А вот Лиза, хоть и пока закончила начальные классы, но кем будет по профессии, ни на минуту не задумывалась. Однажды, при мне Ольга спросила ее. Но Лиза ответила лишь одно: «Мама, не знаю» … Вот и весь разговор. Она училась на отлично. Умела в точность пересказывать, что давеча читала. Данный навык приводил меня в удивление! Обладать подобной способностью в ее возрасте – феноменально! Со мной, в отличии от Кости, она не секретничала. Если что-то интересовало, то без стеснения спрашивала не любила держать на кого-либо обиду. Оба они – скромные, от родителей многого не требовали, не канючили.

Раз в два года и только в июне, вчетвером они уезжали отдыхать и только в июне. Дети больше предпочитали проводить время на Черном море, а родители – на Азовском, либо на Байкале. В последний раз они ездили в Баргузинский заповедник – было это два года назад. Сейчас же вновь едут на черноморский курорт.

Поезд должен был отправиться в половине третьего. Я к десяти утра должен был быть уже у них. Если прибуду раньше – это еще лучше! На машине решил не ехать. Добраться на метро будет оптимальнее. Вдобавок, никаких пересадок и всего лишь надо преодолеть четыре остановки. Главное, не проспать, иначе мне прощения не будет.

Я, по своей натуре, считался «совой». Сколько раз пытался стать «жаворонком», ложась в десять вечера, и, просыпаясь в шесть утра. Но такая «песня» продолжалась от силы неделю-две, не больше. Потом все начиналось по-старому: отход ко сну в два часа ночи и даже при таком режиме, на ногах я старался уже быть не позднее девяти утра. Последние пять лет живу в свое удовольствие. С работы тогда «попросили» уйти, мол, что я – старик, мне надо отдыхать, несмотря на то, что и обладаю многолетним опытом. Всю свою жизнь я был фотографом. Позвонил тогда в первую, попавшуюся мне в объявлении фотостудию, приехал на собеседование, так и задержался – навсегда. За десятки лет работы, с каждым пройденным этапом, я становился все более опытным человеком, что меня, собственно, превратило из абсолютно «зеленого» пацана, в профессионала своего дела. За все годы работы я нисколько не пожалел, что выбрал данную профессию. Прежде всего, она приносила мне удовольствие, необъяснимое удовлетворение. Ведь я был занят тем делом, которое мне нравилось, не только в рабочее, но и в свободное время. Фотоаппарат всегда находился под моей рукой, мало ли?.. Вдруг приспичит запечатлеть момент смеха с внуками, вечерний закат, все что угодно.

В последний год работы было уже немного, но тяжеловато, я не подавал вида, что чувствую себя не совсем важно, но «главный» однажды сказал:

– Евгений Дмитриевич, поаккуратнее с нагрузками, жалейте себя…

Работы мне предоставляли столько, сколько я мог выполнить и коллеги относились к этому с пониманием. Сейчас, за пятилетку пенсионной жизни, болезни дали о себе знать себе чуточку больше. Но своим здоровьем, после когда-то перенесенного инфаркта, уж точно не пренебрегаю. Все болезни от нервов, стрессы – главные породители наших болезней. Так и моя супруга: всю жизнь нервничала, болезненно воспринимала критику и вот пожалуйста, – в пятьдесят лет услышала приговор: лейкоз миелоидной формы. Моя супруга сознательно не хотела бороться за жизнь, но я и дочь, как бы с упреками, заставляли ее продолжать реабилитацию. Она была на год младше меня.

Здесь, в столице, в федеральном клиническом центре, врач, который согласился проводить лечение, сказал, что в случае Светы, помочь может только пересадка костного мозга и то не факт. На проведение операции данного вида, в России, все никак не решались многие специалисты.

Марк Альтштейн – мюнхенский онколог, который согласился провести операцию, пошел на уступки, – сделал огромную скидку. Но сумма, все равно была не маленькая. Многие годы я был экономным человеком. Внушительная часть была быстро собрана. Немножко имелось у Светы, а доскрести оставшееся – помогли коллеги.

