-Ммммм, - его уже совсем взрослая кровиночка простонала, подавая признаки жизни.

-Соня! – крепко обнял ее, не заметив, как по его щеке скатилась скупая слеза. Первая слеза за долгие годы, словно осколок, застрявший в сердце Кая… – Что же я наделал, Соня!

Поднял на руки ее неподвижное тело. Тишина пугала, а в голове слышал свой пульс. Ему казалось, это так отчаянно бьется Сонино сердце. Вырывается из ее груди, чтобы уцепиться за жизнь.

-Куда ты ее несешь? – встретил в коридоре Анну. Как всегда, с недовольным лицом и с сигаретой в руках.

-Ань, не до тебя сейчас. Видишь, ребенку плохо! – огрызнулся Леонид.

В тот момент его волновала только родная дочь. Он всю жизнь был атеистом, но впервые начал молиться. Как умел… Вернее, как не умел, потому что ни разу до этого дня не молился.

«Спаси ее, умоляю…»

«Только если поклянешься, что отпустишь ее. Если поклянешься, что никогда не причинишь ей вреда», - услышал он ответ в своей голове. Конечно, с ним не говорил Бог. Просто произошло обострение… Он и раньше слышал голоса, но с помощью горстки таблеток, прописанных психиатром, умело подавлял свои приступы. С его развивающейся шизофренией он не имел права работать в органах, только никто не знал об его «маленькой» проблеме.

«Клянусь» - поклялся он голосу в своей же голове. Но эта клятва лично для него означала многое… Ведь он, действительно, был уверен, что говорил с самим Господом, в которого никогда не верил.

Все проходило, как в тумане. Припарковал автомобиль у городской больницы. Его Соню куда-то увозили на каталке. Он волочил ноги следом…

«Оставайтесь здесь» - приказал кто-то ему. А он не находил себе места. Крутился в зале ожидания, словно это что-то могло изменить… Ходил по кругу и вспоминал… И с каждым воспоминанием ненавидел себя все больше и больше.

Вот Соне 7. Она пошла в первый класс. Помнит, как радостно Сонька махала ему ладошкой со школьной линейки, заметив отца в толпе. А он раздраженно отвел в сторону взгляд. Его дочь опять его раздражала. Другие дети стояли смирно, а она глупо улыбалась ему.

Вот Соне 9. Она случайно пролила на пол глинтвейн, который сама сварила и несла в комнату отцу. Леню замучили боли в горле, а согревающий напиток отлично его бодрил. Он с трудом сдержался, чтобы не выпороть девочку ремнем. Потому что не хотел быть похожим на отца… Отца, который его самого постоянно бил за малейший проступок. Он его ненавидел, но очень боялся. А еще больше ненавидел мать, которая ничего не делала для того, чтобы защитить сына.

Он не хотел быть похожим на отца. Но сам того не замечая, стал еще хуже, еще жестче, еще более жестоким.

Вот Соньке 13… У нее началась первая менструация. Девочка была дико напугана, потому что никто не объяснил, что это нормально, что так должно быть.

-Мам, мне кажется, я скоро умру! – на полном серьезе обратилась она к Анне. –У меня кровь… Оттуда! – шепнула она женщине, боясь, чтобы не услышал отец. Но Леня слышал и только ухмыльнулся. Да и сама Анна поступила не лучше:

-Вот дуреха мелкая! – рассмеялась она в голос.

-Не бойся, жить будешь! – сухо сказал Леня своей дочери. – Это твой организм взрослеет! – в этот момент нахмурил брови. Знал он, что происходит, когда организм взрослеет. Сам ведь был в ее возрасте. – Не вздумай шляться, поняла?! – с ненавистью посмотрел на дочь. – Если узнаю, что ты с мальчиком общаешься, прибью вас обоих! – Соне не нужно было говорить несколько раз. Она никогда не перечила родителям. Потому что знала, что это бессмысленно. –Не смей позорить семью! – снова пригрозил он, видимо забыв, что сам женился в 17, а через 5 месяцев у него уже была новорожденная дочь.

-Какой же я ужасный отец! Бедная, бедная Соня! – прижал кулаки к лицу, сдавливая глазные яблоки согнутыми указательными пальцами.

-Стрельников? – Леонид поднял глаза на подошедшего врача.

-Да, Стрельников… Как моя дочь? – с надеждой смотрел он на специалиста.

Сеня устало потер переносицу. Ночная смена выдалась тяжелой. Несколько рожениц, а под утро еще эта девочка поступила с кровотечением. Пришлось действовать немедленно.

