А разве можно работать в таких условиях? Когда постоянно чувствуешь на себе его взгляд. Когда тебя саму тянет к нему, как магнитом. Когда стоит посмотреть на его губы, как мгновенно вспоминаешь их вкус.

Кажется, это выше моих сил. И эти пару недель будут самыми длинными в моей жизни.

Выхожу из душа и разглядываю свое обнажённое тело в зеркале, по которому скатываются капельки воды. Провожу пальцами по длинному шраму на ребрах под грудью, на левой стороне. Там, где когда-то на пару с Глебом сделали почти одинаковые тату. А сейчас этот шрам как само напоминание о том, сколько боли причинил мне этот человек. Нет. Я не сводила татуировку. Надпись: Это сердце принадлежит только ему. Все еще на месте. Только теперь читается довольно-таки плохо. Потому что перечеркнута тонкой кривой белой полосой, оставленной канцелярским ножом. Я сама сделала это. В тот самый день, когда узнала от Кирилла, что Глеб улетел за границу.

Ведь даже после того, как Марк получил то самое смс от него, в котором говорилось, что они в расчете. Какая-то часть все равно отрицала и не хотела верить в то, что Грачевский использовал меня, чтобы отомстить сводному брату. Я же была влюбленной дурочкой, поэтому пыталась оправдать его. Потому что все еще помнила его серо-синие глаза, которые, казалось, не могут лгать, и слова, что он говорил накануне. О том, что любит и хочет начать все сначала. Я и вправду хотела верить ему. До последнего надеялась, что это просто чья-то злая шутка. Что кто-то провернул с телефоном Глеба то же самое, что с телефоном Марка. Хотела встретиться с ним и потребовать объяснений. Даже если он просто хороший актер и действительно воспользовался мной в своих целях, то пусть лучше скажет мне это в глаза. Решила тогда. Разве я не заслуживала правды?

Шли дни, а телефон Грачевского так и был отключен. Да и в своей квартире он не появлялся, как, собственно говоря, и в «Аполлоне». Никто из друзей не знали, где он. От Гришки я узнала, что Глеб переписал свою долю в фитнес-клубе на Кирилла и что у «Драйв Денс» тоже сменился хозяин.

Я с ума сходила от неведенья, как это уже однажды было, когда он с кем-то подрался и у него были проблемы. И как верный Хатико, часами проводила на лестничной площадке между нашими этажами в надежде, что он появится. Но этого так и не произошло.

В один из дней, когда я вышла на площадку, чтобы выбросить мусор, то услышала шум открывающегося замка его квартиры. Бросилась к лестнице, оставив пакет с отходами около двери нашей квартиры, так и не забросив в мусоропровод. Я постучалась, но дверь мне открыл не Глеб, а Кирилл, на котором, кажется, не было лица. Он был бледным и осунувшимся, словно ни спал и не ел целую вечность. Да и в принципе вид у него был очень усталым.

«…- Привет, – Произнес друг надломленным голосом, словно в его горле застряли невыплаканные слезы.

- Где он?

- Его нет.

Я словно превратилась в глыбу льда от этих слов.

- В каком смысле нет? – Дрожащим голосом переспросила я. И выдохнула только тогда, когда прозвучал ответ.

- Он улетел за границу.

- Надолго?

- Навсегда.

- Как это?

- Самолетом, Юль, – Резко ответил Кир. – Прости. Просто я и сам нехрена еще не понимаю. Пару дней назад позвонил его отец и сказал, что он улетел. Что ему якобы предложили стажировку и место в одной очень крутой звукозаписывающей компании. И что решать было нужно срочно. Ведь такой шанс выпадает только раз в жизни. И он свой выбор сделал.

- Но, а как же ты, Крис и Полька? Где она, кстати?

