– Пошли. Хвороста достаточно, – сказала Лилит, делая шаг в направлении стоянки.

– Ну и что это за ковырялка? – спросила Лилит недоверчиво, вертя в руках метательный нож, сделанный Варацем. – Я и так хреново бросаю, ты решил помножить на ноль наши шансы на выживание?

Чародей только хмыкнул в ответ.

– А это и не для тебя, дорогуша, – ответил он, отправляя второй нож в дерево. Проследив за ним взглядом, Лилит уважительно подняла брови.

– Не ожидала. Виновна, кирье, – она оперлась на вытянутые руки. – Думала, ты презираешь железо.

– Металлы – моя специализация, – рассмеялся чародей. – Было бы странно не владеть хоть чем-то, пригодным для самозащиты, не находишь?

– С твоим-то характером – пожалуй.

– Вот именно, – согласился он охотно. – Но на этом сюрпризы, к сожалению, заканчиваются. Все остальное оружие не любит меня так же, как я его.

– Хорошо что предупредил заранее, – кивнула Лилит. – Ты, кстати, не заметил, куда они дели мой сиг?

– Как-то не до того было, – ответил Варац чуть ехидно. – К тому же я был уверен, что ты не жилец. Я до сих пор не спросил, кстати, какая непозволительная забывчивость! – он подбоченился, садясь поудобнее. – Что ты там видела?

Лилит вскинула бровь, вспоминая.

– Я редко это говорю, но я ничего не помню. Вообще.

– Вот как? – Варац склонил голову набок. – Именно не помнишь, или, по-твоему, ничего не было?

– Я видела достаточно забытых воспоминаний, чтобы отличить. Я помню свои сны, и всегда точно знаю, сколько проспала. И… – она замялась, и эта заминка подстегнула нетерпение чародея. Впервые с момента их знакомства он прочел в ее глазах неуверенность. – Меня не отпускает странное чувство, что что-то происходило. Я что-то видела, или чувствовала… Но хоть убей не помню, что.

Она встряхнула головой, и смятение исчезло из ее глаз.

– Да и какая разница? Выбралась и ладно. Ты и сегодня на дозоре будешь сидеть?

– Я мало сплю, – кивнул чародей.

– Я могу подежурить, – подала голос Дарири. Она начертила руну, и несколько сухих веток занялись огнем. – Сон что-то не идет.

– Перебешься, – категорично ответила Лилит, укладываясь на землю. Она повернула голову на Вараца. – Спасибо за котелок, кстати. И за уху. Я прям не устаю приятно удивляться, не думала, что чародеи могут быть настолько полезными.

– Простого “спасибо” было бы достаточно, – хмыкнул Варац, двигаясь поближе к костру.

Они долго молчали, смотря на огонь. Через какое-то время Дарири бросила беглый взгляд на лицо Лилит. Она слегка хмурила брови во сне. Чародейка посмотрела на Вараца.

– Я правда могу посидеть.

Варац оторвал глаза от костра, и поднял их на Дарири.

– Как я уже говорил, я мало сплю. Я тебе чем-то мешаю, дорогуша?

Дарири ткнула палкой в огонь.

– Нет.

– Из тебя кошмарная лгунья, – улыбнулся Варац, и вытянул ноги. – Можешь смотреть на нее, сколько хочешь, – он кивнул в сторону Лилит. – Считай, что меня тут нет.

– Это слишком желанная для меня фантазия, – буркнула Дарири в ответ. – Возвращаться в реальность потом будет неприятно.

Варац тихо посмеялся.

– Вот теперь ты говоришь на моем языке, – он вздохнул, и задрал голову, уставившись в темное небо. – Я знал немало ренегатов, но очень мало преемников. Большинство уходили уже после обучения в Пиргосе. Или во время.

– И?

– Не знаю, – пожал плечами Варац. – Хотелось бы знать, каково это – никогда не ступать в стены академии. Но вопрос глупый, потому что тебе не с чем сравнить, верно?

– Каково? У меня был учитель, дом, цель, – Дарири подбросила в огонь несколько сухих веток. – Человеческое воспитание. Меня не секли, не заставляли сжигать запретные книги, не запирали в карцере, не наказывали позором. Это ты хотел услышать?

– Перестань, – Варац посмотрел на нее с насмешкой. – Мне слишком тяжело сдержать слезы ностальгии.

– Извини, – тихо вздохнула чародейка. – Вряд ли это приятные воспоминания, – она подтянула колени к груди, и положила на них подбородок. – Ты упоминал, что учился в Сульяне. Там было лучше?

