Чекври кисло посмотрела на создание Культуры и открыла было рот, чтобы что-то ответить. Однако аватар кивнул в сторону помоста:

— Ну вот…

— …присуждается Ронте, — объявил триме Кваронд, бросив быстрый торжествующий взгляд на Банстегейна, сидевшего с каменным лицом в дальнем конце длинного стола. — Статус предпочтительного партнера должен быть немедленно предоставлен цивилизации Ронте, дальнейшие подробности будут обнародованы сегодня в соответствии с указом. Деловая сессия закрыта!

Зал комитета внезапно наполнился по отдельности тихими, но сливавшимся в единый гул голосами. Два сферических гидрокостюма лисейденов поднялись в воздух ещё выше. Посол Мирбенес выглядел глубоко потрясенным. Шестеро Ронте в своих экзокостюмах подпрыгивали вверх и вниз и издавали щелкающие звуки. Казалось, они вибрировали.

Даже маршал Чекври на мгновение выказала удивление. Аватар подтолкнул ее: «Согласитесь — никто этого не предвидел!»

Он ощущал себя идеально контролируемым, окруженным и защищенным чем-то безмерно могущественным, послушным и решительным одновременно.

Полковник Кагад Агансу, изначально служивший в Полку Внутренней Системы — Первом, как его иногда называли, — находившемся теперь под непосредственным командованием септаме Банстегейна в юрисдикционных целях (маршал Чекври поддерживала связь), лежал глубоко в сердце корабля Гзилта 7*Уагрен, окружённый концентрическими слоями защиты и обработки — компрессирующими, экранируюшими, всепроникающими, — запертый внутри и подключённый к системам молниеносного реагирования корабля.

Человек, подверженный клаустрофобии, в такой ситуации мог закричать. Мысль пришла в голову полковнику, когда он впервые лег на кушетку в своем бронированном костюме, и челюстеподобная машина сомкнулась вокруг него, зажав намертво. Мысль заставила полковника улыбнуться. Бледно. Хотя даже такое минимальное искажение лица требовало в его случае некоторых дополнительных средств — гелей и пены, растекавшихся по коже и внутренней части бронированного шлема, что сам полковник находил вполне обнадеживающим. Дыхание его было таким же сдерживаемым, быстро адаптируемым и подконтрольным — бронированная грудь скафандра и защитная оболочка изгибались вместе с ним, как если бы металлический панцирь являлся частью его организма, а сам он являлся частью корабля.

Другая, независимая система готова была наполнить его лёгкие пеной, поддерживая их при любом давлении, которое потребуется, пока его кровь будет насыщаться кислородом с помощью машины, если кораблю понадобится вдруг ускориться, замедлиться или маневрировать так резко, что даже нынешние устройства, защищающие его, могут оказаться недостаточно эффективными.

Рядом с полковником, менее чем в метре — невидимый пока глазу, смотревшему сквозь потенциально сокрушительное богатство корабельных датчиков на звезду Изениона — расположился боевой арбитр Ухтрин, единственный соратник полковника в этой миссии, за исключением самого 7*Уагрена.

Уровень изоляции арбитра был не столь внушительным, как в его случае: как чистой машине, лишь отдаленно напоминавшей человека, арбитру не требовались слои амортизации и защиты при ускорении или смене направления. Он даже мог быть приварен к внутренней переборке корабля, не испытывая при этом никаких неудобств и без малейшей угрозы для функционирования. Тем не менее, своё скромное пространство у него имелось.

До сих пор арбитр бездействовал — его участие могло понадобиться позже. Полковник чувствовал машину рядом с собой, безмолвно поглощающую, производящую какие-то расчёты, запоминающую.