-В доме малютки – В голосе друга было столько отчаянья, что сердце разбивалось на осколки. – Службы изъяли ее в день выписки из больницы. Ведь Виталик пропал, Глеб улетел, а мне еще нет 18. Ты прости, Юль, ладно. Но мне пора. Я заехал, чтобы забрать остатки вещей, потому что скорее всего, квартиру продадут или будут сдавать. – Я кивнула, все еще прибывая в шоке. Кирилл закрыл дверь…»

Вернулась домой, забыв про мусор, что так и остался стоять на лестничной площадке. В тот момент даже еще не знала, как реагировать, находясь как будто в каком-то трансе. Потому что поняла, что Глеб оказался еще большей сволочью, чем могла себе представить. Да как он только посмел бросить брата и сестер в такое время? А после, в тот вечер, точно так же стояла напротив своего отражения. Как не странно, но я даже не проронила по нему слезинки. В грудной клетке словно образовалась пустота, темная, пугающая и болезненная. Не задумываясь, провела лезвием по татуировке. Боли не чувствовала. Наверное, душевная боль перебивала физическую. Мне хотелось неживую вырезать эту надпись, как это сделал Грачевский с моим сердцем. Занесла нож, чтобы повторить свое действие еще раз. Но острее так и не успела коснуться кожи. Меня остановил Марк. Он выбил дверь в ванную и перехватил мою руку. Видимо, испугался, подумав, что хочу свести счеты с жизнью.  А я не собиралась обрывать свою жизнь, хотела лишь только избавиться от напоминания о нем. Как оказалось, сводный брат стучался в дверь и пытался до меня докричаться, а я словно оглохла и не слышала ничего из этого. Поэтому он и снес ее с петель.

Марк обработал и перевязал рану, а потом укачивал на своих руках, как маленького ребенка. Обещал, что увезет меня подальше от этого города и что всегда будет со мной рядом. Это обещание Сводный сдерживал и по сей день.

Мы знали, что мама и отчим не отпустят меня просто так в Париж вместе с Марком. Тем более на столь длительный срок. Поэтому мы и объявили себя парой. Родители, конечно, были в шоке, но смирились. И в итоге отпустили нас. Так мы и стали жить вместе. Два человека, сердца которых были разбиты.

Беру из холодильника бутылку красного вина, наливаю бокал. Ведь нужно как-то расслабиться, иначе ураган мыслей, блуждающих в моей голове, не позволит уснуть. Усаживаюсь за кухонный стол и набираю номер сводного брата по видеосвязи. Сейчас мне как никогда нужна поддержка близкого человека, хочется высказаться и попросить совет. Конечно, я бы могла набрать номер Фроловой, но наверняка она уже спит в это время. Да и меньше всего на свете хочется, чтобы ее муж услышал этот разговор. И узнал о том, чего знать не должен.  Брат отвечает на втором гудке.

- Привет, Красотка. Вау, ты теперь блондиночка. Тебе идет.

- Привет, Марк.

- Ау, систр. Что с твоим настроением? Кому морду набить, - пытается пошутить он.

И я выкладываю ему все как есть. Кому еще, если не ему.

- Может, тебе все-таки стоило его выслушать? – Спрашивает он, когда я заканчиваю. – Эта история с его отъездом мне не нравится. Мутная какая-то она. Он ведь так за близнецов трясся. Даже тебя в свое время братику уступил, а сам их кинул. А сейчас вернулся и прекрасно общается с братом. Так не бывает. Да и тебе не кажется странным, что человек, работающий в крутой заграничной звукозаписывающей компании, не знает обязанностей менеджера?

- А ты прав. Я как-то даже об этом не задумывалась. Может быть, он просто дурачится?

- Может. А может, он там вовсе и не работал. Решать, конечно, тебе. Но я бы посоветовал вам поговорить. Вам нужно раз и навсегда расставить точки. Иначе ты не сможешь жить спокойно дальше. Твой гештальт будет не закрыт.

- Марк, я больше не хочу впускать этого человека в свою жизнь.

- Как хочешь. Если нужно, ты только свистни, и я прилечу.

- Не нужно. Заканчивай работу с контрактом. Иначе папа тебе не простит.

Да, Александра Ивановича я стала называть папой. Правда, в основном за глаза. При личных встречах я делала это редко. Стеснялась. А вот он меня открыто называл дочкой.

- Ну-у завязывай грустить. – Он смотрит на часы. – И если я все правильно подсчитал, то с днем рождения, систр! – Улыбается мне и подмигивает через экран. Это в Париже сейчас день, а у нас уже глубокая ночь.

Смотрю на время - 00.02.

- Ты первый, кто меня поздравил. –Улыбаюсь в ответ.

- Как и всегда. Желаю тебе стать счастливой. И пообещай, что не будешь в этот день сидеть дома, а оторвешься где-нибудь с друзьями.