-  Ждал доставку еды из ресторана и придумывал, под каким бы предлогом тебя ко мне заманить. – Улыбается, явно своим воспоминаниям. - Когда в дверь позвонили, я отчего-то подумал, что это ты.  Но это был Серый, который по просьбе Марка привел ко мне Эллу.

Улыбка с его лица бесследно пропадает. Он закрывает глаза, облокотившись головой о стену.   Замечаю, как дрожат его руки, а на скулах ходят желваки.

- Элла принесла мне флешку, на которой было полное видео. На нем Крис была почти в бессознательном состоянии. Эта сволочь Виталик, мой бывший отчим, опоил ее какой-то дрянью и передал на развлечение Тимуру и его друзьям. Кристина даже не могла сопротивляться. Единственное, что сестренка делала, пока эти мрази пользовались ей, как резиновой куклой, так это звала на помощь твоего сводного брата. Не знаю, как эта запись оказалась у Фила и Вики, но именно оттуда они вырезали фрагмент, чтобы подставить Марка. И Тимур с дружками уже не в первый раз проделывали нечто подобное. У них была отработанная схема. Обычно жертва даже не помнила, что ее изнасиловали. Конечно, физически то все равно понимала, бесследно такое пройти не может. Все равно остаются какие-то болезненные ощущения, синяки или дискомфорт.  Но вот вспомнить, как все произошло, она не могла. А если что-то и вспоминала, то они ей угрожали видеозаписью, как это было с Матвеевой. Даже представить страшно, сколько девчонок еще побывало на их месте.

Слезы скатываются из глаз крупными каплями. Стоит только представить, что пережили мои подруги. Ведь когда-то и Вику я считала таковой. Однако сейчас, после всех ее поступков, мне не особо жаль девушку. Хотя даже врагу не пожелаешь оказаться в такой ситуации. А вот за Кристину мне действительно больно. Внутри все скручивается в тугой узел. Бедная моя девочка, как она вообще пережила все это. В горле появляется тошнотворный ком, а в памяти всплывают странные вопросы. Что задавала подруга накануне нашего школьного выпускного по типу: была ли у нас кровь при первом разе или же: «… - Юль, Нат, а как вы думаете, можно ли так крепко спать, что не почувствовать физическую близость? ...» - Звучит в голове голос подруги.

И почему? Почему мы с Фроловой ничего не заподозрили, когда Крис нам их задавала?

Мы должны были!

Должны!

Должны были догадаться, что что-то здесь не так. Помочь ей. Поддержать. И тогда, возможно, смогли избежать той трагедии.

- Я бы никогда тебя не оставил, - Прерывает мои размышления Глеб. – Но тогда… - Он закрыл ладонью глаза, – Когда увидел все это. Меня словно переклинило. – Приподнимает голову, встречаясь со мной взглядом. И я понимаю, почему он прятал глаза. Потому что в них застыли слезы.

Нет. Он не плакал. Но ему явно было больно все это вспоминать. Мне хочется броситься к нему и обнять. Утешить. Но я не решаюсь. Боюсь спугнуть это откровение.

- Я любил тебя. И люблю до сих пор. Но Крис - моя сестра. – Его голос не громкий, но каждое слово насквозь пропитано болью, что кажется, что я физически ее ощущаю. - А я не смог ее защитить. Ведь это из-за меня они выбрали ее к себе в жертвы. Из-за меня. Понимаешь? У меня был конфликт с Тимуром и Дамиром. Ну, ты помнишь, из-за драки. После которой нам с пацанами пришлось отсиживаться в загородном доме Тагира.

Кивнула.

Я отлично помнила то время. Кажется, именно с того момента и пошло все наперекосяк у нас с Глебом. И Тимура этого тоже помнила. Мерзкий тип. Ведь это перед ним мы разыгрывали спектакль а-ля влюбленная парочка с Марком.

- И это мне они хотели отомстить. Знал, что эти ублюдки отмажутся от ментов. Потому что родственники Тарханова. Как и знал то, что иду на верную смерть, когда в тот вечер поехал к Тимуру. Но я не мог поступить иначе. И оставить этих уродов безнаказанными. Найти этого ублюдка было пятиминутным делом. Один звонок и адрес был у меня. Мне не без труда удалось миновать пост охраны, но домой к нему все-таки попал. А там… В общем, завязалась драка. Ну как драка – Горько усмехнулся. – Я его просто избивал. Не помню, откуда там взялся пистолет. Все было как в тумане. Помню, как пытался забрать направленное на меня оружие. И как прозвучал выстрел. Не знаю, кто из нас выстрелил. Может быть я, а может он и сам. А потом меня скрутила охрана, вырубив шокером. Видимо, прибежали на шум выстрела. Первый раз пришел в себя в машине со связанными за спиной руками. Хватило пару секунд, чтобы понять, что меня передали не ментам, а людям Тарханова.  Стоило им заметить, что я пришел в себя, они снова меня вырубили. На этот раз приложив хорошенечко по голове. Второй раз очнулся на бетонном полу в каком-то подвале. И следующие двое суток для меня прошли как в агонии. По видимости, Богдан им дал распоряжение не убивать меня до его приезда. Но вот запрета трогать меня у них не было. Так что Дамир отыгрался на мне по полной. – Глеб оскаливается и сжимает кулаки.

