Услышав тихое жужжание, я поворачиваю голову. На диване мигает телефон Ксавьера с сообщением. Еще очень рано, поэтому мне становится любопытно, кто может писать ему в такое время. Я подхожу и нажимаю на экран. Там несколько сообщений от Элиаса и одно от кого-то по имени Чарли.

— Почему ты не спишь? — Голос Ксавьера заставляет меня подпрыгнуть. В тишине, окружавшей нас, я должна была услышать его шаги. Но я не услышала.

Он смотрит на меня, потом на свой телефон, который снова мигает.

— У тебя довольно много сообщений, — говорю я ему вместо ответа на его вопрос. Он выхватывает телефон, разблокируя его. — Почему Элиас пишет тебе в четыре утра?

— Он больше, чем раньше, волнуется из-за ситуации с Сэмюэлем, — говорит Ксавьер, и мое сердце учащенно бьется. — Очевидно, полиция начала допрашивать людей, с которыми у него были супервизии в этом году.

Мои глаза расширяются. Я знала, что они все еще были рядом, разговаривали со студентами и профессорами, но я не знала об этом.

Ксавьер понимает мой страх. Он бросает телефон обратно на диван и сокращает расстояние между нами. Его руки крепко обхватывают мое тело. Я прячу лицо у него на груди, вдыхая его запах, который всегда успокаивает меня.

Он целует мою макушку.

— С тобой все будет хорошо, Тея, — шепчет он. Но мне от этого не легче. Я ненавидела Сэмюэля, но он был человеком. Живой, дышащий человек, который не заслуживал такого конца, который он получил.

— Я не понимаю, что со мной не так. Почему это так сильно на меня влияет.

— Ты горюешь.

Я нахмурилась. — Я не горюю.

— Нет, горюешь. Горе не всегда необходимо из-за твоих чувств к умершему. Иногда это конец твоего прежнего — я. Тебе грустно, что ты уже никогда не будешь той девушкой, которой была до этой ночи.

Громко вздыхаю, закрывая глаза. Слезы хотят вырваться наружу, а мне нужно, чтобы они остались.

— Я так устала быть этой чертовски грустной, несчастной мной. Я не могу спать, у еды нет вкуса, и я так легко пугаюсь, что это почти смешно.

Ксавьер обхватывает мои щеки, слегка приподнимая мою голову, чтобы я посмотрела на него. Мои глаза распахиваются, встречая его темный взгляд. Единственный источник света — луна, светящая в окно. Его губы слегка надуваются. Кончиками больших пальцев он поглаживает мой подбородок.

— Убить свою печаль может быть единственным способом справиться с переменами. Она не должна определять тебя. Этот один момент, одна ночь не может изменить то, кем ты должна стать.

— И кем же мне предстоит стать? Я не знаю, кто я сейчас, Ксавьер. Не говоря уже о том, кем буду в будущем.

— Ты станешь той, кем захочешь. Единственное, что тебя останавливает — это ты сама. Ты не птица в клетке. Ты свободна, любимая. Ты всегда была свободна.

Я, мои родители, а теперь еще и Сэмюэль. Но только не я.

Но я не произношу это вслух.

Вместо этого я встаю на цыпочки и целую Ксавьера.

Люди говорят, что каждый человек, которого ты встречаешь, так или иначе влияет или повлияет на твою жизнь. Вопрос только в том, каким путем ты их ведешь. Я согласна с этим. Хотя сейчас я почти уверена, что только Офелия и Ксавьер оказали на меня какое-то положительное влияние за все эти годы.

— Таблетка, которую ты мне дал, подействовала.

Он усмехается. — В конце концов, она не должна действовать вечно.

— Что это?

Он снова целует мою голову.

— Не волнуйся об этом, — говорит он, его взгляд переходит на часы на стене. — Пойдем. Если ты не можешь заснуть, нам нужно будет найти, чем заняться до занятий.

— Но ты можешь спать. Ты можешь вернуться в постель, Ксавьер. Я действительно не возражаю. Я приму душ и буду заниматься.

Он смотрит на меня, его брови поднимаются. — Во-первых, я плохо сплю без тебя. — Он нежно целует мои губы. — А во-вторых, тебе нужно перестать постоянно беспокоиться об учебе.