-Мы сделали все от нас зависящее. Ваша дочь стабильна, ребенок не пострадал. Никаких внешних повреждений не обнаружено, аномалий развития плода не выявлено. Нам удалось остановить кровотечение. Но пока что Ваша дочь спит, ей нужен отдых.

-Секунду? – Леонид нахмурил брови. – Что значит, ребенок, плод?

-Так Вы не в курсе? Ваша дочь беременна… - похлопал Сеня по плечу Леонида. – Поздравляю.

-Беременна… - выдохнул Леонид. Стало как-то очень душно, и шею стало сдавливать, словно кто-то затягивал туго галстук. Хотя Леонид никогда галстуков не носил. –Какой же я идиот! – оперся головой о стену и смотрел в пустоту.

Если бы он мог все исправить… Вернуться в прошлое и изменить непоправимое. Нет, не на несколько часов ранее. На 21 год ранее, выбрать семью, а не карьеру. Быть нормальным отцом, хотя бы постараться…

Смена Сени подходила к концу. Он уже представлял, как поедет домой, ляжет в теплую постель и моментально отключится, желательно часов на 20, до следующей смены.

Только его мечтам не суждено было осуществиться. Мобильник в кармане халата громко заорал противной трелью. Звонил Виталик… Отвечать не хотелось, зато дико хотелось спать.

-Ладно, Виталь, что у тебя… Говори быстро, я с ног валюсь! – раздраженно ответил он на звонок.

-В таком случае тебе лучше присесть. У нас беда, Сень… Данька… - Сеня никогда не слышал Виталю таким растерянным. Кажется, сердце на секунду остановилось, ведь мозг уже рисовал наихудшие расклады.

-Что, Данька!? – не своим голосом спросил он. И хорошо ведь, что сел… А то мог реально отключиться от случившегося шока.

-Данька в больницу Вашу попал. Сейчас в реанимации, говорят, состояние тяжелое. Мне мать его звонила. Я уже еду…

-Что случилось?

-Я толком не понял… Знаю только, что все плохо. 50 на 50. Неизвестно, выживет ли. Все зависит от его желания жить.

-Твою ж мать, Данька… Что могло стрястись! Черт побери! – Сеня побежал в сторону реанимации. Сердце бешено стучало. Ведь вчера с ним общались… Даня рассказывал, что влюбился. Обещал познакомить с его девочкой…

Несколько часов назад

Пока Георгина Витальевна ломилась в дверь собственной дачи, Альберт времени зря не терял. Набрал номер службы спасения, ведь знал, что в подобных ситуациях не стоит медлить – каждая секунда на счету. Не было времени и для того, чтобы доставать свою коляску.

Поэтому, как был, «выбежал» из автомобиля на одних руках, ползком продвигаясь к Георгине, которая уже разбила окно и пыталась проникнуть внутрь, несмотря на раскаленные языки пламени. Каким-то чудом Альберт успел ухватиться за ее ботинок, мешая совершить наибольшую глупость.

-Пустите меня… Отпустите! Там мой ребенок! – вырывалась она, но Альберт держал ее ногу, словно прикрепил наручниками.

-Георгина Витальевна, не дурите! – женщина сдалась, опустив ногу с оконной рамы. – Вы не можете знать наверняка!

-Вы не понимаете, я чувствую… Знаю, что мой мальчик там! – слегка покрасневшими от легких ожогов ладонями она указывала на окно.

-Здесь не пройти! – Альберт скривил губы, глядя на дымящуюся входную дверь. – Есть черный ход?

-Черный ход?! – спросила то ли у Альберта, то ли у себя самой. – Конечно же! – ничего не объяснив, рванула по двору, пересекая его, чтобы оказаться с противоположной стороны дома. Очень обрадовалась, когда ей удалось отворить дверь. Огня здесь не было, но помещение было полностью заполнено едким дымом.

Альберт полз следом, не обращая внимания на холод и на то, что его живот уже окоченел. Ноги, наверняка, уже тоже были ледяными, только он их не чувствовал.

Георгина Витальевна сняла с себя шарф и накрыла им нос. Не было времени искать воду, чтобы смочить шерстяную ткань. Женщина в тот момент не думала ни о чем, кроме как спасти своего ребенка. Не думала она и о том, что, скорее всего, сама тоже погибнет. Сделала глубокий вдох и вошла внутрь. Надеялась на то, что сможет как можно дольше не дышать, ведь когда-то в юности занималась плаванием и могла задерживать дыхание почти на 2 минуты.