— То есть, связь с группой… все-таки есть.

— Нашу связь с Малышом практически невозможно экранировать, Но Краптису почти удалось даже это.

— А эта коробочка… тоже? Прошибет планету? То есть, атмосферу. Насквозь? — голос Плуха сквозил явным недоверием.

— Должна, — с иронией ответила Цейса. — Мысленную передачу невозможно экранировать хоть целым каскадом песчаных и грозовых туч. У меня другая дилемма — нужно, чтоб Гасс захотел это использовать.

— Не понял…

— Дело в том… — она, наконец соединила мнемоклеммы, и аккуратно стала закрывать крышку. — В том, что… ему придется как-то вживить это в свой организм, чтоб контакты… замкнули контур.

— Вы тоже? Вживляете? А, точно… запамятовал…

— Такие приборы мы не вживляем, — кибернетик аккуратно положила прибор на стол. — Это опасно для окружающих. Мы его берем… ротовым отверстием.

Она не могла видеть, какую мину состроил Плух, но, судя по тому, как он засопел — довольно-таки кислую.

— Ты ему говорила? Об этом?

— Нет, но он и сам все увидит, когда поинтересуется, как она функционирует.

Плух немного помолчал, переваривая информацию, затем сокрушенно вздохнул: — н не захочет. Ртом… Но у него… нет выхода, Цейса.

— Есть, — вздохнула кибернетик. — У всех он есть.

Она услышала, как пилот взял прибор в руки, повертел, и положил на место.

— А если… не сработает?..

— Тогда они останутся без связи. А им и так нелегко. Кроме того, есть еще одна неприятность: как только Гасс начнет сеанс, у нас у всех тут же расплавятся мозги. Поэтому, ему придется общаться из десантной капсулы, отлетев от корабля подальше.

— Спасибо, — хмыкнул Плух, и встал. — Предупредила. Я тоже, пойду. Спать. Волнуюсь. Как у вас еще… ничего не расплавилось?

— А мы опытные… — Цейса в нерешительности постояла у столика, пока пилот не скрылся за дверью. — А я, пожалуй, пообедаю и приведу себя в порядок, пока Гасс спит. Грезот, ты подежуришь немного за меня?

Уларк привычно фыркнул, с некоей даже привеливостью:

— Иди-иди… лишь бы не работать.

— И тебе приятной вахты.

С тем Цейса и удалилась. Через пару минут Грезот поднялся с места, взял со стола усилитель, повертел в правой руке, а левой полез в карман форменных брюк. Достав оттуда простейший монтерский наноизолятор, уларк хищно глянул на дверь кухни, и пропустил усилитель через регулируемую прорезь диэлектрика. Пусть эта невинная шалость поучит выскочку скромности. Рассовав приборы по их прежним местам, он опять сел за пульт, выкинул недавние действия из головы, вспомнил самую прилипчивую мелодию последних лет и, принявшись мысленно талдычить ее нон-стоп, занялся тестированием систем.

* * *

Пока мы спускались к селению, Севи вкратце пересказала нам то, что ей удалось выудить из нашего проводника — их основные постулаты: на пути живет пастырь, за ветром — зло. Перевези светы и сделай шаг. Вода — враг сна, и, вместе с тем, в больной воде — радость. Изгои здоровы и чужака подведи. Не складывай верхушки… и прочие загадки. Это, если Малыш правильно перевел.

Я промолчал, как и все остальные. Эти понятия могли оказаться чем угодно.

— Зло у них, видимо, живет на поверхности планеты, — высказал предположение Абвир. — Я бы запретил покидать пещеры, чтобы их не разнесло ветром на тысячи рехтов.

— Что такое… «светы»? — полуобморочным шепотом просипел Фарч. — Цветы? Духи? Светильники? Они ж не видят… свет…

Конец его фразы я не разобрал, и еще пару секунд вслушивался в его свистящий шепот. Тщетно. Он бормотал вопросы себе под нос. И, вообще, капитан меня отвлек — мои мысли вились вокруг воды, вернее вокруг планетарной гидросферы и странным молниевым проводам. Почему у них ничего не коротит? Не замыкает? Влага хоть как должна присутствовать в пещере… а раз она тут есть, так это все равно, что пускать высоковольтную линию без изоляторов. Что за бред?

— И к чужакам они относятся лояльно, — продолжал кверк. — Так что правильней «чужака проведи».

— У них эти понятия практически однозвучны, — ответила Севи. — Я не столько разбираюсь в этой белиберде, сколько выуживаю их новые заповеди. И уже валюсь с ног.

Я поискал в последней реплике укоризну, и не нашел. Голая констатация. Мы будем ночевать в стойлах вурвов? Мелкие, не больше их роста… — кстати…

— Не складывай верхушки — это значит «не стройте высоко»! — хвастливо заявил я, глянув на гирлянды светящихся жгутов под потолком. Но мне не ответили. И я даже их понимал — все смертельно устали.

Мы спустились в селение. Далее произошла сцена встречи древних мореплавателей с аборигенами — нас встречали, приветствовали, радовались и почти не боялись. Малыш сгрузил нас на пневмонадувной топчанчик — мы расположились вполне комфортно, и смогли, наконец, перевести дух.

Севи занялась ремонтом киборга — когда она откинула ремонтный кожух, мы увидели, что у того все внутри искрит. Ну, теперь понятно, куда у него улетает энергия. Наноизол ей в помощь, я же уже так хотел спать, что ничего не соображал. И, как только уловил команду «пять часов сна», я отключился со спокойной душой.

Мы проспали. А, может, меня просто не стали будить. И правильно сделали — тело болело все, полностью. Грудь саднило, поясницу тянуло, руки-ноги вообще отказывались шевелиться. Я аж застонал — какую вообще цель преследовали кверки, взяв нас с собой? Чтоб мы своим вялым шевелением оттеняли их способность передвигаться? Так это называется тщеславие — сиречь, эмоция — и, стало быть, кверкам недостижима. Напрашивается другая причина — их глупость. Это не эмоция, а состояние души и мозга — и в кверках сие присутствует вне всякого сомнения. Да, очень жаль, что я об этом узнаю так поздно.

Все эти незначащие, раздраженные мысли тенью мелькали на периферии сознания — само сознание жадно вслушивалось в дискуссию, развернувшуюся в наших головах.

— Они уже и не помнят своих хозяев, — вещал Гасс. — Я подозреваю, что много столетий прошло с тех пор.

— Мы видели. Знаки…

Гасс тут же продублировал вопрос Фарча для всех, как обычно на таких, общих конференциях.

— Да, капитан. Они похожи на символы ангари.

— Что!? — это уже удивился я.

— Ангари, вне всякого сомнения. И наши ученые до сих пор не понимают, почему с их владычества не было найдено ни одного межзвездного корабля. Скорее всего, мы на одной из планет ангари. На их перекресте миров, пересадочной станции. В головах этих малышей все расписано, как в инструкции по применению батареек. Этот Краптис с его грозами является превосходной электростанцией для межпланетного портала и еще для чего-то, я пока не понял… Беглец наш был тут полгода назад, и они проводили его к вратам. Вам тоже следует воспользоваться ими. Беглец, кстати, вел себя, как Севи. Так что это кверк, и он знал об этих пещерах. И о вратах, скорее всего. Когда-то он, похоже, был тут раньше и исследовал эту планету.

— Да, тогда некоторые из исследователей пропали без вести. И немудрено.

— Прекрасно. И он, значит, вернулся на Каох, а через много лет повез сюда всю свою лаугхскую общину, за которой смотрел. Не на сам Краптис, а в его портал! И он знал, куда направляется: у него был свой Малыш… Или что-то очень похожее.

Мне показалось, что Гасс говорит через силу — он, похоже, испытывал сильную боль.

— Не обращай внимания, человек. Издержки профессии. Эти ребята проведут вас, куда нужно, как только вернется смотритель…

— Ты можешь внятно перевести их… законы? Установки…

— Могу, Севи. Ангари они признают хозяевами, и считают, что они до сих пор обитают в этих вратах… Что там еще? Те, кто выходил из пещер — не возвращались, и они решили, что их поглотило зло…

— Перевези цветок… куда? Зачем? Айвах?

— Это мне непонятно. Но это не растения — собрать нужно что-то, вроде огненных шаров. Может камни, может звезды… а может и разобрать… вурвы слепы, и странные объекты наделяют кучей нелепых признаков и суеверий. Мне не понять. Большинство их ментальных установок вообще зародилось не здесь: основная их цивилизация — обширная, сложная — гораздо ниже, а здесь живут лишь изгои.