Казалось, близка победа, правда, поддержки Суворов не дождался. Атаку фанагорийцев турки отбили, и герой покинул поле боя с тяжёлой раной: в шее застряла пуля. Рана воспалилась, Суворов тяжело и долго болел, но ещё неприятнее вышли объяснения с Потёмкиным, писавшим Екатерине об Очаковском инциденте в откровенном личном письме: «Перед приходом капитан-паши Александр Васильевич Суворов наделал дурачества немало, которое убитыми и ранеными стоит четыреста человек…».
В солдатской памяти осталось мужество раненого героя, стремившегося на поле боя, несмотря на боль. Об этом сложили песню «Суворов ранен»:
Да лежал русской больно раненой,
Вскричал да Суворов-князь:
«Ай-я, вы слуги, вы слуги мои,
Да слуги вы вот мои верные!
Ай вот вы подайте, вы слуги мои,
Да подайте пару вороных да коней!»
Полгода он приходил в себя, залечивая раны, а в 1789 году Суворова перевели в армию фельдмаршала Румянцева. Вскоре Румянцев попросился в отставку, общее командование осталось за Потёмкиным, но Александр Васильевич продолжал отдавать рапорты и отставленному Румянцеву, проявляя ученическую верность и свободный дух.
Пристрастно строгий к Суворову Казимир Валишевский пересказал исторический анекдот, относящийся к этому времени: «Раненый сам при Очакове во время неудачного приступа, он заперся в палатку и отказывался от всякой помощи. На убеждения французского хирурга, посланного к нему Потемкиным, он отвечал только качанием головы, повторяя с видом отчаяния: „Тюренн! Тюренн!“. Он признавал лишь трех великих полководцев в военной истории новейшего времени: Тюренна, Лаудона и себя. Доктор Массо, выйдя из терпения, сказал, наконец: „Так слушайте же! Тюренн, раненый, позволял делать себе перевязки!“ — „А!“. Он тотчас бросился на постель и покорно отдался в руки хирурга».
Фокшаны и Рымник
Начиналась кампания 1789 года, в которой в войну с турками вступила ещё одна империя — Священная Римская. Однако на севере России пришлось воевать со Швецией… Вместе с русскими войсками в районе реки Серет отныне действовал австрийский корпус фельдмаршала и принца Фридриха Кобурга. Дивизия Суворова размещалась по соседству — между Серетом и Прутом. В этой кампании Суворову было суждено энергично взаимодействовать с цесарскими войсками. Старинные военные традиции Священной Римской империи Суворов уважал, с детства знал о них по книгам. При этом к боевым качествам современной австрийской армии Александр Васильевич, как новатор и автор собственной военной системы, относился скептически. Теперь ему предстояло заслужить австрийские ордена и чины, предстояло воевать плечом к плечу с союзниками, среди которых найдётся несколько подлинных героев. Их Суворов будет уважать за храбрость, распорядительность и благородство. Австрийцы, в свою очередь, восхищались быстрыми переходами русских, выносливостью пехоты, техникой штыкового боя. А вот русскую кавалерию уважали куда меньше.
К лету 1789 года Суворов определился с тактикой ведения боя против турок, изучив ошибки русских командиров в текущей кампании: «Храбрый Дедович переходит реку, располагает пикеты тактически; варвары обрушиваются на отряды, рубят их один за другим. Дедовича больше нет. Никогда не посылать ни такие отряды, ни крупные патрули, которые надо сменять; ничего кроме нескольких смельчаков, которые в случае чего могут отступить крупным галопом». Поспешная разведка, работа с агентами не раз становилась источником неверных решений. Суворов писал:
«Сведения о неприятеле получают через других, более надежных агентов. Надо уметь бить, а не царапать. Не будем терять на эти мелочи самых храбрых, которые в другом случае полили бы поля кровью варваров с более несомненной пользою. Аванпосты иметь сближенные, поменьше ночных караулов, но надежных; не развлекаться мелкими стычками, наносить сильные удары, проходить массами через дефиле, атаковать стремительно, бить с быстротой».
Снежный спуск с Паникса. О. В. Калашникова «Альпийский поход»
И у Фокшан Суворов будет бить, а не царапать — это принципиально важно!