Экипаж 7*Уагрена существовал в виде загруженных сущностей внутри многораздельного субстрата ИИ — уже ни в каком доступном пониманию смысле они не являлись человеческими существами, но, тем не менее, сохраняли некоторую индивидуальность и представляли то, что делало боевые корабли гзилтов такими исключительными, превосходящими, по крайней мере, по мнению гзилтов, конструкции, полагавшиеся на полностью искусственный ИИ или даже Разумы, как последние величественно себя именовали. Разумеется, в процессе взаимодействия с Агансу команда напоминала свои первоначальные человеческие сущности, являя себя фигурами в соответствующей униформе внутри виртуального пространства, смоделированного на последнем физически реальном мостике военного корабля Гзилта, построенного несколько тысяч лет назад.

Это виртуальное пространство предстало теперь перед полковником в виде проекции, наложенной на открытый взгляду простор звезды Изениона, висевшей в пространстве, казалось, прямо перед ним: громадный, изумительный, бешено кипящий котел желто-белого пламени, расположенный так близко, что инстинкт подсказывал — невозможно было не сгореть заживо от чистой силы его пламени. Было почти облегчением оторвать внимание от неумолимой свирепости этого солнца и перенаправить его на изображение капитана корабля.

— Мы нашли их, полковник.

Счётчик демонстрировал, насколько виртуальному существу капитана пришлось замедлиться, чтобы поговорить с Агансу. У полковника была аугментация боевого уровня, которая позволяла ему думать и реагировать намного быстрее, чем любому обычному человеку, и сейчас он использовал ее на максимуме, понимая, что все еще чудовищно уступает в скорости виртуальным личностям экипажа, размещенным и работающим в вычислительной матрице корабля.

Такая медлительность по сравнению с другими могла смутить или обеспокоить кого другого, но полковник просто признавал, что возросшие боевые требования привели к тому, что отдельные элементы вооруженных сил заняли новые, недоступные человеку ниши.

— Спасибо, капитан, — сказал он.

За призрачным изображением виртуального хозяина корабля, прямо на его лице мерцал зелёный круг над поверхностью звезды. Одна из подсистем, отслеживающих чувства Агансу, зафиксировала, как он взглянул на выделенный круг, и увеличила для него масштаб, показав — как только круг расцвел почти до того же размера, что и изображение всего солнца несколькими мгновениями ранее — крошечное темное пятно прямо в центре быстро пульсирующего зеленого ореола. Что бы это ни было, оно выглядело микроскопическим на фоне увеличенного огненного пейзажа за его пределами, хотя Агансу знал, что это мало что значит — вся естественно обитаемая планета смотрелась бы не более чем точкой на фоне необъятного солнца.

— У нас есть связь? — спросил он.

— Есть, — ответил офицер связи. — Они только что начали подавать сигналы. В соответствии с приказом, мы еще не ответили. Вам решать.

— И они не могут подать сигнал другим способом?

— Не могут, — сказал капитан. — Мы их отслеживаем, если только у них нет сигнального оборудования такого типа, который мы не предполагали встретить здесь, вроде того, что относится к маленькому кораблю, встреченному нами на Эшри.

— Вы согласны, что я могу единолично вступить в контакт?

— Конечно, — ответил капитан. — Таков был приказ…

— Мне открыть канал? — спросил офицер связи у Агансу.

— Да, сделайте.

Фоновое изображение огромного круглого озера кипящего звездного огня и проекция на переднем плане командного пространства старого корабля с человеческим экипажем исчезли, сменившись поначалу чем-то вроде размытой мглы.

Затем стало видно нечёткое изображение небольшой диспетчерской или командного помещения. Агансу смотрел вниз как бы с высоты на одну из его стен. Там размещались экраны и голографические дисплеи. Большинство были пустыми, хотя на некоторых присутствовали схемы того, что, как он предположил, являлось звездой Изенион. Несколько измученных людей — в костюмах, по большей части повреждённых, раненные и те, кто ухаживал за ними, — сидели или лежали на скульптурных кушетках, похожих на ту, на которой находился сейчас он, хотя и без дополнительных уровней защиты.

Одна фигура стояла к нему лицом, глядя вверх, с выражением, которое, как подозревал полковник, могло означать ненависть. Он предпочёл бы увидеть страх на этом лице.