– Театр нужен для того, чтобы мы видели сущность проблемы и духовно развивались в своей жизни… – отвечала Лена.

Если меня не интересует само театральное искусство, то тем более, меня не должна волновать вся подковерная возня, которая происходила в этой структуре. А Лена все это читала: кто сменился, кто умер, кто поссорился, кто стал новым директором и т.д.

И все те подробности она выливала на меня. Время от времени мозг у меня был близок к взрыву, потому что я не мог переварить столько информации, в отличие от нее. Лена, была, конечно, девушкой начитанной и не только статьями в «Театральной Москве», но и художественной литературой. То, сколько она читала в неделю, я столько за год не прочитывал на экране в своем телефоне. Я больше был знатоком американской музыки и зарубежного кино. По мне, лучше посмотреть какой-нибудь американский боевик или фантастику про ядерную или атмосферную катастрофу, удивляясь спецэффектами, которые были применены создателями картины. Но Лена проявляла не меньший интерес и к киноиндустрии, с огромным удовольствием присоединявшись ко мне за просмотр.

Как можно воспитывать детей, уделять не меньше времени мне, так еще и быть такой помешанной на театральном искусстве и кино?! Она знала очень много артистов, нового и старшего поколений, в труппе какого театра он состоит, в каких спектаклях тот или иной задействован, в каких сыграл фильмах, в каком году родился. Короче, ходячая энциклопедия! И когда я вновь задумывался о размахе ее знаний, моя нервная система уже здесь просила идти на компромисс, чтобы не грузиться особо жестко.

Однако за семь лет наших отношений я ни на минуту не сомневался в своих чувствах и осознании того, что хочу быть с ней, ведь она моя и создана для меня. Лена была галантной девушкой, я не мог сравнить ее с кем-либо другими, все до нее были недосягаемыми, а на ее серые глаза, я был готов смотреть вечно. Она очень любила детей и недаром решила связать с себя с профессией воспитателя. Конечно я любил ее не только за эти черты, но и за то, что она была сама по себе простой девушкой, не обладающей высокомерностью. Ее не интересовали роскошные украшения или дорогущие наряды. Многие мужики, наверное, оценят данную бабскую наклонность, ибо вкладывать в нее не придется. Но почему бы не порадовать чем-то свою любимую? Лена меня не раз предостерегала, чтобы я ничего дорогого не покупал: ни сережек, ни браслетов. Она впрямую сказала, что родилась не в средневековье, когда имели желание вешать на себя драгоценности, а в двадцать первом веке, где хоть не каждая, но ждет больше уважения и поступков со стороны своего благоверного.

Я благодарил судьбу за то, что помимо любимого человека, Лена исполняет роль советника и является для меня, в какой-то мере, драгоценным товарищем. В ней отсутствовало чувство зависти по отношению к другим, она наоборот, радовалась за успехи своих подруг и какого-либо человека, у которого все хорошо.

Когда ей исполнилось двадцать три, я, помню, купил серьги, но чек, от которого обычно избавлялся не дальше пределов магазина, в этот раз сохранился. Украшению она была рада, ей они очень понравились, мне было радостно вдвойне, когда любимая улыбается не так, как обычно. Чек лежал вместе с несколькими монетами в кармане куртки и на следующий день она случайно этот чек нашла, когда стала проводить ревизию моих карманов перед тем как отправить вещи в стирку. Это был не разговор, это была выволочка, во время которой я услышал череду возмущений. И после того мне пришлось украшение сдавать обратно.

– А если их не примут?

– Тогда будешь их носить сам! – сказала Лена с добрым помыслом.

По сути, ее не интересовали всякие тусовки, пьянки и гулянки, глупые и пустые люди, хотя, в тот момент, я спрашивал себя: за что она со мной? Ведь я не идеальный и не блещу умом?! Она и это нашла ответ:

– Ты своеобразный. За это я тебя и люблю…

И эту волшебную распространенную фразу в отношениях – «Я тебя люблю», Лена повторяла мне каждый день, на что я тоже шел взаимно. Помню, когда нашим отношениям исполнился год, я спрашивал ее, будто ощущал, что все, что происходит со мной, шутка это или сон?! Я не считал себя симпатичным человеком и довольно сильно комплексовал, мол, как такая прекрасная девушка находится рядом с каким-то уродцем?! Но конструкция моего вопроса звучала наяву чуть цивилизованнее, в отличие оттого, какие откровения гуляли в голове.

