Короче, пролежал я там около двух недель. Капельницы, уколы, постельный режим. Отпуск в больничных стенах от школы можно считать отличным, но первую неделю я страшно страдал без сигарет. Мама тогда не знала, что я курю, она бы мне вывернула уши наизнанку, несмотря на то, что я был ее выше на голову. А на вторую неделю зависимость полностью улетучилась, и тяга к сигаретам отпала.

Но как только я выписался, как только вновь вернулся в кампанию, с которой гулял, то закурил сразу в первый вечер. И с того момента я не предпринимал никаких попыток бросить, поэтому и не знал, существует ли во мне сила воли или ее нет?!

– Так что ты хотел спросить «почти личное»? – вспомнила Света.

У меня случались такие моменты, когда в подобных ситуациях мысль терялась мгновенно. Если пытался вспоминать, то вспоминал по-разному, мог и вообще утерять что-то дельное. Чаще всего, если мысль уходила, то могла исчезнуть с концами. Но когда был с кем-то, будь на работе с коллегами, клиентами или Леной, то все они, в миг, «чинили» мою память.

– А-а, да… У тебя есть фотографии, где ты без крашеного лица?

– Хм, а тебе зачем? – спросила Света, будто начала в чем-то подозревать меня.

– Можно я скажу то, что думаю? – предупредил я.

– Говори… – с интригой потребовала она.

– Мне кажется косметика – лишний компонент на твоем лице.

– Ху-у, а я-то подумала… – с облегчением выдохнула Света. – У меня несколько недель не проходило рожистое воспаление, подумала ты к этому клонишь.

– Нет, у тебя все в порядке, я ничего не вижу… – поспешил я ее успокоить.

– А почему ты считаешь, что мне не идет краситься.

– Вот! Есть у тебя хотя бы две фотографии с натуральным лицом?

– Конечно есть.

– Покажи… – попросил я любезно.

– Зачем? – будто она пыталась что-то скрыть.

– Надо сфотографировать тебя с натуральным лицом. Поверь если грамотно все сделать, будет выглядеть еще эффектнее! – решил я заманить ее таким предложением, хотя на самом деле так и считал.

Она открыла галерею и среди таблицы из фотографий начала искать подходящие варианты. Когда она дала посмотреть то, что я просил, то был удивлен и действительно – интуиция меня не обманула! Света без пудры и всяких фиксаторов выглядит намного красивее, чем сейчас. А вообще было ощущение, что я вижу на фото совершенно другую девушку.

– Я хочу тебе предложить вариант… – сказал я, отдав смартфон обратно.

– Какой?

– У меня завтра должно быть пару свободных часов и как раз, в это время, я смогу тебя «пощелкать».

– Ну-у-у…

– Это будет для тебя бесплатно… – предупредил я на всякий случай, чтобы она не подумала, что хотят «развести».

– А где думаешь съемку провести?

– Да где угодно. Где сама желаешь! Можешь и к нам в студию приехать!

– О нет-нет! – пошла она сразу в отказную. – Не накрашенная… и всех вас еще испугаю.

– Можно также, как и сегодня – натурную съемку провести. Есть в городе еще какие-нибудь любимые места?

Недолго подумав, Света стала перечислять:

– ВДНХ, Волхонка, Набережная у «Сити» … – и так она произнесла почти с десяток предпочитаемых мест.

– Но объехать столько и за два часа, мы не успеем… – усмехнулся я.

– Не переживай, я тебе все это оплачу.

– Не надо.

– Как это: «не надо?!» – возразила она. – Ты хорошую идею преподнес, я уже взяла разгон и за бесплатно мне делать ничего не надо. А когда платят деньги – это главный стимул для качественного выполнения.

– То есть, ты считаешь, что все бесплатное делается только на «тяп-ляп»?!

– Заметь, ты сам это сказал! – ответила Света и с особой манерой положила в мою рабочую сумку две пятитысячные купюры.

В нашей фотостудии порядки были какие – клиент вносил предоплату в размере трети от всей посчитанной суммы. Некоторые, кто не в первый раз обращались к нам и знали, как мы работаем, оплачивали полную стоимость. Пока, за годы своей работы здесь, претензий в свой адрес я еще не получал. Но, что касается суммы, то с ней соглашались не все.