- Твои шрамы… - От его рассказа становится тяжело дышать. Даже договорить полностью свой вопрос у меня не выходит. Потому что горло все сильнее сдавливает спазмом.

- Да. Я получил их  тогда. В начале люди Тарханова меня просто избивали до момента, пока не отключался. А когда приходил в себя. Били снова. И так раз за разом. Но с каждым разом я находился в отключке все дольше. И, наверное, им это наскучило, потому что до следующего вечера больше не трогали.  А вот уже потом ко мне заявился Дамир на пару с каким-то дружком. Таким же отморозком, как и он сам. Он не смог простить мне, что я тогда отправил его в больничку, а свое поражение на ринге тем более. Поэтому на следующие сутки этот подвал превратился в настоящую пыточную. Эти психи знали, что жить мне оставалось недолго. Поэтому и превратили в свою игрушку. Приказали меня приковать наручниками к батарее. А сами установили и накрыли там стол, за которым выпивали. Знаешь, это был отдельный вид пытки, потому что уже вторые сутки был без еды и воды. А они прекрасно это знали. И если до жратвы было пофиг, то вот жажда была адской. Эти ублюдки разыгрывали меня в карты. Победитель мог нанести несколько ударов на свое усмотрение. Они тушили об меня сигареты, били какой-то палкой типа розги, рассекая кожу, наносили порезы, ломали пальцы, даже парочку ногтей вырвали. Просто ради забавы. Все ждали, когда начну кричать, но уж этого удовольствия я их лишил, – Непонятно чему улыбается Грачевский. – Их это здорово раздражало. Я специально провоцировал Дамира, и в какой-то момент он не выдержал, слетел с катушек и снова начал избивать. И я отключился. Если быть честным, этого и добивался. Потому что лучше уж быть в отключке или вообще сдохнуть, чем терпеть все эти издевательства. Но последнее, что запомнил, это то, как эти твари сломали мне руку.

Я больше не могу держать себя в руках. Это даже слышать ужасно. А представлять, как издевались над твоим любимым человеком - тем более. Пересаживаюсь ближе к Глебу, так что мы теперь соприкасаемся плечами. Мне хочется его обнять так крепко, насколько это возможно. Но единственное, что себе позволяю, это взять руку и сплести наши пальцы.

- Не надо.

- Что не надо?

- Не жалей меня, Юлька. Я все это заслужил.

- Что было дальше?

- А дальше пришел в себя уже в больнице. На третьи сутки, после того как отец нашел меня. Если бы он не обратился к Федору, то, скорее всего, не дожил бы до следующего дня. Меня экстренно прооперировали. Потому что как раз в тот момент, когда привезли в больницу, началось внутреннее кровотечение. Врачи потом долго шутили на тему, что я в рубашке родился.

Стоит только подумать, что Глеб мог умереть, как реветь хочется с новой силой. И все мои прошлые обиды кажутся уже не важны.

- Я провалялся там почти три месяца. Богдан искал меня. Поэтому Федор Барышев приставил ко мне свою охрану. И мне строго-настрого запретили связываться с кем-то из родных. Ведь я не только мог выдать свое местонахождение, но и подставить вас своим звонком. Даже отец узнавал все новости только через людей Федора. А когда я уже полностью восстановился. Меня перевезли на квартиру в тот городок, помнишь, где вы с Марком пробили колесо. Там провел еще пару месяцев, все так же под охранной. А потом Барышев назначил нам с отцом встречу, на которой объявил, что Богдан Тарханов требует наказания для меня. Раз уж Тимуру и Дамиру не удалось от него отвертеться. То он хотел, чтобы и я ответил за свои поступки. И Федору пришлось пообещать ему, что он это сделает сам. Он мог посадить меня за решётку, как это требовал Тарханов. Но все мы понимали, что живым оттуда навряд ли выйду. Там ему меня достать было проще всего. Но Барышев предложил альтернативу – уехать на Север в составе экспедиции на три года. Один его знакомый ученый, как раз набирал группу. И я согласился. Что такое три года по сравнению с тем сроком, который мог получить на суде. Правда, кое-что пошло не по плану, и экспедиция продлилась на полгода дольше. Но это не важно.  Говорить о том, где нахожусь, было опасно. Поэтому, кроме отца и Федора, мое местонахождение знал только Кирилл. Но перед самым отъездом, наплевав на все запреты, я свалил из-под охраны и приехал к тебе. Дверь открыл твой отчим. От него я и узнал, что вы с Марком вместе. И что вы уехали.