— Тебе легко говорить. У тебя это врожденное. Ты всегда на высоте в каждом классе, не открывая книгу. Честно говоря, я редко вижу, чтобы ты ходил в библиотеку по собственному желанию или открывал книгу где-нибудь, кроме как на уроке.

Ксавьер ухмыляется, качая головой. — Тебе всегда нравилось соревноваться со мной.

— Это раздражает, насколько ты хорош.

— Ты лучше, Тея. Умнее и многое можешь предложить. Просто так получилось, что я много помню из лекций и контрольных, — говорит он мне. — Но я учусь, — добавляет он.

***

Мы оказываемся в какой-то стилизованной американской забегаловке со слишком кислым кофе и жирной едой, где нет никого, кроме официантки средних лет и, вероятно, повара на на заднем плане. Я заказываю французский тост, хотя я совсем не голодна. Но, полагаю, мне понадобится энергия, чтобы выжить, ведь я совсем не спала. Тем более что сегодня у меня встреча с Корландом — впервые с тех пор, как объявили о пропаже Сэмюэля. Я не уверена, как все пройдет и какова его планы на оставшуюся часть семестра. В конце концов, я вряд ли могу проводить супервизии один на один. Они основаны на обмене идеями и мнениями и обсуждении определенных проблем. В одиночку это не получится.

Я стряхиваю с себя мысли о сегодняшнем дне.

Ксавьер прав. Я должна научиться перестать думать об учебе. Пусть даже ненадолго.

Посмотрев на него, я вижу, что он уже наблюдает за мной и пьет кофе.

Я наклоняю голову. — Кто такой Чарли? — спрашиваю я, вспомнив о непрочитанных сообщениях на телефоне Ксавьера.

Едва уловимое раздражение появляется на лице Ксавьера, прежде чем он ловит себя и оно меняется на безразличие. Он слишком хорош в самоконтроле, когда хочет. Я завидую ему. Я ношу свое сердце на распашку большую часть времени.

— Мой брат, — отвечает он совершенно искренне.

Наверное, это то, что подруга должна знать.

Честно говоря, это странно.

Из нас двоих Ксавьер никогда не говорил ничего плохого о своей семье. Кроме того, что они решают проблемы, откупаясь от кого-то. Хотя мои в этом отношении такие же. Кроме этого, он редко говорит о своих родственниках. Я знаю, что оба его родителя работают в финансовой сфере в одном из крупнейших банков Англии, а его братья несколько лет назад окончили юридический факультет Кембриджа. Вот, в принципе, и все. До сих пор я даже не узнала ни одного их имени.

— Ты никогда раньше не говорил со мной о них.

Он пожимает плечами. — Мне нечего сказать.

— Они — твоя семья. Конечно, должно быть что сказать.

Он выдыхает, явно не в восторге от перспективы поговорить о своей семье. Но он не меняет тему. — Тогда что бы ты хотела узнать?

Я улыбаюсь, довольная тем, что мне не придется вырывать из него информацию. — Все. Их имена, чем они занимаются, какие они. Ты знаешь все о моих испорченных семейных отношениях. Будет справедливо, если я буду знать и о твоей.

— Ну, я должен тебя разочаровать. Наша семья не такая уж и плохая. Мы очень хорошо ладим, — начинает он. — Моя мать Эмилия и мой отец Джошуа работают в сфере финансов. Моя мама — главный аудитор в банке, а папа — сотрудник по соблюдению банковских правил. Мои братья оба учились в Кембридже и изучали право. Чарли — семейный адвокат, поскольку он пошел по стопам своей нынешней жены, и они открыли собственную юридическую контору в Бирмингеме. Финн тоже закончил юридический факультет, но он работает в какой-то модной корпорации в качестве их юридического помощника. Он не хочет заниматься делами, с которыми ему придется идти в суд и все такое.

— Почему?

— Он говорит, что спорить в суде — это не его конек, и он предпочитает юридические аспекты. Вести переговоры, заключать деловые сделки и прочее. Кроме того, он будет работать много часов, так что встреча с кем-то и планирование семьи отойдут на второй план, — мрачно усмехается Ксавьер. — Это довольно иронично, что у Чарли есть жена и ребенок на подходе при такой нагрузке, а Финн одинок, встречается с новой девушкой каждый месяц, когда у него столько свободного времени.

— Теперь, я знаю, на кого ты больше всего похож, — поддразнила я его.