Сейчас Уилл просто пытается добиться реакции от любого из нас. Он знает, что слова ранят сильнее, чем действия. И поскольку его запреты ослаблены, ему все равно, кого и как сильно он обидит.

Но это безнадежно. Я по какой-то причине не могу говорить, а Ксавьер слишком хорошо умеет сдерживать себя и сохранять спокойствие. По крайней мере, настолько, насколько может, потому что он выглядит напряженным, а его руки больно сжимают мои бедра. Его взгляд переходит с Уилла на меня.

Мой желудок вздрагивает.

— Объяснитесь. Я хочу получить ответ, — выплевывает Уилл.

— Ты не можешь выдвигать требования. У нас есть проблемы посерьезнее твоего уязвленного самолюбия, — наконец говорит Ксавьер. — Наши с Теей отношения только наши. Не делай так, чтобы это касалось тебя, потому что, насколько я понимаю, такие отношения, в которые я верю, требуют только двух людей. — Его голос спокойный, как будто он просто говорит ему факты, потому что так оно и есть. Никаких эмоций, никакого гнева… Ничего.

Я обретаю некоторую силу. Достаточно, чтобы отстраниться от Ксавьера.

Мы должны придумать что-то, чтобы скрыть смерть Сэмюэля, или, возможно, нам следует ехать в ближайший полицейский участок, чтобы сделать заявление и сдаться. Но мы спорим о том, что в данный момент имеет второстепенное значение. И мне надоело в этом участвовать. Я делаю несколько шагов назад, оставляя мужчин наедине. Надеюсь, они не убьют друг друга.

Тея

Наверное, глупо и безрассудно отправляться на прогулку, когда кажется, что вот-вот разразится буря, ветер крепчает с каждой минутой, а я одета не по погоде. Можно утверждать, что еще глупее делать это в день, когда моя жизнь изменилась… в худшую сторону? В другую сторону? Я уже не уверена.

Ксавьер назвал бы меня наивной.

Я просто слышу его голос у себя в голове.

Но я просто не хотела оставаться с братом, пока он справляется со своим расшатанным состоянием. Любая любящая сестра так бы поступила, но я знаю, что если останусь, мы снова поссоримся, потому что наш разговор еще не закончен. Уилл попытается отговорить меня быть с Ксавьером, рассказывая мне обо всех веселых моментах, которые они оба провели в Барселоне, а также, вероятно, в этом месяце.

Правда в том, что я не сомневаюсь в том, что Уилл честен, а Ксавьер дурачится с другими девушками. Я знаю, что это так. Если уж на то пошло, наша первая встреча — это подтверждение того, насколько Ксавьеру нравится иметь выбор. Он не верен никому, кроме себя.

Да, я, мягко говоря, жалкая. Кто захочет быть чьим-то вторым выбором? Однако я больше не уверена в этом. Потому что, что бы ни случилось, Ксавьер возвращается и ложится в мою постель, как будто так и должно быть всегда. Это не делает его правильным, но каким-то образом это делает его немного лучше. Мы все питаемся ложью, когда правда слишком уродлива. Вот почему он говорит вещи, которые хочу услышать, а я делаю вид, что мне все равно, что не только я их слышала.

Потому что он возвращается.

— В любви должно быть какое-то безумие, Тея. Иначе это просто скучно, а я не терплю скуки. — Это единственный ответ, который я получила от него в тот единственный раз, когда решила спросить, есть ли кто-то еще. Если я просто схожу с ума, позволяя себе поверить, что на самом деле рядом с ним есть нечто большее, чем я.

До сих пор я не уверена, что его слова должны были меня успокоить. Я приняла их близко к сердцу, как безнадежная девушка, которой и являюсь. Получать хорошие оценки, быть умной и сообразительной не помешало мне убедиться, что я достаточно развлекаю Ксавьера.

И в то же время глупо.

Я не могла его потерять.

Я не могу его потерять.

Поэтому, что бы ни говорил мой брат обо мне, о наших отношениях… Нет ничего, что я не говорила бы себе раньше тысячу раз. И все же я все еще здесь. Все еще рядом с Ксавьером, притворяясь, что все это того стоит.

Что я стою этого.

И он тоже.

