— Не надо!

— Тшшш… Просто молчи. Этого больше не случится. Точка. Случится кое-что другое.

Довлат Лорсанов

Спустя неделю

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно уверен. В тысячный раз говорю, что уверен. Все, вези меня. Домой.

— Сначала формальности. Бумаги надо подписать.

Друг сжимает в руках кипу бумаг, смотрит на меня так внимательно и с подозрением, как будто я сошел с ума и прошу о несбыточном. Я же всего лишь настаиваю на выписке и переводе меня на домашний режим лечения.

Клянусь исполнять все рекомендации и принимать медсестру на прием необходимых лекарств, лежать под всеми капельницами и делать все упражнения. Словом, расписываюсь словесно в собственном послушании, будто я — ягненок, готовый добровольно быть на привязи.

— Давай подпишу.

Сулим медлит.

— Знаешь, твое согласие на операцию подписывала Камилла. Мне показалось, что девушка, несмотря на юный возраст, в этом плане намного смышленее и разумнее тебя, мой друг. Может быть, я спрошу ее согласия?

— Не смей! — рявкаю. — Сюрприз испортишь. Я в сознании, нет нужды просить Камиллу расписываться в моей беспомощности, потому что это не так. Я даже ходить могу, в состоянии сделать несколько шагов до туалета.

Звучит так, будто я хвастаюсь.

Но мне, как мужчине, полному сил, было на самом деле стремно быть обслуживаемым в вопросах личной гигиены. Так что как только я смог подниматься сам, без посторонней помощи, сразу же отказался от сопровождения в этом вопросе.

— Слишком рано, — буркает Сулим. — Теперь насчет сюрприза. Уверен, что Камилла обрадуется твоему появлению? Она придет завтра. Выпишись, как положено.

— Выписываюсь сегодня. И, надеюсь, ты поможешь мне организовать для нее небольшой праздник?

— И главным подарком для юной красавицы будешь ты сам, что ли?

Друг не упускает ни малейшей возможности меня подколоть, я же сгораю от нетерпения.

Решил выписаться сегодня же. После обеда. Плюс небольшая поездка по городу.

Хочу устроить малышке праздник…

***

Разумеется, Камилла меня не ждала.

Совсем.

Машина со мной появилась во дворе. По настоянию друга путь от машины до дома мне пришлось преодолеть в коляске.

— Звони! — приказал я Сулиму, вцепившись пальцами в подлокотники.

Сулим неторопливо поднялся по ступенькам крыльца, позвонил в дверь. Я прислушался. Когда раздался звук легких шагов, сердце загрохотало быстрее, чем всегда.

— Букет, — попросил я.

— Уверен, что не зря? — нарочно начал тянуть время Сулим.

— Бл… Дай чертов букет, — заскрипел я зубами, увидев, как дверь открывается.

Друг успел передать мне букет и отсутпить в сторону в последний миг.

Дверь распахнулась. На пороге — Камилла. В обтягивающих лосинах и яркой тунике, чуть ниже ее попки. Волосы собраны в легкий, растрепавшийся хвост, в левой руке — телефон.

Она на пороге. Я встаю, с букетом в руках.

Камилла ахает, вскрикивает. Разжимает пальцы.

Телефону — хана, он весело скачет по ступенькам, разбивая экран столько раз, сколько успел подпрыгнуть и жестко приземлиться.

Но мне плевать, куплю красотке новый.

На все плевать, кроме нее.

Мир сосредоточился только на ее изумленном лице, покрывшемся легким румянцем. Темных глазах, вспыхнувших радостью.

Рука прижата к пухлым губам в изумлении.

— Довлат?! Ты… О… Аллах, ты стоишь, что ли?! Уже?!

Она не в курсе. Я не говорил, что выздоровление идет быстрее, чем она думает.

— Разве тебе можно?! О…

Она сбегает вниз по ступенькам.

— Разумеется, ему еще нельзя. Рано слишком! — встревает Сулим.

— Вот. Слышал. Нельзя. Нельзя тебе, садись! Немедленно садись! — сердится Камилла.

Она застывает рядом со мной, нетерпеливо отбирает букет.

— Думаешь, это тебе? — подтруниваю.

— Хоть королеве Великобритании, мне плевать. Ты сядешь немедленно! Скорее же!

Разволновалась, разбушевалась, как стихия. Сулим давится смехом, наблюдая за мной и Камиллой. Я же, наконец, ловлю неугомонную и стискиваю обеими руками.