В низовьях Дуная расположились многочисленные турецкие силы под командованием великого визиря Юсуф-паши. Тридцатитысячный корпус сераскира Мустафы-паши Юсуф двинул на Фокшаны, где располагались полки принца Кобургского. Принц отправил к Суворову гонцов с просьбой о немедленной помощи. Суворов со своей дивизией без промедления двинулся на соединение с австрийцами.
16 июля в 6 часов пополудни из Бырлада с Суворовым выступили следующие части:
«Гренадерские баталионы 1,2,3 и 6; егерские 1, 3; мушкатерские 4 полков Ростовского и Апшеронского, от кавалерии Рязанского, Черниговского, Стародубовского по 3 эскадрона карабинер; казачьи Ивана армии подполковника и Григория Грековых; арнауты при премьер-майоре Соболевском и иных начальниках 800; при генерал-порутчике и кавалере Дерфельдене, генерал-майорах: князе Шаховском, Позднякове, бригадирах от кавалерии Бурнашеве и Вестфалене; от пехоты — Левашове».
Если точнее, казачий полк Ивана Грекова присоединился к дивизии только через десять вёрст похода, там, где казаки стояли на форпостах «при речке Тутове».
За 26 часов дивизия прошла около сорока вёрст, без потерь и проволочек форсировала Серет. 19 июля под прикрытием отряда полковника Карачая союзники выступили маршем: правую колонну вёл принц, левую — Суворов. При подходе к Путне казачий отряд инженер-майора Воеводского (восемьдесят сабель), посланный Суворовым на разведку, встретился с отрядом из двухсот турок. Первый бой в этом походе! Воеводский, отходя, дал возможность казачьему полку Грекова атаковать неприятеля. Казаки налетели стремительно — с гиканьем и посвистом. Турки отступили, получили подкрепление. Их атаковал полк другого казака Грекова — Григория, который гнал врагов две версты.
Теперь перед войсками стояла Путна — и новые силы турок, предстояла схватка с трёхтысячным отрядом отборной неприятельской конницы под командованием двухбунчужного Осман-паши, решительного и честолюбивого полководца, в суворовском вкусе. Суворов подкрепил Грековых и Воеводского дивизионом австрийских гусар майора Кимеера — и сражение завязалось. Несколько атак турецкой конницы удалось отбить практически без потерь. Сперва — стойкость, а после — разящая атака. В итоге турок отбросили за реку и оттеснили к лагерям, в деревню Сасы. Осман попытался предотвратить наведение переправы, но авангард Карачая, поддержанный русскими егерями, прикрыл возведение понтонных мостов. Первыми переправились русские войска, за ними — запыхавшийся Кобург. Турецкий лагерь оказался в руках Суворова! Союзники захватили первые серьёзные трофеи. Авангардный бой турки проиграли.
Командующий Мустафа-паша и двухбунчужный Хаджи-Сойтари-паша бежали, предчувствуя поражение. Тридцатитысячная армия перешла под командование Осман-паши, проявившего твёрдость. Ему предстояло столкнуться с 25-ю тысячами союзников.
«Путня от дождей глубока. Тысячи две-три турок нам её спорили часа три. Побитых оставили на месте в полях… Особливо убито у них много чиновников. Мы потеряли против того почти сотую долю. Лёгкие войска поступали очень храбро и Барковы гусары. Путню переходили по понтонам. С сим происшествием имею честь Ваше Сиятельство поздравить», — писал Суворов Потёмкину, докладывая и о пленных турках, коих насчитывалось более двадцати. Потёмкин с удовлетворением ловил сигналы малых и больших побед. Очаковский казус забылся…
Накануне новых сражений Суворов, вспомнив службу в Люблине, когда от теорий и споров он быстро переходил к практике, написал записку о способах ведения боя против турок, которая стала прямым руководством для офицеров: «Войска идут вперёд, не останавливаясь. Фланкеров и дозорных нет. Они (войска) приведены уже построенные. Командир (или кто-нибудь из младших офицеров) сам часто вне линии на возвышенности, чтобы обнаружить действия неприятеля». Писания Суворова многим казались странными. Слишком восклицательно он писал. Сказано: «Стиль — это человек».