– В Сульяне есть свои способы издеваться над студентами. Они сталкивают лбами разные специализации и школы, поощряют травлю. Считают, что конкуренция воспитывает характер. Но это относится не только к чародеям, там в целом такой подход к воспитанию. Но да, там было лучше.

Дарири чуть качнулась из стороны в сторону.

– А на Островах?

– Острова вне конкуренции, – Варац едва заметно улыбнулся. – Открытые курсы, свободные лекции. Почти никакого контроля. Как итог, там царил кошмарный бардак и несумятица. Но зачастую такова цена свободы.

– Свобода не обязательно должна означать отсутствие дисциплины.

– Смотря о чем речь. Если в твоем воспитании была дисциплина, то в чем выражалась его свобода?

– В подходе. В идее. В том, что ты сам выбираешь дисциплину. Потому что тебе смогли объяснить, почему это важно.

Варац покивал, хмыкая.

– Сколько тебе было лет, когда ты начала обучение?

– Десять.

– Довольно рано. Учитывая твое клеймо, – Варац кивнул на руку Дарири. Чародейка рефлекторно отдернула рукав. – Подозреваю, что тебя к ренегату на воспитание отдали не любящие родители. Как бы ты ни попала на обучение, вряд ли у тебя был выбор его бросить. Потому что альтернатива – это церковный приют, где тебя держат до шестнадцати, а потом вышвыривают на улицу.

Дарири тихо фыркнула.

– Ты ничерта не знаешь обо мне и о том, как я росла.

– Интересно то, что на Севере почти не употребляют слово “сирота”, не замечала? Их такое количество, что их делят на категории поменьше, и используют в речи уже их. Приютские, нижегородские, изгнанники, – Варац помотал рукой в воздухе. – За содомию полагается казнь колыбелью Агнца5, однако же ты здесь. У тебя в речи нет следов крестьянского или нижегородского акцента, в отличие от нее, – Варац кивнул на Лилит. – Значит, тут история поинтереснее. Вопрос в том, какая. Высокородный дом? Церковная семья, купеческая?

– Какое тебе дело?

– Совершенно никакого, – пожал плечами Варац. – Но вопросы вполне безобидные, разве нет? И вроде как ни к чему не обязывают.

Дарири убрала прядь волос за ухо.

– Да, не обязывают. Но я не хочу на них отвечать.

Лилит перевернулась на спину.

– Рты закройте, – пробормотала она в полусне.

Дарири неслышно вздохнула, и покачала головой. Она подбросила в костер еще несколько веток, которые с треском скукожились в пламени у нее на глазах.

– Значит, вы жили вместе, – сказал Варац на полтона тише. – Раз ее учил твой мастер.

– Несколько лет, – ответила Дарири полушепотом.

– Ага. И в какой момент ты поняла, что влюблена?

Дарири прожгла чародея взглядом. Тот ответил хитрым прищуром и наглой ухмылкой.

– Не пойми неправильно, дорогуша…

– Закрой рот, – перебила Дарири. – Ты ничерта не знаешь.

– Так просвети меня, – Варац прилег, опершись на локоть.

– С чего вдруг? Пока все, что я от тебя слышала – это оскорбления, издевки, или то, что ведет к оскорблениям или издевкам. С какой радости мне давать тебе еще поводы?

– Очень здоровый ответ, – улыбнулся Варац. – Совершенно нормальный и понятный. Только она обращается с тобой не сильно лучше. И тем не менее, ты привязана к ней, и любишь ее, – чародей склонил голову набок. – Вот мне и стало интересно, как так получилось.

Дарири устало выдохнула.

– Я искренне надеюсь, что у нее хватит ума держаться от тебя подальше, – чародейка провела рукой по лицу. Она поднялась на ноги, отряхивая изорванный подол платья. – Я отойду. По нужде.

– Передо мной можно не отчитываться, – усмехнулся Варац.

– Скотина, – пробормотала Дарири вполголоса, делая несколько шагов прочь от костра.

Чародейка отошла на почтительное расстояние, пробираясь вперед практически на ощупь, и часто оглядываясь. Где-то через пол-мины она остановилась, и потянула за веревочку на своей шее, вытягивая из-под платья круглый амулет. Она взяла его в обе руки, и уже готовилась разломать пополам, когда услышала приближающийся шелест, затем – громкое змеиное шипение, и, наконец, почувствовала прикосновение холодной, движущейся кожи на своей лодыжке. Дарири отпустила амулет, издав громкий, продолжительный визг и отскакивая назад от змеи. Она отбежала на несколько шагов, когда лес сотряс уже знакомый ей гидриный клекот. Дарири замерла от ужаса, вцепившись рукой в дерево.