу мы уехали, не попрощавшись и не поцеловавшись, как это всегда было. Мы превратились в чужих друг другу.

До четверга решить рабочие дела не успели только двое – я и Сашка Погодин. Все остальные потихоньку готовились к празднику, который обговорили начать в четыре вечера.

С Сашкой я дружил особенно близко, больше чем с остальными ребятами. Если с остальными присутствовало только рабочее общение, то с Погодиным я подружился и вне работы. Он мне изначально показался мирным человеком, хотя так оно и было. Но случались времена, когда и он мог проявить грубость в разговоре с женой, когда та его доставала по всякой ерунде. Он был старше меня на двенадцать лет, но общаясь с ним, и, что-то обсуждая по работе, и о жизни, создавалось впечатление, что я знаю этого человека с рождения. Это был интересный человек, который не имел корыстного умысла и не паниковал, если что-то происходило не так. Он действовал аккуратно, по плану. Я считал его таким человеком, которого может не хватать обществу. Это был мужик не то, что «на вес золота», а, наверное, даже «на вес платины»! Одно время мы совместно выполняли работу в ряде фотосессий, где требовалось по два фотографа. Но Семен Алексеевич через некоторое время даже испугался, что столь крепкая дружба может помешать качественному выполнению заказов и стал, вместо меня, прикреплять к нему Лебедева. А мне поручались заказы, при которых я мог справиться и один.

Однажды, Сашка мне предложил попить пива. Ну разговорились, поделились своими личными целями, он меня познакомил со своей семьей и родителями. И я от этого был невероятно счастлив, ибо впервые стал другом большой семьи своего друга. Чуть позже я познакомил его и с Леной. Дружить с того момента начали еще объемнее. Со своей стороны, я часто с ним советовался, как лучше поступить в той или иной ситуации?..

В последнюю майскую неделю, в Москве, всегда портилась погода. Температура по своей норме могла откатиться на апрельские значения. Небо само по себе было пасмурным, но дождя не наблюдалось. Просто густые облака, оттенок которых был сравним с синими чернилами. Такое настроение погоды, мне нравилось. От солнца тоже надо иногда отдыхать!

– Ты что такой нервный? – спросил меня Погодин, будто растерялся, когда заметил, что я приехал в нехорошем настроении.

Я вздохнул и махнул рукой, наверное, потому что еще никогда не пребывал в подобном состоянии. Тем более, когда являлся на работу, я всегда был в хорошем настроении. Такая была работа.

– Что случилось-то? – с глубоким и предварительным пониманием начал меня «пытать» Погодин.

– Личные разборки…

– Чего такое?

Фотоматериалы по Свете были уже почти готовы. Впереди была обработка фотографий с выпускного по детскому саду. Тут работы немного, максимум, при полном погружении, управлюсь до обеда. Со Светой я договорился, что флешку передам ей вечером.

А вот скандал или спор, еще не понимая, что произошло утром, точно не окончен. Осталось много не обговоренных моментов! Это я решил обсудить уже лично с ее родителями, что-то тут не так!..

– Планы расходятся.

– Как это? – не понял Погодин.

– Столько наплела мне, – схватился я за голову. – Ведь собирается учиться на режиссера, но при этом собирается переезжать в «дыру», другим словом назвать эти места не могу. Я просто пытался понять ее и ждал существенных фактов, как тут же в ответ началась истерия, что-то с чем-то!

– А ты что?

– Что?.. Спор не выяснен, продолжение следует.

– Я не про это, я про то, что в ответ предлагаешь ты, какие у тебя предложения?!

– В городе придется еще год пожить, потом переезжать, но на другую сторону области и не за сто километров, а за тридцать. А что по поводу режиссера, то скажу честно – это лишнее.

– Она у тебя девчонка умная, зря ты ее отговариваешь от такой цели…

– Пфф, да какая цель?! Саша! Какая?! – сорвался я теперь на него. – То она воспитатель, а теперь о режиссерской карьере думает! Я понимаю: со школы мечтать, но, чтобы полгода назад заговорить об этом! Я не сомневаюсь, что она с добрыми намерениями хочет идти в эту профессию, но она не знает всей «кухни», что там происходит!

– Может это ты считаешь, что она только полгода назад захотела стать режиссером, а на самом деле хочет стать с детства… – предположил Погодин.

– Ни за что не поверю! – отрезал я.

– Человек, который хочет посвятить себя искусству, интересуется театральной средой, артистами, а у тебя Лена давно этим занимается. Это явный признак ее уверенности! Может она против воли пошла учиться в педагогическое.

– Неа, против воли в такие заведения не поступают! – не согласился я, прикинув мысли. – Это невозможно – фальшиво любить детей.

– Хорошо, – раздражающе произнес Погодин. – Она могла над этим задуматься пару-тройку лет назад, но держала это в тайне, нам понять их психологию довольно нелегко.

Я вслушался в его доказывающие слова и понял, что и правда оказался не прав. Сашка кивнул головой и медленно моргнул, отдавая знак, что весь произошедший скандал оказался напрасным. Что касалось переезда, он не согласился ни с моими, ни с Лениными словами:

– Живете в Москве и живите дальше.

Саша снова помог мне отыскать «золотую середину», но только уже в личном плане и такое случилось впервые.

– В этом «доме» снова нет кофе, – тихо заворчал Погодин. – Сегодня будем пить чай.

После разговора я решил, что немного «отойду», как раз Лена остынет и тогда позвоню, что делать? Надо мириться! Надо уметь уступать, надо уметь быть отходчивым!..

С руководством детского сада я заключил устную договоренность: в понедельник фотоматериалы в электронном и печатном виде передам через Лену. Света мне позвонила около полудня и предупредила, что не сможет забрать «накопитель» до четырех часов.

– А во сколько тогда?

– Я смогу только около шести.

– Хорошо. Тогда приедешь и ребята тебе передадут, я предупрежу.

– Это как-то несерьезно! – заметила она, но при этом, в общении со мной кокетничала, поинтересовалась: «Как дела?» и по голосу определила, почему я такой грустный?

– Все хорошо… – ответил я, как бы уворачиваясь. Мол, зачем я буду какую-то девку, которую путем не знаю, посвящать в свои личные проблемы. Погодина нагрузил и достаточно! Что ж, раз Света считает, что получать из чужих рук фотоматериалы – это несерьезно, то тогда передам сам, так и быть. В область уеду значит попозже, ничего страшного! К тому же и Семен Алексеевич не раз нас предупреждал, чтобы мы обладали бдительным подходом к клиентам и выполняли все их поставленные условия, особенно которые касаются форс-мажорных обстоятельств.

Лена редко, когда-либо могла звонить в рабочее время, она и сама была занята не меньше моего. Примирение было отложено на вечер, хотя выяснять подробности дальше, мне не терпелось.

– Ладно, я поехал! – протянул я руку Погодину.

– А-а-а-а! – что-то хотел он сказать, но подходящее слово не мог видимо подобрать.