Когда обе двери сзади и впереди закрылись, генерал Рейкл остановилась и повернулась к Коссонт, заставив тем самым остановиться и ее тоже.
— Я приношу свои извинения за состояние моих коллег-старших офицеров, — неожиданно сказала ей Рейкл.
— Я… — начала Коссонт, не зная, что сказать.
Генерал казалась очень серьезной.
— Вы выглядите… вполне трезвомыслящей.
— Гм, спасибо, — сказала Коссонт, чувствуя себя немного неловко.
Рейкл несколько мгновений смотрела ей в глаза.
— Я хочу попросить вас кое-что сделать для нас, лейтенант-коммандер, — сказала она. — Что-то, что может иметь отношение ко всем гзилтам. — Рейкл вздохнула. — Вы теперь в некотором роде снова в строю, хотя в наши дни даже это может показаться менее важным, чем следовало бы. Но мне нужно знать: готовы ли вы сделать то, что мы можем попросить, что я могу попросить? — Ее взгляд переместился от одного глаза Коссонт к другому и обратно.
— О чем собственно речь?
— Найдите нам его, — просто сказала Рейкл.
— Найти? — Коссонт нахмурилась. — Генерал, я … не была спецназовцем или кем-то в этом роде, — сказала она, ощущая себя сейчас словно в ловушке: только они вдвоем в наглухо задраенном отрезке сверкающей трубы. Она поняла, что Рейкл была меньше ее, но, казалось, обладала сжатой силой, своего рода плотностью, которая создавала впечатление властности.
— Я знаю, — сказала Рейкл, махнув рукой. — Мы предоставим в ваше распоряжение боевого арбитра. Технически андроид, но выглядит как человек. Для защиты.
— Защиты… — Коссонт поймала себя на том, что произнесла это вслух. Она не была воином, и не особо преуспела в навыках самообороны и обращения с оружием. Оставшись на дополнительный год после призыва, она поднялась до головокружительной высоты лейтенант-коммандера во многом благодаря искреннему интересу к церемониальной музыке военного оркестра и чрезмерному энтузиазму командира. А теперь они говорили о том, чтобы объединить ее с каким-то боевым арбитром для защиты. Защиты от кого, от чего?
— Необходимая предосторожность, — пренебрежительно сказала генерал. — Не стоит придавать этому значение. — Она неубедительно улыбнулась. — Позвольте мне спросить вас, Вир Коссонт: в чем вы видите свою преданность?
Коссонт почувствовала себя сбитой с толку из-за внезапной смены темы.
— Преданность? Э-э, ну… полк… Гзилт… — неуверенно проговорила она. — И, ах, да — семья…
— А как вы относитесь к Сублимации? — Генерал перевела взгляд на ее грудь. — Я вижу, у вас нет временного устройства отсчёта, хотя в ваших записях говорится, что вам его выдали.
— Я просто забыла его где-то, — призналась Коссонт, услышав, как голос дрогнул. Она откашлялась. — Я готова к Сублимации со всеми остальными, — добавила она, непроизвольно выпрямившись, как бы подтянувшись. Рейкл посмотрела на нее, ничего не сказав.
— Я… немного нервничаю, — призналась Коссонт. — Полагаю, там, в Сублимации, всё должно быть лучше, гораздо лучше. — Она поняла, насколько глупо прозвучали её слова сейчас. — Но это всё, что я знаю. Думаю, все этого ожидают. И конечно, когда придёт час, я пойду, как и остальные.
Рейкл кивнула.
— Вся наша культура, всё общество готовились к этому с давних времён, задолго до нашего с вами рождения, — согласилась она. — А теперь, я снова спрошу вас: готовы ли вы сделать то, что мы можем попросить?
Коссонт на мгновение посмотрела в глаза Рейкл, подумав о людях, которые уходили в отставку, не подчиняясь приказам, совершали нелепые преступления, особенно в последнее время, и все потому, что Сублимация была так близко, а колеса правосудия крутились так медленно; к тому времени, когда наказание настигнет их, они наверняка уйдут из этого мира. Каждый получит свой шанс, — кроме, разве что, приговорённых к казни.