Проходя по кладбищу, я чувствую покой. Странно, но мне нравится приходить сюда, чтобы подумать и восстановить силы. Тишина окружает это место, и мой разум затихает, даже если ненадолго.

Сегодня это нечто большее.

Это заставляет меня думать о смерти.

О смерти Сэмюэля.

Все это кажется кошмаром. Злая шутка, которую играет со мной мой разум.

Но потом я смотрю на свои руки, вижу, как они дрожат, вспоминаю кровь, которая там была, и понимаю, что это действительно произошло. И я не знаю, что мне думать. После той ночи мы ни разу не говорили об этом вместе.

Я бы хотела знать, что я чувствую. Что я хочу сделать. Офелия и Элиас готовы пойти в полицию, если их скандирование этой фразы снова и снова прошлой ночью было хоть каким-то признаком. Ксавьер и Уилл не хотят тратить свои жизни на такого человека, как Сэмюэль. Он не был хорошим человеком. Он был всем, что я ненавижу, и даже больше. Но даже он не заслуживал того, чтобы закончить так. С ножевой раной в животе.

И все же я ничего не чувствую. Никакой вины — по крайней мере, не дольше минуты, когда я возвращаюсь к мыслям о той ночи. И даже злости на этого человека нет. Я потратила так много времени, чтобы научиться не обращать на него внимания. Хотя этот пузырь, который я создала, чтобы защитить свой рассудок в его присутствии, лопнул всего несколько часов назад. Вместе с моими друзьями.

Я чувствую боль в сердце.

Я считаю до трех, и оно снова исчезает. Теперь я оцепенела… снова.

Я останавливаюсь у одной из могил, и мне бросается в глаза цитата на ней.

«Чистый дух — это чистая ложь»

Ницше

Возможно, Ницше был в чем-то прав. Даже будучи психически неуравновешенным, он говорил правду. Уродливую, ранящую правду. Я отнюдь не чиста. Мой разум всю жизнь был темным местом. Сейчас мои поступки просто догнали мой пошатнувшийся рассудок. Душа черна, мое сердце, вероятно, тоже, даже когда оно истекает кровью от ночных мыслей. Мыслей о Сэмюэле.

Это все ложь.

Даже когда мне хочется верить, что это сон. Кошмар, но все равно что-то, чего не было. Прямо как Джей Гэтсби. Это не так. Это все ложь.

Мой телефон уведомляет о сообщение. Мне не нужно проверять, чтобы понять, что это Ксавьер. Он единственный, кто всегда отказывается позвонить и поговорить. Он считает, что если ему нужно с кем-то поговорить, он предпочел бы, чтобы это было с глазу на глаз. И вот, когда я разблокирую экран, я вижу, что он говорит мне зайти к нему сейчас.

Остальные, вероятно, уже там.

Натягивая рукава толстовки на ладони и капюшон на голову, я слышу, как отдельные капли дождя разбиваются о надгробные плиты. Как понимаю, я больше не могу игнорировать все и всех. Время для штурма ситуации стремительно приближается. Поэтому с тяжелым сердцем и еще более тяжелыми шагами я добираюсь до квартиры Ксавьера.

***

Мой желудок скручивается от первых звуков, которые я слышу, когда берусь за ручку двери. Голова ссоры звучат с той стороны. Я легко узнаю голос своего брата. А также голос Офелии и Элиаса. Неудивительно, что Ксавьер молчит. Он никогда не говорит, если речь идет о ссоре, чтобы привести аргументы, не пытается убедить кого-то в своей правоте. Он всегда считает, что этот человек должен соответствовать его образу мышления.

Таким образом, он никогда не проигрывает.

Потому что он ненавидит это.

Сглотнув, я вхожу без стука. Сквозь шум всех звуков они все равно меня не услышат. Волна тепла обрушивается на меня, и я не уверена, потому ли это, что на улице было холодно, или я просто в ужасе от того, что произойдет дальше.

Честно говоря, я до сих пор не могу осознать всего. Не говоря уже о том, каким будет наше решение в конце дня и как оно воплотится в жизнь завтра, или послезавтра, или через день. Ведь даже если мы не сдадимся, неизвестно, не поймает ли нас полиция.