Улыбнувшись, Ангелина Ивановна посмотрела на часы – до звонка оставалось несколько минут.

– Урок о природе родного края не закончен. Я хочу, чтобы вы запомнили ещё одну важную вещь… Место, где мы живём, принадлежит не только нам, людям. Оно является родиной для многих других существ. Ведь животные тоже обладают чувствами…

Неожиданно в кабинет вошла директор школы. Она привела с собой девочку с задорно вздёрнутым носиком и с собранными в тощий хвост каштановыми волосами.

– Ребята, у вас в классе новая ученица. Прошу любить и жаловать!

Директор что-то тихо сказала Ангелине Ивановне и ушла, оставив девочку у доски.

– Как тебя зовут? – спросила её учительница.

– Надя, я новенькая, – смутилась та. Но тотчас она улыбнулась вместе с классом своему промаху. – Лесанова то есть!

Учительница ласково приобняла её, успокаивая:

– Садись пока к Вове… Афиногенов, не обижать Надю!

– А я собирался? – буркнул рыжий Финн, перекидывая свой рюкзак с соседнего стула на пол.

– Тебе у нас понравится, – заверила Ангелина Ивановна новенькую. – Ребята в классе дружные, хорошие… Ты животных любишь?

– Люблю, – кивнула Надя. – Я в старой школе за живой уголок отвечала.

Несмотря на смущение, она казалась весёлой и общительной девочкой.

– Очень хорошо! А у нас главная в уголке – Мальвина Подризова. После звонка она покажет тебе попугая, ужиху, хомяка… Мальвина, принимай новую подругу!..

На перемене Подризова, сделав скучное лицо, повела новенькую к живому уголку.

– Там Отелло и Улька… А это Авоськин, – небрежно махнула она рукой.

– Хохлатый хомяк, никогда такого не видела! – Надя деловито склонилась над аквариумом. – Здравствуй, Авоськин! А имя у него есть?

Имени у Авоськина не было. Вернее, их было много, но ни одно ему не нравилось. Первые хозяева звали его Чингачгуком. В другой семье хомяк превратился в Чинга-Чубчика. В третьей его нарекли Чупа-чубсом и даже Чупа-Чупсиком. И везде люди, наигравшись, находили предлог, чтобы избавиться от зверька.

– Ты из деревни к нам приехала? – насмешливо спросила Подризова, оглядывая новенькую с головы до ног. Как будто всё в Наде казалось ей нелепым – и лицо, и новая коричневая кофта на кнопках, и туфли, которые мама купила дочери на рынке.

– Нет, из города, – не поняла издёвки Надя. Она кивнула на притихшую школьную живность: – Хочешь, я вместе с тобой за ними ухаживать буду?

В ответ девочка увидела недовольство в глазах Мальвины: «Какая бойкая выискалась!».

Подризова стала шептаться с подругами. Те засмеялись, поглядывая на новенькую, и Надя опустила голову. Поведение её новых одноклассниц не предвещало ничего хорошего. Но неожиданно Мальвина смилостивилась:

– Ладно, посмотрим… Ты на какой улице живёшь?

Прошло несколько недель. Как-то ночью хомяк бегал по аквариуму, подтягивался, прыгал, крутился в колесе – в общем, занимался спортом, мешая спать соседям.

– Ты не один в живом уголке, – рассердилась Улька.

– В полуживом уголке, – с горькой усмешкой поправил её попугай.

Но Авоськин был не виноват.

– Извините. Мы, хомяки, по ночам активны, – вежливо объяснил он. – Моя норма – десять километров пробега.

– Нет, вы только послушайте его! Не успел заселиться, уже правила диктует. А всем прочим, не хомякам, стррадать?! – закричал Отелло, гневно расправляя крылья. Когда попугай волновался, он начинал грассировать. – Между прочим, здесь обитают пожилые ррептилии и птицы с подоррванным здоровьем!

– Хорошего поведения от него не дождёшься, – вздохнула Улька. – С такой-то причёской.

– Ну, знаете… Завоспитывали вы меня! – потерял терпение Авоськин. – Это не причёска, а мутация! Ясно?

– Не груби, ты мне в сыновья годишься, – одёрнула его ужиха и свернулась в кольцо, собираясь снова задремать. – Тишину соблюдай…

Ну вот чем бы заняться после такого? Хомяк вспомнил, что у него припрятан обломок карандаша. Он оторвал клочок от бумаги, которую ему стелили на дно аквариума, уселся поудобнее среди своих продовольственных запасов и вывел карандашом – «Дневник».

«Вчера был хороший день, – начал хомяк первую запись. – Я прибирал в домике…» Это было правдой только наполовину. На самом деле Авоськин пять раз взбил свою постель и восемь раз проверил запасы семечек, а остальную часть дня, как обычно, проспал, пошевеливая ушами, дёргая лапами и сладко посапывая. Кроме этого, больше ничего хорошего в живом уголке не происходило. Остальные события были ужасными.

Когда Ангелины Ивановны не оказывалось поблизости, Мальвина Подризова устраивала эксперименты над своими несчастными подопечными. Она крутила ужиху за хвост, расстреливала Отелло водяными струйками из шприца, приговаривая: «Чего ты крутишься, курица разноцветная!». Как будто не знала, что попугаи не любят воду.

А жизни хомяка угрожала настоящая смертельная опасность.

– Авоськин, станешь отважным воздухоплавателем! – пообещала ему Мальвина. – Привяжем тебя к воздушным шарикам.

Перед этим она уже превращала хомяка в «ирокеза», покрасив его хохолок ярко-красной краской. «Мальвина, кто это сотворил?» – в ужасе спросила учительница. «Я не знаю, Ангелина Ивановна! Наверное, мальчишки из пятого “Б”». Подризова, как всегда, сделала невинное лицо, и учительница вскоре прекратила поиски виновного. У нее в это время хватало других важных забот.

Авоськин поневоле вдохновлял Мальвину на самые злые шутки. Она предлагала ему большие жёсткие макаронины и покатывалась со смеху, наблюдая, как он пытается спрятать негабаритный продукт за щёку.

– Хомячок деловито засовывает все макаронины за щёку, одна – опа! – не влезает, – комментировала Подризова для одноклассников, словно это был спортивный репортаж. – Вынимаем часть макаронин, суём за другую щёку. Не помещается тоже! Вот незадача! Вынимаем, суём за первую щёку, от усилий выпадают другие макаронины. Вздыхаем, собираем макароны в кучку, снова за щёку… Не влезает! Вынимаем, перекладываем… Не влезает! Вынимаем… Ха-ха-ха! Рекорд – восемь минут!!

В другой раз она подвесила над колесом сыр – Авоськин бежал, бежал, бежал… и всё равно не мог дотянуться. Потом, что ещё хуже, девчонка засовывала хомяка в клетку к попугаю или в террариум к ужихе. Авоськин по привычке пытался спрятать за щёки провизию Отелло, а попугай долбил его за это клювом по голове. В террариуме испуганный хомяк сразу принялся точить зубы о любимую Улькину корягу.

– Ну ты, Авоськин, совсем одичал, – подползла к нему недовольная ужиха.

– Проштите, – прошепелявил он, придерживая раздувшиеся щёки лапками. – Это не я, это мой инштинкт.

– А про мой инстинкт слышал ли ты? – угрожающе прошипела Улька, внезапно став похожей на гадюку.

Авоськин даже жевать перестал: Ангелина Ивановна про змеиные повадки ещё не рассказывала.

Улька сделала угрожающий бросок.

– Я, между прочим, на воле мышами питаюсь! Вот только инстинкты свои здесь под контролем держу! До поры до времени…

Она не собиралась глотать хомяка, хотела только проучить его. Но Авоськин-то этого не знал! Закричав, он забился в угол террариума.

А четвероклассники хохотали. Никто из них не заступался за хомяка. Девочки побаивались Подризову, мальчишки не хотели казаться слишком чувствительными. Жаловаться учительнице тоже никто не собирался: ещё ябедой назовут. Тем более что Подризова была на хорошем счёту у Ангелины Ивановны. В общем, такое может случиться в любом классе, если в нём начнёт верховодить задира…