Она подозревала, что в эти последние дни у большинства людей возникает искушение сделать что-нибудь безумное, возможно, то, о чем они всегда втайне думали, но никогда не решались осуществить. Она выбрала другой вариант: спрятать голову, взять на себя всепоглощающую жизненную задачу, пока не наступит великий день. Один из способов уйти от реальности — стать одержимой. Хотя, не исключено, что её решение было чем-то сродни отговорке, почти трусостью.
Она могла сейчас сказать «нет», она знала об этом. Рейкл она доверяла и слышала о ней как правило только хорошее, но деградация двух других старших офицеров стала для неё шоком. До сего момента она не сознавала, насколько безумными в последнее время сделались некоторые вещи. В любом случае, они все скоро будут возвышены — так какой смысл браться за миссию, которая может быть к тому же опасной? Все это представлялось ей романтичным, но она не питала иллюзий относительно собственных способностей — она не была ни шпионкой, ни героем, ни суперагентом.
Все-таки было что-то во взгляде другой женщины и в том, как она себя держала: едва уловимое ощущение силы — а может, просто по какой-то остаточной памяти Коссонт испытывала потребность подчиняться кому-то гораздо более старшему, привитую ей с детства и культивируемую на протяжении всей жизни — что породило в ней желание угодить Рейкл, сделать так, как она сказала или даже потребовала. Кроме того, призналась она себе, это хороший способ отказаться от своей идиотской жизненной задачи, не теряя при этом самоуважения. — Хорошо, — сказала она. — Я сделаю все, что смогу. Но было бы полезно знать…
— …Конечно. — Рейкл кивнула, как будто что-то вспомнив. — Извините, это прозвучит мелодраматично, лейтенант-коммандер, но позвольте мне перейти к сути: Книга Истины — ложь.
Коссонт уставилась на нее.
Священная книга Гзилта была чем-то, с чем они росли, чем-то, что считали само собой разумеющимся и чем гордились. В каком-то смысле она помогала пережить самый тяжкие периоды, нативно указывая людям Гзилта путь. Конечно, были сомнения на счет происхождения писания, всегда были — когда, например, открылось знание обо всех других священных книгах, которые когда-либо существовали в истории других народов по всей галактике, возникло понимание, насколько они были распространены и насколько ошибочны, ограничены видовыми предрассудками и традициями людей, от которых требовалась только слепая вера и подчинение.
Но даже тогда Книга Истины стояла особняком, как нечто имевшее смысл.
То, что Зихдрен оказался не таким важным и уникальным, как утверждалось в книге, не имело принципиального значения. Потому что с осознанием приходило понимание того, что у каждого была своя точка зрения: все виды и цивилизации смотрели на вещи исключительно с позиций своей исключительности — вольно или нет мня себя в центре вещей. Гзилты в этом отношении ничем не отличались, будучи, возможно, более благополучными, более оправданными в своем самоуважении, но их священной книге не за что было извиняться.
— Ложь? — услышала она свой голос.
— Не просто неверное истолкование или ложь во благо, но откровенная, преднамеренная ложь, прикрытая подборкой научных истин, чтобы ее было легче проглотить, созданная исключительно для обмана, — сказала ей Рейкл.
— Зихдреном?
— И во имя Зихдрена, — подтвердила Рейкл. — На самом деле, крошечной фракцией внутри Зихдрена: одинокой преподавательской группой университета, маленькой исследовательской группой ренегатов с диссидентом во главе. С тех пор, как была составлена Книга, мы являлись для них экспериментом. Так называемый пророк был просто сметливым человеком, которому повезло, с даром к спекуляциям и маркетингу. Он был выбран Зихдреном — профилирован, избран — и затем ему была вручена основа Книги. Всё остальное он просто дописал.
Мы знаем об этом, потому что корабль Зихдрен-Ремнантеров направлялся на Зис на праздничную последнюю церемонию. На борту он нес… андроида, какое-то гуманоидное существо, которое должно было представлять Зихдрен на этой церемонии, но главное, оно должно было признаться в обмане непосредственно перед Сублимацией, так, чтобы технически признание было сделано достаточно поздно и невозможно уже было что-то отменить, — и не для широкого круга, конечно. Политический истеблишмент больше, чем кто-либо другой, зациклен на идее Сублимации — это должно было их шокировать, даже ошеломить, подтверждая то, что циники и отступники болтали на протяжении тысячелетий, но они не смогли бы отменить возвышение или поставить вопрос на голосование, так как процесс к тому моменту был бы уже запущен.