С Альтштейном у меня прошел тогда откровенный разговор. Он отметил: операция является единственным выходом, точка возврата была давно упущена. При этом, он не исключал того, что организм способен «сыграть импровизацию».

Поначалу казалось, все прошло успешно, но спустя два дня, состояние Светы резко ухудшилось, организм не смог принять донорские компоненты. Она впала в состояние глубокого оглушения, умерев на вторые сутки, так и не придя в сознание. Супруга не дожила пару месяцев до своего дня рождения. Больше всего мне было обидно именно за это. В Германии, в тот момент, рядом с ней, находился только я. Дочка осталась в России. Помимо волнений и переживаний за здоровье мамы, ей надо было постараться сконцентрироваться на сдаче экзаменов в институте.

Мы оба были уверены – операция пройдет хорошо. Ольга верила, что мама сможет поправиться и выберется из болезненного состояния. Все так непредсказуемо случилось.

Трагическое известие было мною принято спокойно, как должное. Больше думал: как сообщить дочери, что матери больше нет в живых. Первая мысль, которая пришла в мою голову после известия: деньги, которые мы вложили на операцию. Мне так их стало жалко. Какой бы я сволочью не был! Но столько лет их копил, не зная конечно: на что и для чего?! Но это были мои многолетние старания и усилия.

Чтобы обрести уверенность для разговора с дочерью, мне помог алкоголь. Неподалеку от клиники находился бар, в котором для придания храбрости и уверенности, накатил бокал бренди. Может хоть под воздействием алкоголя я смогу твердо сообщить дочери, что история завершилась с трагическим концом. Хотя, в этот момент я вообще не понимал, что делал, сам ощущал себя слегка потерянным.

Последний раз, я звонил дочери, когда операция, казалось, прошла нормально. Сейчас же, Ольга позвонила уже сама, опередив меня, будто предчувствовала, что происходит что-то не так. Ритм моего голоса выдал тут же, по разговору, каким итогом завершилась операция. Не знаю, как она первые минуты принимала трагическое обстоятельство, но, через четыре дня, во время похорон, мне было больнее смотреть на нее, чем на себя. Все-таки между матерью и дочерью протекает особая связь…

В сознании пробегали все плохие и хорошие моменты совместной жизни. Разум больше позволял вспомнить хорошее. Тот брак особого счастья мне не принес, да и Свете думаю также! Хоть и нажили дочь, вместе прожили столько лет, но чистой любви не было и быть не могло.

С ней я познакомился во время фотосессии, которую когда-то проводил по ее же заказу. Во времена моей молодости, наверное, мало кто мог подолгу «знакомиться». В понедельник знакомишься с девчонкой, которую не знал и не видел никогда, а через тройку дней, уже лежишь вместе с ней в постели, на которой совершалось торжество соития. Вот такие были времена! Да, были и такие пары, которые серьезно относились к отношениям и всему прочему. Но я таких встречал крайне редко. Среди моих знакомых – таких не было. Да-а, если бы у меня были бы живы дед и бабка, то, наверное, ту эпоху и вид жизнедеятельности общества моего поколения, не смогли бы принять как здравое. Они бы подумали, что это фантастика, или просто сон!

За тридцать лет жизни, мы, и все вокруг, изменилось с самого основания. Если сказать про политику, то здесь многое можно отметить в позитивном ключе. Когда мне было еще двадцать, в стране принимались такие законы, которые шли вразрез с интересами простого населения. В большинстве регионов были мизерные доходы, на которые особо далеко и не уедешь. Смело можно говорить: тогда нормальная жизнь присутствовала только в Москве, отдельных районах Подмосковья, ну и еще пара-тройке регионах.

Каждый год, а то и каждые полгода, на коммунальные услуги повышались тарифы: на электричество, отопление, газ, в общем на всю подноготную.

Сегодня, когда мы, уже пожилые люди, рожденные в конце девяностых и начале нулевых, рассказываем своим детям и внукам о непростом периоде, который мы когда-то пережили, то услышанное, они сравнивают с абсурдом. Сегодня, страна уже другая. Во многих направлениях она изменилась к лучшему.