– Убери деньги.

– Я убрала, а куда-то в другое место надо? – начала она из себя дурочку строить.

– Если я и возьму эти деньги, то ты слишком много положила.

– Я же сказала – это за хорошую идею.

– Лишнего мне не надо, – заявил я и вынул две купюры обратно.

– Ой какие мы честные… – с сарказмом произнесла Света, но назад взяла только одну, добавив: – Одна пятерка – твоя, как предоплата.

– Во сколько мне позвонить?

– Можешь уже в десять утра трезвонить! – уверила она и снова улыбнулась, смотря мне прямо в глаза.

Света после фотосессии понапридумывала себе начало флирта, а может и старт серьезных отношений, ведь о том, что у меня кто-то есть, речи не шло. К тому же и кольца не было на пальце, ни у меня, ни у нее.

Вечерняя Москва выглядит фантастически, особенно в центральном округе, фасады высоток и обычных зданий, фонтаны и памятники освещались различными оттенками от установленных подсветок. Меня всегда интересовал вопрос: «А сколько, хотя бы в час, тратится электроэнергии только на освещение такого типа?». Здесь, на Чистых прудах, никогда темно и скверно не было. В этом престижном и культурном районе жил когда-то один из самых знаменитых кинорежиссеров, чьи фильмы пересматриваются и по сей день, а фразы героев его картин, – ушли давным-давно в народ. А также, пара-тройка артистов, которые служили в театре, в который мы идем. Я по фамилии ни одного не запомнил, когда Лена рассказывала про знаменитостей, живущих здесь. Даже зацикливаться не стал, придал вид, что весь во внимании и все!

Спектакль шел больше трех часов, спасибо, что еще с перерывом. В центр я никогда не брал машину, во-первых, развернуться негде, одни парковки и все платные, да и «парковкой» назвать такие стоянки я не мог – вдоль обочины, того и гляди – другие проезжающие машины в тебя «вчешутся». Во-вторых, одни светофоры и пешеходные переходы, вдобавок трамвайные пути, так и еще в районе прудов настолько узкая дорога к театру, что по сравнению с той, наши деревенские намного шире! В общем, приехали на метро, зато быстро и можно по-человечески расслабиться.

Я даже не мог представить, что спектакль мне понравится. Правда не знал, в чем заключается сюжет, какие времена отражают актеры?! Тихим голосом Лена подсказала:

– Это история жизни Германии, рубежа 20-30-х годов прошлого века. Главный центр постановки – мир между двумя войнами. Поколение, не успевшее залечить раны прошедшей войны и уже ощутившее приближение будущей.

Театр мы покинули с главной мыслью – «В нашей жизни нет ничего важнее любви и мира. И нет ничего тому равного!».

Тот вечер был невероятно теплый, даже ветровка, которую я напялил, оказалась лишней. Перед тем, как покинуть театр, Лена захотела взять автограф у какого-то актера, который помимо актерской карьеры в театре и кино, являлся еще и писателем. Пока она отправилась на его поиски, я находился в холле и разглядывал портреты актеров, работавших в данном театре. Некоторых я узнал сразу, благодаря тому, что видел их в известных фильмах. Кого-то уже не было в живых. Вглядываясь в улыбчивые и грустные лица актеров, старых и молодых, я испугался, оттого, что за моей спиной неожиданно послышался голос Лены:

– О чем задумался?

– Да так… смотрю, чтобы время скоротать… – ответил я, сложа руки.

Среди зрителей также слышались разговорные речи на иностранном языке.

– Пойдем быстрее!.. – с радостной паникой призвала Лена.

– Куда?

– В гримерную, он ждет… – и потянула меня за руку.

– Да кто «он»? – не понимал я.

– Сергей Костевич.

– А я зачем нужен?

– Сфотографировать меня с ним, – ускорила Лена шаг. Я шел наравне с ней и тем самым, ориентировался, куда она направляется. – Готовь телефон… Жаль, что ты фотоаппарат не взял.

– Так ты сама сказала, что здесь запрещена съемка… – припомнил я ее слова, сказанные еще на выходе из дома.