– Почему ты так считаешь? – спросила она сразу, будто начала что-то во мне подозревать. – Ты красивый парень, способный, ты интересен. Понимаешь?! Для меня интересен!

На том ответе и был закрыт данный вопрос. Лена не так давно призналась, что считает себя однолюбкой и пролепетала языком: «Что если что, то не переживет разрыва, если он произойдет».

– Отбрось эти мысли! – призвал я, услышав мрачные слова.

Но вот себя, я однолюбом не считал. Конечно, я был верен Лене и поводов, чтобы ей изменить, не существовало. Но, как мужчина, я обращал внимание на других девушек, почему и нет?! Ровные ноги и страстная походка заставляли меня обратить внимание. Красивых девчонок хватало и на работе, и на улице. Кадри во сколько горазд! Однако я быстро приходил в себя и говорил самому себе, что дома меня ждет она, которая любит меня, кто возможно так, точь-в-точь с ней, не полюбит меня никогда…

…– Это понятно, а что было дальше? Что же между вами произошло?

– А дальше пришла случайность, которая разъединила меня с ней… – вздохнул я с грустью даже после стольких лет разлуки.

– Ии…– пытался Антон вытащить из меня ключевую причину.

– А-а? – путем не услышал я, что он произнес.

– Не «А», а, чтобы было дальше? – подбавил он немного усиления своему голосу.

– Помню, жарко тогда было, хотя ни о какой жаре и не предупреждали. В тот день мне дали серьезное поручение.

Каждый понедельник в десять утра наш руководитель проводил планерку. Семен Алексеевич был уже достаточно взрослый человек и готовился в следующем году отметить пятидесятилетие. Его внешность позволяла другим, со стороны, накинуть ему на десять лет больше: слабая седина, особенно его старили усы, которые кстати тоже были седые вперемешку с темными волосками. Мужик он был бодрый, ходил так быстро, что невозможно было за ним угнаться. Сам по себе, он был человеком, все успевающим и если ставил определенные цели на день, неделю, то старался делать все в срок. Мы его уважали, и как человека и как руководителя, весь наш коллектив, состоящий из семи человек. Он и сам порой устраивал фотосессии, сам куда-то выезжал, проводил натурные работы в области или городе. Работа была разнообразная. Мы, как фотографы, работали и в студии, и под открытым небом.

Профессия интересная и мне: она нравилась, собственно, как и моим коллегам, а здесь и не было таких, кому данная творческая занятость могла казаться черствой. Семен Алексеевич не открывал набор для пополнения коллектива, нас, ему было вполне достаточно, даже при том случае, когда его фотостудия смогла хорошенько раскрутиться. К каждому из нас, он относился с особым пониманием и всегда с пониманием входил в чужое положение, стараясь сохранить коллектив.

С таким начальником, который предоставлял власть, мы и сами не думали о каком-то увольнении. Но переходить позволенную черту и наглеть – такого мы, конечно, себе не позволяли, просто потому, что его уважали.

Но, чтобы здесь работать, каждый, кто пришел сюда, начинал свою трудовую занятость с оправдания собственных навыков. Ты мог показать что угодно, хоть красный диплом из МГУ, Семена Алексеевича это не удовлетворяло. Его интересовали люди, которые могут проявить себя на практике, как они умеют придать эффект при создании снимка, определить правильный ракурс, задать нужную основу для модели, подобрать кадр и фокус.

Я считался самым молодым в коллективе, остальные ребята, были чуть старше. Самый старший был фотограф Сергей, который считался еще и «правой рукой» Семена Алексеевича. Другие же, были старше меня на пять, десять лет, не больше. Пять парней и две девушки – такой был наш рабочий состав. Казалось, что я еще не работал в таком коллективе, где принято поздравлять друг друга торжественно с днем рождения. В основном мы дарили деньги в конверте, чтобы в иной раз не заморачиваться и не прогадать с подарком для именинника. И так мы проставлялись всегда, а уж о Новом годе и говорить не буду. Корпоратив проводим предварительно за два дня. Второго или третьего января уже выходили на работу.