– Она жива, – выдохнул Рур.

– Конечно, – отозвался со стола повелитель отражений, растягивая слова. – Механизм исполнения предсказаний очень сложен. Так быстро это не происходит.

– Предсказаний?..

– Кого ты пытаешься обмануть? – Повелитель бросил на него снисходительный взгляд. – Я ведь знаю, что ты увидел в своем зеркале – голубую кровь на полу. Я сам послал тебе это видение – поэтому ты и примчался.

– Это была уловка?

– Ну если отражение можно назвать уловкой… моей власти хватает только на то, чтобы скрыть или показать…

Рурлаф его не слушал. Он, весь дрожа, сгреб бесчувственную Лори в охапку и прижался лбом к ее плечу. И тут сквозь суматошный стук своего сжимающегося сердца он осознал, что волосы у нее не рыжие, а темно-каштановые – такие, какими он их помнил в Академии, и тело не светится в темноте. Тогда Рур занес ладонь над солнечным сплетением, но камня не почувствовал – сомнений не оставалось: она прошла Полный Круг.

– А как бы иначе она выжила, по-твоему? – фыркнул Терголн, угадывая ход его мыслей.

Откуда-то снаружи издалека донесся хрустальный перезвон и цокот копыт. Он все усиливался и приближался. И вот уже сквозь этот звон и цокот стали различимы женские голоса и смех, когда все резко стихло.

Через пару мгновений забрезжил рассвет. Лори открыла глаза и улыбнулась Руру.

– Хотел бы ты остановить время, текущее сквозь нас? – спросила она.

– Нет, – ответил Рур, не разжимая объятий. – Разве что замедлить.

Лори закрыла лицо руками, стараясь справиться с головокружением и слабостью, с желанием расплакаться и просить о помощи.

Она резко отдернула ладони от лица:

– Отпусти меня, Рур. У меня много дел сегодня утром, – голос прозвучал холодно, даже грубо, взгляд казался каким-то стеклянным.

Она попыталась встать.

Рурлаф вздрогнул. Он почувствовал, словно поучил удар ниже пояса. Она же знает, как рискованно было нарушить приказ и прийти сюда, особенно для такого полукровки, как он. Она же знает… знает, что… Рур сжал ее еще крепче.

– Прости… – пробормотала Лори надтреснутым голосом. – У меня так много долгов и так мало времени. Не знаю, успею ли я заплатить их все.

– Долги? – хрипло прошептал Рур. – Так вот как ты на это смотришь?

Лори тряхнула головой, пытаясь отогнать подступающие слезы.

– Я бы хотела… хотела смотреть по-другому, но времени не было, а теперь уже и не будет… прости меня… пусти меня.

Герн услышал сквозь сон перезвон колокольчиков, цокот копыт, женский смех и на душе у него стало как-то мутно. Ему захотелось отбросить сон и вскочить, когда прямо из ткани сновидения перед ним возник образ его брата. Тот разжал кулак, и над раскрытой ладонью у него повисли несколько маленьких синих шариков. Отчего-то внезапно Герн понял, что это капельки синей крови Каланы. Серебряные, похожие на воду, волосы Вина трепал ветер, которого Герн не чувствовал. Тот слегка шевелил пальцами, заставляя шарики крови вращаться в воздухе, и Герн невольно подумал, что, хоть руки у брата гораздо тоньше и изящнее, но когти такие же серебряные, длинные и острые, как у него самого.

сказал Повелитель Холода.

Герн не слышал его слов, он лишь видел, как шевелились губы брата, но отчего-то понимал сказанное.

Казалось, что они стоят совсем рядом, но воздух, разделявший их, вдруг задрожал, и Герн осознал, что это не воздух, а вода. Волнение стало сильнее, и жидкость, текшая между ними, начала принимать насыщенный красный цвет крови.

– Скажи своему учителю, что я встречусь с ней через год, – прозвучал в голове у Герна голос Снежка. Когда тот сжал кулак, видение исчезло. И Герн увидел над собой расшитую золотом зеленую парчу полога.

