Разница была лишь в том, что звонок от любовницы был осуществлён не на стационарный, а на мобильный телефон. А ещё, нужно отдать должное Галине, всё обошлось без хамства и угроз, но от этого легче не было.

Судя по всему, Геннадий не хотел разводиться с Любашей, как и брать ответственность за свои действия. Он требовал от любовницы избавиться от ребёнка, ссылаясь на несуществующую болезнь жены.

Кроме того, открыл семейную тайну, хотя всегда говорил, что Севка ему родной сын. Разве такое можно простить? В этот их приезд Геннадий предложил жене поехать на кладбище вместе, хотя раньше всегда отпускал её одну. Любаша отказалась.

— С чего это вдруг? Ты же сам говорил, что кладбище вызывает у тебя чувство тоски?

— Просто не хочу, чтобы ты ехала туда одна.

— Не нужно, я справлюсь сама.

Убирая могилу первого мужа, Люба была погружена в собственные мысли. Хоть и больно, но пора что-то решать. Люба не жалела о годах жизни с Геннадием. Как бы там ни было, она была с ним счастлива.

Однажды она дала себе зарок никогда больше не унижаться перед мужчиной. Лучше остаться одной на склоне лет, чем жить во лжи, тем более, что жизнь больше никогда не будет прежней.

Дети уже взрослые, Всеволоду исполнилось 18, Василисе 17, а Володе уже почти 15 лет. Нет нужды ради детей создавать видимость семьи. Люба собиралась обо всём поговорить с Геннадием сразу после возвращения домой.

Он с облегчением выдохнул, едва жена переступила порог:

— Ну слава Богу, я тебе звоню, а ты не отвечаешь.

— Я была за рулём. Ты один? А где дети?

— Они поехали к бабушке с дедушкой.

— Может это и к лучшему, поговорим без свидетелей.

— Любимая, ты меня пугаешь.

— Не пугайся, это не смертельно. Во всяком случае, мне уже не больно.

— Люба, не томи. Ты сама не своя, что с тобой происходит?

— Я хочу развестись.

— Что? Ты с ума сошла? — Геннадий хватал ртом воздух.

— Нет, не сошла.

— Так я и знал, что-то здесь не чисто. В последнее время ты ведёшь себя очень странно. У тебя появился другой?

— Нет, это у тебя появилась другая. И, как мне стало известно, через несколько месяцев появится кто-то третий. Я знаю о твоём романе с Галиной и о его последствиях тоже.

— Ты о чём, Люба? Я ничего не понимаю.

— Хватит притворяться, Гена. Имей мужество во всём признаться, а то смотреть противно.

Под пристальным взглядом жены Геннадий сразу как-то сник, плечи его опустились. Он производил довольно жалкое впечатление, отрицать что-либо было бессмысленно, а оправдываться бесполезно,

Люба обо всём знала и, судя по всему, прощать не собиралась. Ребёнок, которого ждала Галя, стал отягчающим обстоятельством. Генка и сам не знал, как так вышло, потому что всегда любил жену и много лет сохранял ей верность. Он изменил только раз, но это не оправдание.

В тот день с утра был светло и солнечно, а после обеда сгустились тучи, небо нахмурилось и в воздухе запахло грозой. Как будто сама природа была солидарна с Любой и негодовала против поступка её мужа.

Разговор оказался трудным и мучительным для обоих, хоть Любаша и обмолвилась, что ей уже не больно. Внешне она сохраняла спокойствие, но внутри всё переворачивалось. Да и как иначе, шутка ли, больше 18 лет вместе?

Многое было пережито за эти годы, но они выстояли и всё преодолели во многом благодаря поддержке друг друга. Даже самые страшные невзгоды легче перенести вместе, нежели делать это поодиночке.

Казалось бы, живи да радуйся, семья не бедствует, дети выросли, оба ещё молоды, в самый раз пожить для себя. Но нет, видно судьбе было угодно, чтобы они разошлись, как в море корабли.

Возможно, Геннадий не выдержал испытание медными трубами, когда возгордился, приписывая все заслуги по процветанию компании себе? Кто знает, что ещё он мог наговорить Галине в пылу страсти?

