Более благоприятные условия и большая численность правящей группы позволяют более расточительно относиться к ресурсам и создают предпосылки для тяги к роскоши (того, что не является необходимым, но престижным). Данное явление связано с самореализацией индивида, который своими действиями фиксирует своё положение в обществе. Другим последствием «роскоши ради престижа» является появление и постоянный рост «балластных элементов» в системе (энтропии производительных сил). Будучи не в состоянии самореализоваться, они дают волю своим латентным метапотребностям, которые со временем вступают в противоречие с интересами общества.

Непременная стратификация индивидов внутри редистрибутивной иерархии труда усиливает соперничество внутри элиты, которая адаптирует к ней свою структуру, вследствие чего снижается асабия доминирующего сообщества. Её относительная сила снижается вследствие относительного уменьшения господствующего класса при общем росте населения. В определённый момент количество переходит в качество: превысив асабию доминирующей группы, её подданные поднимают восстание и меняют власть. После перидо неурядиц её добивается очередная иерархия труда с сильной асабией.

Ибн Халдун приводит количественную оценку скорости десинхронизации господствующих групп для стран Магриба: от учреждения до падения династии (государства) обычно проходит четыре поколения, хотя в состоянии упадка династия может иногда существовать в пятом и шестом поколениях. Достоинством теории ибн Халдуна являются чёткие формулировки, позволяющие формализовать динамику доиндустриальной иерархии труда в условиях внешней угрозы. Вместе с тем она не объясняет причины активности той или иной группы в борьбе за власть, ибо индустриальный коллективизм по своей природе инертен.

Сельская община, находящаяся в условиях постоянного давления со стороны власти, не заинтересована увеличивать производство избыточного продукта, поскольку большая часть его будет отобрана. Урбанистическая культура долгое время сохраняет аналогичный императив по отношению к выработке, норме и/или производительности труда295. В частности, цеховые ограничения на нормы времени труда и норму выпуска изделий средневековых ремесленников имеют ту же природу, что и сельские общинные нормы. Они долго сохраняются и позже в индустриальную эпоху, когда произошло формирование наций, институтов гражданского общества и были заложены первоосновы научно-технического прогресса.

„…Винтовка рождает власть…” (Мао Цзэдун)

Неравенство между людьми имеет множество оттенков, которые влияют на структуры общества. Удовлетворительного функционального объяснения его истоков нет и быть не может, ибо любая попытка – это сделать представляет собой спорную гипотезу относительно природы человека, либо базируется на petition principii, т.е. представляет собой объяснения через объясняемое296.

Между тем, различия между людьми существуют и определяются следующими четырьмя факторами. К ним относятся:

1) биологический (генетический),

2) физическая среда обитания, в частности климат, ландшафт, доступность ресурсов,

3) отношение к труду, его конечному результату, как текущему, так и интегральному297. Эти различия возникают как на текущем уровне соперничества, так и от места в иерархии труда,

4)  накопленная технологическая и ментальная298 культура, содержащая опыт, мотивацию и метапотребности.

Одна часть этих различий устраняется или нивелируется благодаря обучению, а другая путём изменения парадигмы развития, приводящая к изменению потребностей и, соответственно, иерархий труда. Именно рутинный труд, как труд необходимый в обществе, порождает социальное неравенство. Оно определяется местом индивида в иерархии труда299, позволяющее ему распоряжаться или владеть излишками труда, и иерархией потребностей, которая не зависит от доминирующего вида собственности на средства производства. Прогрессирующее разделение труда формирует, возобновляет и постоянно культивирует социальное неравенство и классы.

Оперируя категориями потребностей можно утверждать, что появление труда и его разделение является реализацией потребности индивида в безопасности самой жизни (защите от биологического нападения несоциального биологического окружения). Потребность человека в безопасности обеспечения материального существования в процессе контактов с внешней срелой и социально близким (родственным) окружением стало причиной возникновения иерархий труда, эксплуатации и правил, которые её регламентируют и воплощены в праве. Соперничество с другими иерархиями труда за ограниченные ресурсы является первопричиной формирования протогосударств и связанных с ними этических и моральных норм, а также чувства прекрасного, воплощенных в культуре.

Возникновение и развитие первых государственных институтов является долгим процессом, связанным с появлением цивилизации. Они появляются не вследствие неравного распределения продукта и связанной с ним статусности, а являются результатом увеличения плотности населения. Он становится причиной появления общественной потребности в распределении ресурсов, распределении избыточного продукта и/или выполнения других общественных функций, которые невозможно разрешить на групповом уровне. По мере их выделения и развития в процессе общественного разделения труда происходит изменение системы потребности и мотивации, как ее исполнителей, так и остальных членов иерархии труда.

Государственность правомерно рассматривать как предметную форму структуры общества, возникшего из общественного разделения труда, и материализованную в форме протополиса. Будучи принципиально новым этапом социальной интеграции, возникшим вследствие неолитической технологической революции, изначальная урбанистическая культура является первоисточником современной цивилизации. Первотолчком на этом пути стало разделение первых объединений людей на две половозрастные группы300, установление половых запретов, возникновение семьи. Вслед за этим произошло объединение культурных и технических потенциалов человеческих групп, заместившее конфликты за ресурсы, преобладавшие в эпоху присваивающего хозяйства.

Археологические исследования дают для Передней Азии в конце неолита (Х тысячелетия)301 следующую картину:

1. Освоив земледелие, охотники и собиратели перешли от кочевого к полукочевому, а затем оседлому образу жизни. Численность общин выросла с 50-60 человек до 150-200.

2. Экономико-технический баланс общин был настолько скуден, что накопления богатств не происходило и сохранялось социальное равенство.

3. С оседлостью наметился прогресс поселений и произошёл переход от одного общего жилища, к нескольким строениям одинакового типа.

4. При переходе к оседлости произошло разделение функций между пастухами, земледельцами и охотниками. Кроме того, выделилось особая группа лиц, стороживших поля от набегов животных и угодья от чужаков302.

5. Общественное разделение проявлялось только в виде выделения особо почитаемых людей, связанных с функциями обороны (воины) и накопления знаний (жрецы).

Примерно по такому же сценарию развивались остальные земледельческие общества. Степные и таёжные объединения, ресурсы которых более ограничены, остались на полукочевом этапе развития. Вследствие этого их социальный прогресс шёл по тому же сценарию, но в разы медленнее.

Специфика жизни охотников и собирателей, перешедших к скотоводству и земледелию, распространило традицию родовой реципрокации, основанной на ведении общего хозяйства и взаимного обеспечения всех членов рода. Внутри него ещё не существует таких понятий, как самоидентичность, собственность и/или принуждение к труду. Соответственно, у них первоначально отсутствовало понятие собственной выделенности и отличия чужой культуры, как и норм, их определяющих.