Герн резко сел, отчего Калана недовольно завозилась рядом, но не проснулась. Они были у него в комнате над библиотекой. Как они попали сюда из зачарованных Оленьих Садов, Герн не помнил. Ему вообще было трудно восстановить последовательность событий последних дней. Больше всего это походило на прогрессирующее сумасшествие. Вспомнилась фраза из какой-то книги, что занятия магией вызывают изменения сознания, несовместимые с так называемой нормальной человеческой жизнью и требующие длительной адаптации. Потом он вспомнил древнюю книгу стихов об Оленьих Садах. И на том языке, что была написана книга, «оленьи» звучали именно как «Айоли». И описание было очень похоже на то, что он видел. Так вот откуда постоянно возникают эти навязчивые оленьи ассоциации.

Словно в тумане он оделся и спустился вниз на кухню.

Кухня была полна народа.

За столом друг напротив друга с видом глубокой оппозиции сидело пятеро эльфов. Трое, сидевшие по одну сторону стола, были похожи друг на друга, как близнецы, и явно принадлежали к «эльфам Короля». Они были чуть ниже среднего человеческого роста, их золотые кудри волнами спадали на плечи, а материал туник в утреннем свете напоминал ртуть. На лицах у всех застыло одинаково непроницаемое выражение. Один из них, скорее всего, был вчерашний Кельвин, но кто, Герн затруднялся определить.

Двое других на противоположной стороне производили впечатление разношерстой компании, хотя оба были довольно высокие.

У того, что сидел ближе ко входу, на лице было мягкое снисходительное, даже какое-то родительское выражение. Шелковые, цвета спелой пшеницы волосы он собирал в косу, отчего в голове сам собой возникал образ зрелых хлебных колосьев. Насыщенного темно-зеленого цвета куртка была из толстого грубого сукна, которое обычно используют богатые крестьяне. Лен рубашки тоже был довольно грубым. Так что ярко расшитые кожаные брюки и мокасины резко контрастировали с непретенциозным верхом.

Сидевший рядом с ним парень был затянут в черную кожу, из-под которой виднелась такая же «жидкометаллическая» туника, как и у соседей с противоположной стороны стола. Вообще, его костюм наводил на мысль о военной форме, с которой ободрали нашивки и прочие знаки различия. Внешностью и осанкой он напоминал Айоли. Густые черные волосы были собраны на затылке в затейливый узел, но длинный хвост все равно спускался чуть ли не до пояса. Вероятно, распущенными они вообще стлались по полу. Левого глаза у темноволосого эльфа не было, да и вообще вся левая половина лица была изуродована неудачно сросшимся шрамом, что его, по-видимому, совершенно не смущало, так как он даже не пытался скрыть это повязкой, как обычно делалось. Выражение же его лица лучше всего характеризовалось фразой: «Достали, чтоб вас!»

Кроме роста объединяло эту странную парочку только одно – на рукавах их курток золотой нитью было искусно вышито могучее ветвистое дерево.

На подоконнике сидел Рурлаф и с сосредоточенно-поглощенным видом вырезал фигурку странного зверя: наполовину лисы, а наполовину оленя.

У камина стоял бесенячьего вида пацаненок и, непрестанно чертыхаясь, жарил яичницу с беконом.

«Зеркало», – по голосу догадался Герн.

Масло громко шипело в напряженной тишине комнаты.

Лоркан сидела во главе стола в большом плетеном кресле-качалке и плела разноцветный шнурок, противоположный хвост которого был прицеплен булавкой к парчовому подолу на коленке.

Вот только выглядела и пахла она не так как обычно, не говоря уже об ауре.

– Учитель… – начал было Герн.

– Лучше не спрашивай, – мрачно прервала его Лоркан, наклоняясь вперед, чтобы заставить кресло качаться.

Герн пожал плечами, подошел к камину и попытался забрать у бывшего Зеркала сковородку.

– Какого… тебе? – пробурчал в ответ повелитель отражений, довольно злобно блистая глазами.

– Для этой работы у тебя руки слишком короткие, – Герн продемонстрировал, что тоже умеет злобно блистать глазами. – Твое бухтение раздражает – позволь-ка помочь.