Сюин непонимающе взглянула на меня, и я пояснил: — я смотрю глазами Фарча, валькирия. Для лаугхов, и уж особенно для капитана, первую роль всегда играет честь. Он тоже предпочел бы умереть, но не покидать планету. Он может гордиться своим пилотом, и это для меня огромное облегчение.

Мы помолчали, думая каждый о своем, и все вместе — о драме «Цветущего».

— Корабль можно восстановить, — сообщил мне Квисс. Я благодарно кивнул. Вслед за этим Мессануг чуть приподнял свое тело, и я понял, что это еще не все. Дессмийцы обычно вытягиваются в струнку по весьма серьезным поводам.

— Координатор, вы собираетесь спускаться на планету?

Он попал в точку. Мне нечего было ответить. Видимо, он этого ожидал.

— Послушайте меня, Крис. Мы прекрасно понимаем ваше состояние, но на планету вскоре пойдут группы исследователей и техников. Они тут никогда не были, и именно ваш опыт может уберечь их от беды. Ваш опыт, ум и умение ориентироваться в сложных ситуациях. Я вам хочу кое-что показать.

Он достал и положил в центр стола маленькую коробочку, больше напоминающую пластинку.

— Что это? — нахмурился я.

— Это усилитель мыслепередачи, координатор Крис. Усилитель Гасса. У доктора Квисса есть такая же.

Телепат кивнул. И мысленно, и телесно.

Я протянул дрожащую руку, и взял коробочку в руку. Поднес к глазам, повертел. Видимых повреждений на ней не было.

— Он… исправен?

— Да, — ответил дессмиец.

— А почему же тогда… Не понимаю. Гасс не умел им пользоваться?

— Более чем умел. Он разрезал себе тело, чтоб контакт был абсолютным. Когда его мне принесли, он был весь в крови.

Доктор запнулся и тяжело вздохнул.

— Дело в том, Крис, что кто-то взял совершенно исправный прибор, и провел его сквозь наноизолятор. Знаете такие штуки? Ими изолируют провода или… продукты питания.

Я медленно кивнул, все еще не понимая, как это могло произойти.

— В результате клеммы не фиксировали контакт. Мы, дессмийцы, обычно используем подкожные устройства, и этот из их числа. Гасс все правильно сделал, видимо поняв Цейсу буквально. Но изоляция превратила этот чувствительный прибор в простой кусок пластика. И когда ваш биолог понял, что прибор не работает, он принял решение садиться на планету. Прекрасно понимая, чем ему это грозит. Но он знал, что без его помощи группа не справляется. А кто-то даже погибает. И, сдается мне, что Гасс дорожил своей честью не меньше, чем ваш капитан. Потому что он тоже предпочел умереть, но помочь тем, кто нуждался в его способностях.

И тут меня пронзило. Цейса, велевшая мне подкрепиться перед высадкой; Фарч, возразивший, что ей еще рано в старпомы, и глумливо ухающий Грезот встали перед моими глазами и застыли, прощальным упреком прошлого.

Я стискивал маленькую пластиковую коробочку, а плечи мои тряслись от душивших меня слез. Я услышал, как собеседники покидают кают-компанию. Сюин подняла с пола и поставила на стол Ядро «Цветущего» с видеозаписью последних часов жизни экипажа. И на прощание погладила меня по плечу.

* * *

Ожидание затянулось. Никто так и не вышел к кораблю в оговоренный срок, и экипаж все более нервничал. Цейса безвылазно торчала за своим пультом, Грезот занимал руки изготовлением какой-то этажерки, а Плух дремал в кресле пилота с далеко откинутой спинкой. Часы шли, отчаяние, витавшее в воздухе, крепло и разрасталось. Перед посадкой они запрограммировали корабль так, чтобы можно было стартовать в любой момент, лишь коснувшись определенного сенсора — и сенсор этот сверкал почти под самой рукой лаугха. Они предусмотрели все, кроме одного — что к ним никто не выйдет. С самого начала они собрались ждать до последнего, а вот определить это «последнее» — не решались.

Грезот, который теперь ходил максимально тихо и незаметно, взял свою этажерку и прошел с ней к пульту корабля. Быстро отсоединил кресло Плуха от напольных фиксаторов, отодвинул, развернул и, победно ухмыльнувшись, ткнул в пульт. Гудение генератора антигравитации смолкло.

— Зачем?! — злобно крикнул Плух, бессильно заизвивавшись в кресле. — Включи! Ты что задумал?!