Любаша смотрела на мужа и искренне не понимала, как так вышло, что она до последнего ничего не замечала? Генка поди потешался, когда говорил, что по-прежнему её любит и благодарен Богу за такую жену.

А сам проводил время с любовницей, этой самой Галиной. Люба всё-таки не удержалась и навела о ней справки. Женщина работала у них не так давно, чуть больше полугода. С прежнего места работы уволилась из-за переезда в Тюмень.

В компании как раз освободилась вакансия экономиста, прежняя служащая ушла в декретный отпуск. Нареканий по работе Галина не имела, была исполнительна и трудолюбива. Надо сказать, даже чересчур, раз помимо работы успевала крутить шашни с шефом.

На самом деле любовнице мужа вовсе не 30 лет, а все 35. Тут бы Любаше насторожиться, всё-таки Галина солгала, но она посчитала, что в этом нет ничего странного. В конце концов, многие женщины убавляют свой возраст. Даже если 35, это всё равно гораздо меньше, чем 48.

— Скажи хоть что-нибудь, или тебе настолько всё равно? — спросила Люба, не выдержав тягостного молчания.

— А что тут скажешь? Виноват, было, не отрицаю, — ответил Геннадий, махнув рукой.

— Хорошо, что не отрицаешь. Но, помнится, мы договаривались, что если вдруг так случится и кто-то из нас разлюбит, мы будем честны друг с другом и прямо об этом скажем.

— Так в том то и дело, что я тебя по-прежнему люблю и не хочу терять.

— Гена, хватит держать меня за дуру. На протяжении полугода ты имел связь на стороне, дошло уже до того, что твоя любовница забеременела, а ты всё нюнишь про свою мифическую любовь.

— Какие полгода? Ты о чём, Любаша? У меня с ней было только один раз и это случилось чуть больше месяца назад, после корпоратива в честь годовщины создания филиала. Ты ещё не захотела идти со мной, а потом не приехала, чтобы забрать с праздника, хотя мы с тобой об этом договаривались.

— Да, ты тогда заявился посреди ночи и был сильно пьян. Теперь-то мне понятно, где ты был на самом деле, — устало произнесла Любаша.

— Если бы ты за мной приехала, ничего бы этого не было.

— То есть я ещё и виновата в том, что ты не удержался от соблазна завести интрижку с подчинённой?

— Нет, я неправильно выразился. Ты вообще ни в чём не виновата.

— И на том спасибо. А что касаемо почему я не пошла на праздник и потом не приехала за тобой, так ты же помнишь, как болел Севка? Он весь горел, температура под 40, как я могла его оставить?

— Помню, но я так ждал твоей поддержки. Ты ведь знала, что для нас обоих это важно?

— Знала, но здоровье ребёнка важнее.

— Какой он ребёнок? Всеволод уже взрослый и самостоятельный, таблетку он мог бы и без тебя выпить.

— Для меня мои дети всегда будут детьми, вне зависимости от возраста. Жаль, что для тебя мой сын оказался чужим.

— Ты о чём, Люба? Севка и мой сын тоже, я переживаю за него не меньше тебя.

— Ага, настолько сильно переживаешь, что рассказываешь по пьяни своей любовнице, как женился на мне из милости, только потому, что пожалел беременную брошенку?

— Никогда и никому я такого не говорил и не скажу, каким бы пьяным ни был. Ты же знаешь, что я вообще пью редко? Да, я оказался не таким святым, как тебе бы этого хотелось, но не приписывай мне лишнего, Любаша.

— Да ничего мне не хотелось, не нужна мне твоя святость. Просто я думала, что заслужила искренности и честности с твоей стороны. Ну полюбил другую, так бывает, против этого я бессильна. Но нет, ты повёл себя, как последняя скотина, полгода наставляя мне рога.

— Ещё раз повторяю, у меня если и было что с Галиной, то только один раз. И, если хочешь знать, я вообще ничего не помню.

— Пить меньше надо. Она что, силой тебя на себя затащила? Ты смешон и жалок. Вместо того, чтобы поехать домой, ты поехал в дом к чужой женщине и оказался в её постели.

— В том-то всё и дело, что я поехал домой. Галина была единственная, кто в тот вечер не пил, она и предложила меня подвезти. Моя ошибка была в том, что я согласился, вместо того, чтобы вызвать такси.