— Все хорошо. Хорошо, слышишь? Я в порядке. Решил выписаться.

— Нет, еще не в порядке. Я же слышала.

— Сулим, скажи ты ей, а? — прошу.

— Нормально. Жить будет, но постельный режим обязателен. Я вышлю рекомендации.

Только после его слов Камилла обнимает меня в ответ, но быстро отступает и хлопочет, чтобы меня поскорее доставили в дом. Она готовит комнату на первом этаже, в одной из гостевых спален, заявив, что я временно буду жить там.

— А ты? — спрашиваю я. — Поселишься по соседству? Мне нужна будет твоя помощь.

— Да, я обязательно буду рядом, — бесхитростно заявляет Камилла, оборачивается на Сулима. — Вы останетесь на ужин? Я приготовила…

— Он не голоден. Наелся от пуза. За ним начала ухлестывать одна медсестра, такие лепешки ему готовит.., Сытнее не бывает.

Сулим явно хочет возразить, что я просто наглый, старый и безбожный лжец. Но я показываю ему кулак и стреляю глазами в направлении двери.

Понимает.

Прощается, раскланивается, уходит.

Мы с Камиллой остаемся наедине.

Вдвоем.

В целом доме…

Только она и я.

Еще шары, цветы, подарки.

Я не знал, какие цветы ей нравятся, и купил все, какие только были в цветочном магазине. Первый этаж моего дома теперь напоминает цветочную лавку — всюду букеты и горой на полу стоят подарки.

Много подарков для Камиллы, ни на один из которых она даже не взглянула.

Даже обидно немного.

Я так старался, сто лет ничего девушкам не дарил. Тем более, таким, как она.

Камилла же ни один из подарков не распаковала, все бегает, суетится, кровать по десятому разу перестелила, прежде, чем я ее словил за руку и потянул к себе.

— Иди ко мне.

Поневоле я вкладываю в эти простые три слова пугающе глубокую бездну смысла и взрослых намеков…

Глава 25

Довлат Лорсанов

Красавица замирает. Ее лицо как открытая книга.

Заметив мой взгляд, Камилла распускает немного прядей так, чтобы они закрыли ту часть лица, на которой еще красуются следы синяка, оставленного рукой ее отца.

— Нет, не надо. Прошу. Хочу видеть тебя всю. Какая есть.

— Ты не предупредил. Я бы приготовилась лучше.

— Хотел сделать сюрприз. Не удалось, кажется.

— Почему?

— Ты бегаешь, суетишься. Подарки… — киваю в сторону. — Без твоего внимания остались. Ни один не раскрыла.

— Я просто переживаю за твое удобство и комфорт.

— Мне комфортно, — обрубаю нетерпеливо. — Очень.

Камилла отходит от меня, суетится снова, перекладывая мои вещи.

— И ужин. Ужин еще. Что ты хочешь на ужин? Я готовила, но вдруг тебе другое надо?

— Надо. Мне очень надо…

— Что же?

— Твое, блин, внимание. Хватит!

Подкатив коляску, я выхватываю из рук Камиллы рубашку и бросаю ее в сторону, дергаю на себя хрупкую фигурку девушки так, что она влетает ко мне на колени, испуганно взвизгнув.

— Довлат! Тебе нельзя…

— Можно, глупенькая, — меня трясет от чувств.

От желания просто разрывает на клочки, а она…

Она снова такая робкая, угловатая, напряженная.

Будто мы не целовались, как сумасшедшие, всякий раз, когда она приходила ко мне в больницу в эти дни!

— Ты передумала?

Этот вопрос стоит мне больших усилий.

— Не понимаю.

— Передумала? Быть со мной. Замуж выходить. Передумала?

— Нет! — отвечает довольно твердо.

— Тогда в чем дело? Ты меня избегаешь как будто. Из-за коляски? Но это временно. Я восстановлюсь очень быстро, уже хожу понемногу.

— Меня не это смущает, хватит принижать себя.

— Тогда что? Цветами не угодил? Шары не любишь? Там куча всяких дорогих безделушек, от которых девушки без ума. По крайней мере, мне так сказали.

Камилла всплескивает руками.

— Убить тебя хочется. Зачем это все? Столько стараний.

— Все напрасно? Ничего сердцу не мило? Это ты хочешь сказать?!