— Заткнись. — Старпом достал из кармана заготовленную пилюлю и вколол ее себе в руку.

Цейса бессильно растеклась перед своим пультом бронзовой, пульсирующей кляксой, накрытой прозрачным колпаком — консоль возвышалась над дессмийкой на добрых полроста, и дотянуться до нее казалось так же нереально, как воспарить к потолку. И экзоскелет не спасал — на нее навалились такие перегрузки, что она практически стекла на пол сквозь его твердые грани. Сознание пока не собиралось ее покидать, поэтому она — вариант за вариантом — перебирала всевозможные способы взаимодействия с кораблем и хитрыми устройствами, способными облегчить ее беспомощное состояние.

Плух все так же лежал в кресле и еле шевелился. Она не могла видеть его лица, но, судя по прерывистому, хриплому дыханию и лихорадочной, дробной частоте сердцебиения — дело обстояло самым безнадежным образом. Она вдруг представила, что тут творилось с биологом… Бедный, глупый, глупый, Гасс — что ты сделал не так?.. И почему они все не выходят? Завалило? Даже с Малышом? Или они так же раздавлены, распластаны по камням, и не в силах пошевелиться? Погибли? Изолированы? Пойманы? Аналитический ум дессмийки негодовал, пытаясь решать задачи с таким множеством неизвестных.

Насколько дессмийка в ее нынешнем состоянии могла распознать, Грезот тоже сипло хрипел, изнывал и терзался чудовищной для его веса гравитацией — но зато как-то мог передвигаться по кораблю. Вероятно, благодаря вколотому коктейлю. Наверное, тело лучше иметь хоть и тяжелое, зато твердое, нежели наоборот. Да это ее, в конце концов, не сильно интересовало — основные мысли все так же устремлялись под землю, к спасательной группе.

Грезот подковылял к растянувшейся на бугристом полу Цейсе, цокая перед собой своей этажеркой, и ненароком наступил на щупальце дессмийки, вроде как случайно попавшее под ногу. Несколько секунд злорадно ее разглядывал, затем брезгливо шваркнул ногой, отпихивая разметанные перед кухонной дверью щупальца ближе к пульту.

— Кусок слизи… — выцедил он.

Цейса не ответила. Хотя, говорить она могла свободно — ее речь не зависила от дыхания, а формировалась речевым синтезатором, на него тяжесть никак не влияла.

Уларк все не отходил. То ли он упивался ее состоянием, то ли какая-то мысль все не давала ему покоя. Простояв так с минуту, Грезот рывком приопустил этажерку, и протянул дрожащую руку к гермошлему Цейсы.

— Грезот! — предостерегающе крикнул Плух, бдительно отслеживая каждый жест уларка. Старпом не обратил на его вопль ни малейшего внимания — он все дальше и дальше тянулся к полимерному колпаку кибернетика — а для этого ему приходилось сгибаться все ниже и ниже.

— Не трожь!!! — чуя непоправимое, отчаянно рявкнул Плух. Он будто ожил — и даже приподнялся на локтях, багровея и трясясь всем телом.

Грезот дотянулся до колпака дессмийки, и попытался своротить его набок. У него это плохо получилось, но колпак тут же запотел изнутри, а рука уларка соскользнула, и он пребольно саданулся ребрами о жесткую грань ходунков. То ли ругнувшись, то ли удовлетворенно крякнув, он с трудом выпрямился, подрегулировал свою опору и поковылял к себе в каюту.

— Через час стартуем, — бросил он лаугху, потирая ушибленный бок и отчаянно кривясь — приготовится к старту!

— Пеклова… тварь! — яростно трясясь, выцедил пилот, глядя на медленно растущую прореху меж колпаком и телом дессмийки.

— Дождись их, пилот, — произнесла она ровным голосом. — Не теряй надежды.

Плух исказился в лице, заизвивался в кресле, и согнувшись, дотянулся до энергетического узла, находившегося подле его сидения на стене. Сорвал крышку — и не рассчитал усилий: та сковырнулась с петель и с металлическим дребезгом рухнула на пол; сунул руку и, не глядя, нащупал внутреннюю заслонку. Слыша, как Грезот возвращается, он суетливо ускорился, распахнул внутренний лючок и прямо на глазах показавшегося из каюты уларка выдрал целый пук проводов. В щитке что-то бахнуло. Свет погас, в абсолютной темноте раздался яростный рев старпома.