Её вроде бы не услышали, лишь «безопасник» по-кошачьи раздражённо дёрнул ухом. На самом деле дёрнул, без дураков! Видимо, это была их, сеидховская, особенность. Впрочем, помнится, в колледже вместе с Эль девушка училась, так та без всяких особенностей могла языком до кончика носа достать, а древней крови в той талантливой и на каплю бы не набралось.

– И что вы можете предложить закону? – по-прежнему эдак незаинтересованно спросил чёрный.

Вообще, происходящее за окном его занимало гораздо больше, чем Эсир и таможенница вместе взятые, а, заодно, и беседа с ними. Эль тоже было потянулась посмотреть, что там, на улице, такого делается, но ничего интересного не разглядела. Купидонам, видимо, надоело протестовать и они снова принялись обстреливать оборотней яблоками – решение не слишком дальновидное, но каждый хозяин и себе и собственной судьбе.

– Я не знаю, где находится… ценность, которую вы разыскиваете, – начал Эсир деловито.

– Вы ничего не можете предложить закону, – подытожил сеидхе. – Пойдёте добровольно или с неприятностями?

– Послушайте, я… – Прат подался вперёд, видимо, чтобы казаться убедительным.

Правда, смотрел он при этом поверх плеча «чёрного», прямо на Эль и, кажется, пытался взглядом мысль передать.

Таможенница, телепатией не обладающая, развела руками и плечами пожала.

– Не напрягайтесь так, – даже, пожалуй, сонно, посоветовал «безопасник», – говорите без стеснения. Ждёте, что госпожа Данери возьмёт вас под своё крылышко?

– Защитит от произвола! – поднажал Прат, снова что-то там телепатируя, даже нахмурившись от усилий. – Здесь таможня.

Эль помотала головой, широко раскрыла глаза, давая понять, что посыл до неё не дошёл.

– И что? Вы ещё не пересекли границу мира, в котором совершили преступление. Значит, находитесь под юрисдикцией СМБ Рагоса. Или?.. – сеидхе глянул на Эль через плечо. – Ну да, действительно. Как я мог забыть про светлое чувство?

– В пределах поста таможенник в своём праве! – почти выкрикнул Эсир, приподнимаясь со стула и телепатируя уже не только взглядом, но всем лицом, странно морщась, кривя губы. – И любой здравомыслящий живой посчитает своим долгом защитить ни в чём не повинного коммерсанта от произвола силовых стуктур!

– Ну так как, госпожа Данери, – осведомился сеидхе, аккуратно снимая с рукава мундира невидимый волосок, – вы здравомыслящий живой?

– Я ничего не поняла, – честно призналась Эль и даже отвернулась сердито – ужимки Эсира ей надоели.

– А я могу пояснить, – любезно предложил «безопасник». – Этот господин, по его же собственному утверждению, «ни в чём не повинный коммерсант», рассчитывал, что вы тайком пропустите его в Полуночье. Для этого, насколько я понимаю, он и проник ночью на кладбище. И, опять же, насколько я понимаю, из «тайка» ничего не вышло. Поэтому сейчас он рассчитывает на ваше милосердие. Которое будет выражено в нежелании выдать столь дорогого вашему сердцу господина и оказание мне сопротивления. Как было упомянуто выше, на территории поста вы в своём праве. И можете доставить мне массу нежелательных сложностей.

Эль цокнула языком, почесала кончик носа, потёрла стену – сероватое пятнышко, пропущенное Джастином при уборке.

– Ну так как? – поторопил её «безопасник». – Желаете проявить мужество вместе с жертвенностью или предпочтёте здравый смысл?

– Эль! – Прат всё-таки вскочил со стула, умоляюще руки сложил. – Ты уже разбила мне сердце! Теперь хочешь сломать жизнь?!

– Виртуозно, – оценил сеидхе, изобразив бесшумные аплодисменты, – кажется, здравый смысл здесь и не ночевал, – добавил глубокомысленно, столь же глубокомысленно задирая бровь.

– Ведь всё это я делал для тебя! – вроде бы Эсир хотел пасть на колени, но, покосившись на пол, передумал. Впрочем, Эль могло и показаться. – Я всего лишь хотел вернуться, завоевав твоё уважение! Ты сама знаешь, что семья у меня небогатая…

– Ну а дамы денег стоят, – рассматривая маникюр, добавил свой медяк сеидхе.

– Я хотел, чтобы мы были вместе!

– И даже Хранителям не разлучить нас, – просуфлировал «безопасник».

– Неужели ты меня бросишь?.. Снова?

В это «снова» Прат сумел вложить столько чувства, что впору было б разрыдаться.

– Кажется, пора вызывать группу, – заключил «чёрный». – Или сразу спецотряд?

– Эль! – Эсир простёр к таможеннице руки.

– Госпожа Данери, – отчеканил сеидхе, вставая.

– Пошли вон, – просипела Эль, поведя шеей, будто та затекла.

Честно говоря, плечи со спиной и впрямь озноб коготками драл, только вот «высокие чувства» тут были совершенно ни при чём.

– Ты не можешь! – на этот раз всерьёз выкрикнул Прат.

– Вы что-то сказали? – изумился «безопасник».

Таможенница объяснять ничего не стала, складывать печати тоже. Просто позволила тому, что внутри клокотало, рискуя сорвать с черепа крышку, выплёснуться наружу.

Где-то тоненько, взбудоражено заверезжал сигнализационный амулет. Эсира откинуло к стене, словно он ничего и не весил. А вот «чёрный» стоял, прикрывшись руками, будто от ураганного ветра, согнувшись, но стоял.

– Вон! – повторила Эль гораздо громче, свободнее. – И без ордера больше не являйтесь!

«Какого ордера?» – промелькнуло на задворках сознания и тут же юркнуло, скрывшись. Мысль о том, что дверь в Рагос у таможенницы за спиной, а впереди окно в Полуночье, в голове тоже не удержалась.

– Убирайтесь! – рявкнула Эль.

Тут-то и «безопасника» достало – он заскользил, как по льду, скрежетнув каблуками по полу. Тонкую паутину какого-то заклинания, которую сеидхе плести начал, разорвало в клочья – лишь серебристые нити полетели в разные стороны.

– Вы сами этого желали! – грозно, хоть и высоковатым для мужчины голосом, заорали за окном. – Мы хотели по-хорошему, но вы вынудили нас! Всем замереть на месте! Руки перед собой.

Ну все, понятно, замерли – не по причине излишков послушности, просто уж зрелище купидона, с луком на изготовку, оказалось чересчур впечатляющим. Рыжеволосый юнец парил на уровне подоконника, смешно поджав ноги. Полупрозрачные крылышки, сильно смахивающие на голубиные, быстро-быстро мелькали за его спиной, раздувая кудри. А золотая стрела – коротенькая, с наконечником-сердечком, поблёскивала нелепо-грозно.

– Слушайте наши требования! – красавчик попытался сдуть упавшую на нос картинно вьющуюся прядь.

Синяк, наливающийся пурпуром под ясным зеленоватым глазом, впечатлял. Размерами.

– Давайте все наконец успокоимся, – предложил сеидхе.

– Вы думаете, мы тут шутки шутим? – обозлился купидон.

И спустил тетиву.

Стрела летела медленно-медленно, как во сне. Эль сумела разглядеть её во всех подробностях: и наконечник, не смотря на свою форму, явно острый; и полосатое, красно-белое, как карамель древко; и оперение, кажется, сделанное из обёртки от шоколадки. Вот только двинуться таможенница почему-то не могла. Да что там двинуться! Тут бы руку поднять – и это не по силам.

А вот боли не было совсем.

– Ещё раз тявкнешь, ты, носатый, и следующая стрела будет твоей, понял? Станете вдвоём любиться, – донеслось из ужасного далека едва слышно.

А потом мир затянуло розовым маревом с всплесками золотистых невесомых вихрей.

***

Вода в ванной была очень горячей, аж парила. А та, которой Эль из ковшика макушку поливала, дико холодной, ледяной практически, да в ней и на самом деле льдинки плавали. И всё равно вместе выходило типичное не то. Селёдка на булочке с кремом, густо намазанная горчицей и вареньем сверху – не то. И чай с доброй порцией перцовой настойки – совсем-совсем не то.

Таможенница тяжко вздохнула, вылила ещё один ковшик, откусила селёдки: в висках быстро, дробно застучали молоточки, желудок подкатил к горлу, не желая кого угощения.

– А можно чай сделать сразу и горячим, и холодным? – спросила Эль, выплёвывая недожёванный кусок бутерброда в ладошку.

Выкинуть его было некуда – ну не в ванну же бросать. Аниэра, седевшая на низенькой табуреточке для педикюра, по-бабьи подперев щёку, жалостливо вздохнула и ничего не сказала.