Тарелка передо мной наполнилась, и я как раз приступил к еде, когда далеко за сараями поднялся шум, что-то звенело, раздались крики. Мужчины вскочили слаженно, истало понятно, что происходящее им знакомо. Я поднялся следом, бросился бежать на шум, но люди вокруг спешили не туда. Сначала они кинулись к невысокой пристройке у кузницы, где подмастерья уже торопливо раздавали подбегающим мечи. На улицепоявилсясам кузнец, в кольчуге и шлеме. В глазахсветилась злаярешимость.

Один из братьев-подмастерьев оглядел меня, неуверенно опустил уже протянутую полосу стали, словно сомневаясь, что мне удастся с ней справиться. Я зло выдернул клинок из его руки, ощутив еговес, едва не выронил, но удержал, ощущая, как разливается в груди горячая сила. «Все-таки, микроботы перестарались», — проскочило в голове, пока я несся к месту сражения.

Конюшни с кузницей были построены за деревней. Пока мы бежали через неширокий луг, отделяющий нас от крайних домов, над крышами появилсяпервыйдым. Я и братья-подмастерья вырвались вперед, еще шестеро пыхтели позади. На улице никого не было видно, только мелькнуло впереди темное платье. Мы бросились в ту сторону и оказались прямо посереди сражения, когда из проулка выскочили наши деревенские мужики, за которыми гнались крепкие, одетые в легкую кожаную броню воины.

Я замедлил бег, разглядывая незнакомцев, но мои спутникивсе поняли моментально. С дружным ревомониврубились в толпу нападавших, игнорируя факт, что врагов было в три раза больше. Спасавшиеся деревенские, видя, что преследователи отвлеклись на нового противника, как по команде развернулись и тоже бросились в драку. Вооружены они были простымиплотницкими топорами и палками, но братья в первые же мгновениясрубили троих, а оставшихся просто задавили числом.

Когда подоспели отставшие, все было кончено. Тяжело отдуваясь, кузнец собрал всех и раздавал указания. Люди разбегались по трое, и наконец посреди улицы остались только мы двое. По лицу кузнеца катились крупные капли. Перехватив поудобнее меч, он прорычал:

— Пойдешь со мной! Ато прибьют, кто будет у лошадей убирать?

Деревня горела. Отовсюду поднимались толстые дымные столбы, доносился запах гари. Над домами стоял крик, звуки сражения. Мы с топотом пронеслись вдоль заборов, вбежали в распахнутые ворота. В дыму кто-то дрался, пробегали люди, их преследовали, на моих глазах одного сбили с ног и начали рубить. Кузнецпобежал, непонятно как ориентируясь в окружающем хаосе, вскинул меч, на бегу врубившись в сражение. Я двинулся следом, старательно глядя под ноги, и не сразу заметил вышедшего мне навстречу человека. Чутье в самый последний момент подсказало: что-то не так, тело качнулось в сторону, уходя от удара. Рядом в землю гулко впечатался огромный топор. Человек недовольно хмыкнул, стряхнул с лезвия комья грязи и снова занес оружие.

Все происходящее казалось нереальным. С момента, когда мне вручили меч и до сих пор я словно наблюдал разворачивающуюся вокруг постановку, видел будто в замедлении, как враг поднимает топор, как тот начинает падать, целясь мне в голову. Ноги напряглись, собираясь снова дернуть в сторону, но мне удалось остаться на месте. Меч взлетел навстречу, лязгнула сталь, и металлическую полосу едва не выдернуло из руки! Пальцы онемели, болью стегнуло до самого плеча. Я пошатнулся, и тут же на меня обрушился град ударов. Спасала только реакция, меч оказывался в том месте, куда целил топор, опережая лишь на миг. От звона закладывало уши, меч удавалось удерживать с огромным трудом даже с обеими ладонями на рукояти. Наконец, воин нанес удар страшной силы, выбив оружие, а лезвие топора вскользь прошло по плечу, разодрав рубаху и оставив глубокийпорез на коже. Ткань начала стремительно пропитываться алым.

Я лапнул рану, тупо уставилсяна кровь, оставшуюся на пальцах. Неожиданно это помогло. С глаз спала пелена, оставив понимание, что все происходящее вокруг — реальность, и что меня только что едва не убил вот этот вот крепыш в кожаном доспехе и с совершенно разбойничьей бородой. И что самое главное — он еще может довести дело до конца. Черт возьми, неужели озарение не могло прийти минутой раньше, пока в моих руках еще было оружие?!

Лицо врага, больше похожее на звериную морду, расплылось в усмешке. В глазах появилась нескрываемая радость. Он начал неторопливо поднимать топор, давая себе насладиться моментом, а я почувствовал, как в груди поднимается ярость. Торопливо осмотревшись, я нашел взглядоммеч, напряг ноги. Разбойник ощерился, но я прыгнул не в ту сторону, куда, по его мнению, должен был стремиться. Топор снова ударил в землю, а я, перекатившись в пыли, вскочил на ноги и оказался у крепыша за спиной. Выхватив из ножен, болтающихся у тогона поясе, кинжал, сжал рукоять и нацелился в шнуровку, стягивающую доспех на боку, но неожиданный удар ногой в живот опрокинул меня обратно на землю. Перекатившись через голову, я оттолкнулся ногами и бросился вперед. Левой рукой вцепился в рукоятку занесенного для удара топора, пальцами правой с зажатым в кулаке кинжалом — за ворот, навалился всем весом, опрокидывая, а оказавшись сверху нанес несколько стремительных ударов в горло. На рубаху брызнуло красным, разбойник забулькал, толстые пальцы вцепилисьмне в горло, но он быстро терял силы.

Я отвалился, тяжело дыша. В ушах стучало, но силы возвращались удивительно быстро. Поднявшись на ноги, я подобрал меч и огляделся. Дым носило ветром, открывая поле недавнего сражения. В пыли остались порубленные разбойники и деревенские мужики, последних оказалось больше. Здесь все ужезакончилось, бой переместился дальше. Меня шатало, но тело снова наливалось силой, и скоро я уже бежал.

На улицах царил полнейший бардак. Огонь перекидывался с домов на пристройки, люди жались к заборам, не рискуя заниматьсяпожаром, мимо то и дело пробегали разбойники, завязывались короткие но жаркие сражения. Я двигалсяот схватки к схватке, рубился, авскоре неожиданно оказался во главе отряда в десяток человек. Теперь разбойники пытались уйти с дороги, едва мы появлялись, многие волокли мешки с награбленным, а на одной из улиц настигли бородачей, ведущих на длинной веревке воющих девок и баб, этих рубили и топтали с утроеннойзлобой.

Наконец с облегчением обнаружилось, что биться не с кем. По улицам спешили деревенские, тащившиеот колодцев ведра с водой, торопливо заливали еще не сгоревшее. Я с бойцами оказался за околицей, остановился, глядя вслед убегающим разбойникам. Не знаю, сколько их было в начале, но теперь через поле в сторону недалекого леса спешиличеловек пятнадцать, всев посеченной броне, многие безоружия.

За спиной зашумело, донессятопот, крики. Уцелевший пролет забора недалеко от нас дрогнул от мощного удара, рухнул, через него перекатился сильно потрепанный бородач с залитым кровью лицом и вразрубленном доспехе. Следом на улицу вывалились мужики с топорами и кольями, среди них как гора возвышался один из братьев-подмастерьев в изодранной рубахе и обломком меча в руке. Отбросив бесполезную теперь железку, он поднял разбойника и снова швырнул, тот закувыркался в пыли. Мужики надвинулись, грознопокрикивая, сомкнулись над врагом, колья и топоры размеренно поднимались и опускались. Подмастерье уже не смотрел на них. Подойдя, он оглядел меня, собравшийся под моей рукой отряд, одобрительно хмыкнул.

— Молодец. А чего за теми не погнались? — он указал вслед убегающим разбойникам. — Как раз на опушке бы настигли.

— И они бы нас там всех и положили, умник!

Он взглянул на меня с одобрением, ответил:

— А ты совсем не прост, Петр. Зови меня Айваном.

Он протянул руку, ладонь былаширокой, но не намного шире моей. Он удивленно вздернул брови, когда я сказал:

— Не Петр, Петер. Это немного другое.

— А какая разница?

Действительно. Я отмахнулся, к нам как раз вышли ещелюди, сильно потрепанные но радостно галдящие. Увидев, что драться больше не с кем, мужики разворачивались и торопились на помощь сражающимся с огнем. Пришедшие со мной о чем-то переговаривались, пихая друг друга локтями, наконец один, самый старший, вышел вперед и, переводя взгляд с меня на Айвана, сказал: