Я, товарищи потомки, вообще-то не уделил бы этой истории своего драгоценного времени ни секунды, тем более на запись в дневнике. Но к Кириллову-Шамшурину я всё-таки подошёл и сказал.

— Ну, признавайтесь, Кириллов-Шамшурин, — сказал я, признавайтесь, кто из вас двоих меня предал? Кириллов или Шамшурин?..

И ещё я ему передал привет от змеи.

Он очень удивился и спросил:

— От какой ещё змеи?

— Информирую, — сказал я. — На мясной рынок одного Бирманского города, что стоит у одного из притоков дельты реки Иравади, охотники доставили редкостный экземпляр выловленного в джунглях питона длиной более пяти метров. Один горожанин, сжалившись над судьбой такого красавца, которому предстояло быть проданным на мясо, выложил запрошенную цену и отправился на окраину города, чтобы выпустить змею на свободу. Но не успел он открыть крышку корзины, как хозяин джунглей мощными кольцами обвил шею и плечи незадачливого натуралиста. С трудом спасли его вовремя подоспевшие прохожие… Знаешь, в чём у тебя сходство со змеёй? — спросил я Кириллова-Шамшурина.

Но он вместе ответа быстро побежал по коридору и скатился вниз по лестнице. А я побрёл к себе в класс и сел за парту.

Вообще-то этот приём передачи мыслей на расстоянии с помощью радиоазбуки Морзе я готовил для себя, вернее, для инопланетных путешествий: я думал, что во время разговора с инопланетянами, если мне нужно будет что-то незаметно сказать своим, то я и поморгаю им свою мысль.

Не всё же можно будет говорить инопланетянам. И потом, может, не все инопланетяне будут к нам хорошо относиться, может быть, среди инопланетян тоже есть такие, вроде Кириллова-Шамшурина. Вот видите, товарищи потомки, как всё получается: мотивы у меня были самые хорошие, когда я давал совет Кириллову-Шамшурину, а поступок получился совсем не таким, каким был мотив этого поступка.

А вчера я сорвал урок пения. Сначала я несколько раз сбегал с урока, а когда сбежать не смог, то сорвал, чтобы меня учительница больше не заставляла даром терять время. Ну зачем, скажите, пожалуйста, заниматься мне тем, чем я никогда не буду заниматься? Обо мне петь будут, а я никогда… Это раз! Во-вторых, я, например, могу попасть в милицию за то, что торгую цветами, то есть я сам на торгую, а помогаю одной старушке торговать за небольшое денежное вознаграждение. Моя подготовка под кодовым названием "Чедоземпр-псип-сверкс" требует больших тайных денежных расходов, и я трачу на неё все карманные деньги, которые мне дают мои родители. Если я буду просить дополнительную сумму, то начнутся расспросы: да зачем тебе, да к чему, да деньги портят человека. Мы тебе и так много даём! Поэтому я вынужден зарабатывать деньги своими силами, но я же в милиции тоже не смогу рассказать, по каким мотивам я, вместо того чтобы заниматься чем-нибудь полезным, занимаюсь цветами. (Это я-то, вместо того чтобы заниматься чем-нибудь полезным…)

Вот так, значит, я сидел и думал о сорванном мною уроке пения и о своей торговле цветами. В это время в соседнем классе раздался шум и знакомые мне голоса продолжали, по-видимому, давно начатый разговор. Уж не обо мне ли идёт речь? Прислушался и тут же убедился, что речь шла как раз обо мне. И о том, что со мной в последнее время происходит!..

Интересно, интересно, что же это со мной в последнее время происходит? Я подошёл ближе к стене, разделяющей классы. Спорили долго, но все споры можно было свести к четырём версиям. Борис Кутырев — есть у нас такой тип в классе, тип с сатирическим уклоном, писателем хочет стать, сатириком, вроде Гоголя или Салтыкова-Щедрина, — так вот он, этот Гоголь-Моголь, заявил, что я, по его мнению, попал в дурную компанию, Этому Кутыреву везде дурные компании мерещатся. Вера Данилова после долгих меканий сказала, что, по её мнению, я влюбился и поэтому выкидываю всякие такие фокусы, какие выкидывают все влюблённые. Лев Киркинский (с натуралистическим уклоном) заявил, что просто меня какая-то муха укусила и он постарается выяснить, какая это муха меня укусила. А Маслов, этот будущий космонавт! Будущий космо-ха-ха-ха-навт изрёк, что я просто с отклонением. Ну, ну, доверьте этим, с позволения сказать, землянам воспоминания обо мне!

Маслов хотел, очевидно, подробнее объяснить, почему он меня считает с отклонением, но его оборвал Колесников (тот самый Колесников, что увлекается антологиями всевозможных таинственных случаев). Колесников оборвал его и сказал:

— Вы со своими детскими лекциями меня просто поражаете: попал в компанию, влюбился, муха какая-то укусила или что Иванов с отклонением. Глупости вы все говорите. Дело, по-моему, гораздо серьезнее, чем вы думаете.

— Ты, Колесников, свидетель минувших эпох, — сказала Алла Астахова, староста нашего класса Алла у нас с газетным уклоном, поэтому очень любит выражаться какими-то заголовками. — Ты, Колесников, себя сразу расшифровывай, а не тяни.

— Пожалуйста, я могу не тянуть, я могу вам прямо сказать: Юрий Иванов — это не Юрий Иванов, то есть это не тот Юрий Иванов, за которого мы его принимаем.

За стеной поднялся какой-то невероятный шум, и ни одного слова больше нельзя было разобрать. Потом снова наступила тишина, и Колесников продолжал:

— Мне кажется, что вместо нашего Юрия Иванова кто-то подсунул другого Иванова.

— Кто это нам подсунул другого Иванова? — спросили за стеной.

— Ну кто нам может подсунуть другого Иванова? — переспросил сам себя Колесников — Другого Иванова нам могут подсунуть только инопланетяне. Я убежден, что однажды темной ночью они на неопознанном летающем предмете приблизились к нашей Земле, спустились на нее, похитили Юрия Иванова, а вместо него оставили нам его двойника. Поэтому и удивляться ничему не приходится…

За стеной снова забушевал шум, пока его не оборвал голос Сергея Жарикова. Он у нас самый рассудительный парень, с физико-математическим уклоном. Жариков сказал:

— Ну, знаете, вы, вообще, знаете, договорились до бог знает чего: от полета мухи до полета неопознанного летающего предмета!

— Да, пришелец он! П_р_и_ш_е_л_е_ц! — крикнул Колесников. Пришелец с летающей тарелки!

— "Пришелец"! — передразнил Колесникова Жариков. — На днях в Америке вышла книга, автор которой совершенно математически доказал, что никаких неопознанных летающих предметов около нашей Земли не появлялось — это раз, а два — не такой человек Юрий Иванов, чтобы его можно было увезти в летающей тарелке. Если бы на Землю прилетел даже целый летающий сервиз, то и он бы не справился с Юрием Ивановым.

— Так в чем же дело? — спросила Алла Астахова. — Что будет на следующей станции?

— На следующей станции? — заговорил Жариков. — Вы, конечно, знаете, что я вундеркинд. Объясняю: вундеркинд — это такой молодей человек, который опережает своих сверстников в развитии умственно на года три-четыре. Тех вот… Если я вундеркинд, то кто же такой Юрий Иванов, ведь он же меня в своем развитии опережает года на 33!.. Вот в чём загадка! Как ему удается опережать нас всех на 33 года? Что это такое? Трюк? Феноменальные способности? За счет чего он опережает и где он берет время опережать всех нас? И клянусь вам, что я эту загадку разгадаю, где он берет время.

— Ладно, Жариков, — сказала Астахова, — у нас у каждого своя версия. Предлагаю каждому, кто остановился на своей версии, проверить её, и ты тоже, Жариков.

Даже представить нельзя, товарищи потомки, что могли обо мне навспоминать эти жалкие ченеземпры. Дочитайте мои мемуары — поймёте. А позавчера я обнаружил в кармане курточки сложенный вчетверо листок бумаги. Когда я его развернул, то увидел, что весь листок исписан… чем бы вы думали? Тем, что я ненавижу больше всего на свете… Да-да, стихами… Сти-ха! — ха! — ха-ми! Вот полюбуйтесь, что я обнаружил в своём кармане: