– Не употребляй больше. И не ходи в район темных. Если они сами найдут тебя, у тебя есть братья. Звони.

– Я справлюсь, – срывается шепот с моих губ.

– Знаю, – вторит мне Картер, сжимая в своих объятиях.

Каждый раз стоит Джексону открыть рот, я готова провалиться сквозь землю. А стоит ему замолчать, как становится не по себе.

Не знаю насколько хорошо я справилась с уикендом. Возможно, ужасно, раз Джексон молчит. Но, думаю, если отец и дядя были в хорошем расположении духа, значит все прошло неплохо. Будь все иначе, бабушка давно бы устроила истерику.

– Джексон, – зову я брата, и через пару мгновений ловлю его взгляд, а потому продолжаю. – Я знаю, это глупо, но я так и не поняла. Чем занимается наша семья? Я понимаю, что мы влиятельны и богаты, но…

Смех Джексона прерывает меня. И я молчу. Жду, пока он насмеется, но, черт возьми, уже готова ему врезать.

– А тебя не смутило, что родственникам не доложили о результатах анализов? Не смутило, что я вел себя в больнице как дома?

– Причем тут больница?

Джексон лишь ухмыляется, глядя на меня:

– Эверетт – министр здравоохранения и социальных служб штата Массачусетс.

Я ошарашенно смотрю на Джексона, ожидая его смеха. Это же шутка?

– Еще скажи, что весь город наш.

– Нет, конечно, – Джексона явно это забавляет. – Фактически, северная часть и окраины.

– Она принадлежит дяде?

– Отцу. Кстати, фармакологическая компания тоже принадлежит ему.

Наверняка, я просто избалованная девица с набитым кошельком и самомнением. Иначе, как объяснить наркотики в моем организме?

Мы едем в молчании. Думаю, Джексон решил, что мне нужно время на переваривание информации. Мысль сразу оказывается смехотворной. Джексон просто не хочет со мной разговаривать. Видно же, что я его раздражаю.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке.

– Точно? Или ты говоришь так чтобы я не вернул тебя в больницу?

– Точно, Джексон. Точнее не бывает.

Если я осталась бы в палате еще на одни сутки, то непременно сошла бы с ума.

– Ты что-нибудь вспомнила? – осторожно спрашивает Джексон, нервно поглядывая на меня.

– Ничего конкретного. Вспомнила парочку фактов из детства, кузенов Брасс и колледж.

Джексон кивает и переводит тему:

– Док была уверена, что уикенд с родственниками в семейном поместье помогут тебе вспомнить больше.

Холодок пробегает по коже, а сердце пропускает стук.

– Тебе не по себе, – кидает на меня быстрый взгляд Джексон.

– Да, мне не по себе.

Еще бы! Я не помню семьи, друзей, собственный дом. Черт, я не помню саму себя. Откуда я могу знать кому стоит верить, а кому нет? Мои братья. Их странные разговоры.

Я пытаюсь переключиться на более приятные мысли. Чем больше я паникую, тем сложнее воспринимать информацию, сложнее размышлять логически и контролировать дыхание. Сердце бьётся, но стоит мне забыться, как оно взорвётся, словно бомба или замолчит навеки.

Дорога совершенно мне незнакома. Структурированные фасады зданий, порт, разноцветные блики солнца в волнах.

Бостон. Я влюбляюсь в него. Отмечаю особенности города, вплоть до разрушенных лестниц в маленьких улочках и старых витрин в новой части города. Сохраняю в памяти эти моменты как подборку эстетики в интернете. И даю самой себе обещание никогда больше не забывать.

– Нам обязательно было уезжать в этот уикенд?

– Боюсь, что да. Каждую неделю наша семья собирается в поместье. Это своего рода традиция. Кажется, мы уже говорили об этом.

Я игнорирую его последнее предложение и продолжаю:

– Я могла сказаться больной. Тем более, что это правда.

– Понимаешь ли, Эден, – голос Джексона становится резким и ядовитым – не к добру это. – Если они вдруг решат, что ты больна до такой степени, что не можешь приехать, то приедут сами и начнут безграничную заботу и контроль над тобой.

Меня передергивает, будто организм понимает насколько это паршивая идея.

– Был вариант сказать правду. Он и сейчас актуален. Только учти, что тогда тебе лучше было умереть, потому что они убьют тебя сами.

– Наша семья настолько кровожадна?

Джексон смеётся, но мне не нравится его смех. А чего я ожидала? Сама же ловила себя на мысли о том, как в нашей семье к этому относятся.

– Знаешь, Эден, это даже забавно.

– Что именно?

– Объяснять тебе что представляет собой наша семья. А интереснее всего то, что я могу выдумать любой факт про тебя. И ты мне поверишь.

Я судорожно сжимаю кулаки, стараясь не обращать внимание на учащенное сердцебиение. Как же этот негодяй прав!

– Разве они не знают правду? – успокоившись, спрашиваю я, но ловлю вопросительный взгляд Джексона. – Если наша семья связана со здравоохранением, то…

– Им сообщили, как только тебя привезли, – кивает Джексон, останавливаясь у светофора. – Правда, я приехал раньше, чем они огласили им результаты твоих анализов.

– Спасибо.

– Эден стала вежливой, – Джексон смеётся, но ещё мрачнее, чем прежде.

Невольно ловлю себя на том, что пытаюсь отодвинуться подальше от брата, что довольно сложно в масштабах машины.

– С тобой сложно, – сетую я.

– Со мной? – голос Джексона эхом отдаётся в голове. – С тобой сложнее, Эден, поверь.

– Ты меня запугиваешь.

Не уверена, что это было очевидно по нашим разговорам, но чувствую я именно это.

– Ты так считаешь? – ухмылка Джексона расползается по лицу, когда он оборачивается в мою сторону.

– Время покажет.

– Вот и посмотрим.

– Ладно, спасибо господу богу за то, что все так вышло, – раздраженно вскидываю я руки.

– О чем я и говорил. Ни в коем случае не говори так.

– Как?

– Не упоминай бога. Хорошо хоть не говорила так дома, – Джексон напрягается, снова кидает взгляд прищуренных глаз на меня. – Не говорила же?

Импульс ударил по вискам. Мотаю отрицательно головой. Сознание помутнилось. Тошнота подступила к горлу.

Я знала это. Специально сказала Джексону чтобы позлить. Я делала это и раньше, но сейчас он не наорал на меня. Наверное, проглотил это, ссылаясь на амнезию.

– Правило номер один – не упоминать бога, – заявляю я.

Джексон в очередной раз кидает на меня мрачный взор и паркует машину на стоянке огромного многоквартирного дома. Это явно новый и дорогой район.

– Это наш дом?

– Здесь наша квартира.

– Мы живем вместе?

– Придется. В последнее время ты часто оставалась в общежитии, а мне было некогда спросить тебя чем вы там занимаетесь. Такое не должно повториться.

– У меня есть комната в общежитии?

– Черт, Эден! – Джексон быстро выходит из машины, громко хлопнув дверью.

Я достала его своими расспросами. Стоило учитывать это, зная его вспыльчивый характер. Я выскакиваю из машины следом и, подходя к багажнику, выпаливаю:

– Джексон, извини, я…

– Правило номер два – Морганы никогда не извиняются.

Джексон захлопывает с размаха багажник, схватив оттуда наши сумки. Он направляется к подъезду, на ходу одевая черные очки. Кем он себя возомнил?

Срабатывает сигнализация. Мои пальцы сжимаются в кулаки, оставляя белые следы от ногтей на ладонях. Может догнать его и ударить? Станет ли мне от этого легче?

Когда Джексон наконец соизволяет обернуться, вопросительно смотря на меня поверх очков, я ору, что есть мочи:

– Правило номер три – Морганы никогда и ни за кем не бегают.

Как бы глупо это не выглядело, а выглядело оно именно так, я развернулась и пошла в обратную сторону. Кажется, мы проезжали торговый центр. Он должен быть неподалёку.

– Эден!

Не оборачивайся. Имей гордость.

– Эден, вернись.

– Да пошел ты, – бурчу я, ускоряя ход.

– Стой же ты.

Джексон опережает меня и становится впереди. Я останавливаюсь. Поднимаю голову вверх, с вызовом смотря на брата. Его лицо выражает недовольство и нехотя ухмылка слетает с моих губ. Будто это я сменяю настроение по щелчку пальцев.